Стелла Геммел - Город

Время шло. Он погрузился в забытье, очнулся с ощущением ужаса и снова забылся. Боль держала его в дружеских объятиях. Он знал, что умирает, и мир воцарился в его душе.

Нагнувшись, Фелл поднял отсеченную голову, после чего размахнулся и что есть силы запустил ее через парапет. Может, им двигало суеверие, но очень уж хотелось убедиться, что Марцелл Винцер не воскреснет ни в коем случае. Он посмотрел на обезглавленный торс. Меч прошел как раз между шейными позвонками. Кровь хлынула, но фонтан сразу иссяк. Теперь это было просто тело с отсеченной головой, каких Фелл на своем веку повидал достаточно.

Он посмотрел на тело Мэйсона. Сгорбленное, закутанное в тряпье, оно вдруг показалось ему совсем маленьким. Этот человек столько лгал, что Фелл уже ничего к нему не чувствовал, кроме безразличия.

Фелл вновь повернулся к солнцу. Главное он еще не сделал. Он вновь спустится в смрадное логово и убьет императора. И все отражения, какие под руку попадутся. А потом, если будет жив, разыщет Индаро и уберется из треклятого Города навсегда.

Фелл возвратился к лестнице. Когда он поднимался по ней вслед за Марцеллом, ему казалось, что она вела из подземелья в это орлиное гнездо совершенно прямым путем – ни развилок, ни ответвлений. Тем не менее, начав спуск, Фелл очень скоро достиг места, где лестница раздваивалась. Он взял правее. Потом еще раз. И попал в коридор, который забирал вверх. Фелл попробовал вернуться, но довольно быстро понял, что блуждает в лабиринте. К тому же по щиколотку в воде.

Наконец он с облегчением различил впереди отблески света. И побрел в ту сторону, расплескивая воду и спотыкаясь. Факельный свет становился все ярче. Спустя еще некоторое время у Фелла вырвался вздох облегчения. Оказывается, он чудесным образом вышел туда, откуда начал свой путь, – к хрустальной арке. По ту сторону был зал Императоров и, возможно, Индаро. Фелл замедлил шаги и прислушался. Звуков боя из зала не доносилось. Неужели все погибли? Он шагнул под арку.

С той стороны его глазам предстало побоище. На полу круглого зала и по всей лестнице сотнями лежали тела. Раненые мужчины и женщины вскрикивали и стонали. Здесь и там бродили воины – предельно измученные, с мертвыми глазами – и добивали безнадежных. Все поголовно были в мундирах Тысячи. Фелл смотрел по сторонам, не в силах ничего взять в толк. Потом его взгляд вычленил медные пряди, и сердце ухнуло в бездну. Упав на колени, он перевернул труп. Это оказалась женщина средних лет, в ее рыжих волосах было полно седины. Горло рассечено, а лицо – такое спокойное…

Фелл поднялся и снова начал оглядываться. Заметил Броглана. Тот сидел на ступенях, закрыв руками лицо.

А потом он наконец увидел ее. Она углядела его первой и уже шла навстречу, вернее, мучительно ковыляла по лестнице, то и дело приваливаясь к стене. Одну руку она держала на животе, второй волочила по ковровым ступеням клинок. Она выглядела изможденной и бледной как смерть, вся в крови и на ногах держалась с явным трудом. Только глаза горели как угли. Она не сводила с него взгляда.

Он сунул меч в ножны и пошел к ней. Они встретились посредине огромного зала, среди мертвецов. Ее фиалковые глаза смотрели на него так, словно хотели запечатлеть навеки.

– Нас ждали, – произнесла она спокойно. – Кто-то предупредил…

– Ваш маневр был отвлекающим, – заметил он. – Он не мог бы сработать, если бы о нем не узнали.

Она улыбнулась.

– У тебя на зубах кровь, – сказал он.

Какой-то юноша возник у нее за спиной и двинулся к ним. Фелл смотрел на него через плечо Индаро. Это был подросток, облаченный в зеленый шелк; он так выделялся среди окровавленных солдат, что это бросалось в глаза. Воины оставляли все дела и следили, как он осторожно обходит тела. Казалось, люди застывали на месте и даже переставали дышать.

Мальчишка все поглядывал на Фелла. На лице его блуждала неуверенная улыбка: он как будто узнал Фелла и собирался что-то ему сказать. Уже совсем вблизи Фелл рассмотрел, что глаза у него были цвета подземного мрака. Одно веко слегка нависало – вот-вот моргнет. Фелл потянулся к мечу, но рука двигалась словно сквозь густую вязкую патоку. Он хотел предостеречь Индаро, но не смог издать ни звука. Она же, стоя к пареньку спиной, только-только начала понимать: что-то не так.

Фелл в отчаянии смотрел на подходившую тварь. И не мог отвести глаз.

Индаро заметила отражение в его зрачках, и ее взгляд прояснился. Рука, вяло державшая опущенный меч, напряглась пружиной. Индаро быстро перевернула клинок и, по-прежнему глядя Феллу в зрачки, сделала шаг назад. Собрав все остатки сил, она вогнала меч в обтянутую зеленым шелком грудь…

Когда зверь снова полез к нему, Рийс был наготове и знал, что делать. Скользкая тяжесть навалилась на грудь, длинные зубы потянулись к горлу – и в этот миг он откинулся назад и здоровой рукой сам впился гулону в глотку. Пальцы ощутили широкий золотой ошейник. Подавив панику, Рийс изменил хватку, позволив зверю проползти дальше по его телу. Зубы начали погружаться в шею, но и он сдавил пальцы как только мог. Гулон забился, разжал зубы. Он шипел по-змеиному, из пасти разило тухлятиной. Когти драли Рийсу ноги и грудь – зверь пытался вырваться. Стиснув зубы, воин только сильнее сжал пальцы. Он был готов держать так гулона даже и мертвым. Что-то подалось под рукой, хрустнула кость… Рийс все держал. Гулон забился в конвульсиях, испустил что-то вроде глубокого вздоха… Потом застыл. Рийс ждал, не позволяя себе ослабить хватку. Но ничего не происходило: зверь был мертв.

Меч Индаро двигался медленно-медленно, волосок за волоском приближаясь к груди Бессмертного. Ареон посмотрел вниз, с интересом следя за его продвижением. Сколько народу за минувшие века пыталось поразить его плоть гладкой сталью! Следовало признаться, что быстрота у него нынче стала не та, но все равно она в тысячи раз превосходила способности низших существ. Между тем лезвие весьма аккуратно целилось в нисходящую аорту. Немалое достижение, особенно если учесть, что воительница взяла прицел по его отражению в зрачках Фелла. «Отражение, – повторил он про себя. – Что за ирония!»

Про себя он уже решил, что сейчас шагнет в сторону, вырвет у нее меч и отсечет ей голову. Прямо на глазах у возлюбленного.

Часть его сознания, та, которая при любых обстоятельствах мыслила логически и отстраненно, задавалась вопросом: неужели Марцелл был прав и он успел утратить все сострадание, всю человечность? О гибели Марцелла Ареон не особенно сожалел. Да, тот был хорошим другом и ценным членом общины Высших. Однако день, когда Ареону пришлось бы собственноручно прикончить Марцелла, неотвратимо приближался. Марцелла – и Суку. Тогда он как следует взялся бы за войну и привел Город к победе. Надо вернуться в Обитель Высших. Ее вполне можно оборонить. Она станет для него отправной точкой. Так уже бывало в прошлом. Поимка Суки станет для него утешением на старости лет…

Он почувствовал, как меч коснулся груди.

И в этот же момент в его разрушающемся мозгу прозвучал вопль ужаса. Дейдоро! Гулон! Он ощутил последнюю муку своего отражения: шею сжимала чья-то рука. Она пережимала горло… не давала дышать…

И в долю секунды меч Индаро пронзил его грудь, вспорол главнейшую кровеносную жилу возле сердца и рассек ее напрочь.

Рийс откинулся к стене. Он чувствовал, как из шеи текла свежая кровь. Она смывала все – и ужас, и боль.

…Он мчался на огромном белом коне по травянистому лугу, направляясь к далеким горам. Небо над головой было льдисто-синим, воздух, умытый утренней росой, – чистым, как хрусталь. Он ехал домой, где ждали его родители и брат…

Рийс улыбнулся.

Индаро не осмеливалась обернуться. Взгляд одичавших глаз все не сходил с лица Фелла.

– Он умер? Умер?

Фелл кивнул, и только тогда она обернулась.

Тело лежало плашмя, из груди торчал меч, зеленые руки и ноги разметались в стороны. Фелл смотрел на него, отчасти ожидая, что вот сейчас появится тот мужчина средних лет, потом безумный старик из склизкого подземелья. Однако ничего не происходило. Перед ним было по-прежнему тело подростка. Завитки светлых волос плавали в кровавой воде. Убитый выглядел таким безобидным…

Ноги Индаро подогнулись так внезапно, что он едва успел ее подхватить. Он удержал ее и крепко прижал к себе. И прошептал:

– Я люблю тебя.

Квинт, старшина стражников при Райских воротах, приподнял кожаную повязку и осторожно почесал пустую глазницу. Болела она у него круглый год, а в летнюю жару еще и свербела. Набрав пригоршню воды из бака возле ворот, Квинт плеснул себе в лицо. Свежая влага приятно охладила сморщенный шрам.

Глаз он потерял в стычке с синими, в какой-то богами забытой долине глубоко в Лунных горах года два назад. Причем потерял по собственной глупости. Они уже выигрывали бой, синекожие отступали. Алое воинство намного превосходило числом, однако враги, надо отдать им должное, продолжали храбро огрызаться. Они отходили шаг за шагом, платя смертью за каждую смерть. Вот тогда-то старый боевой товарищ Квинта, Каллин Чернобородый, рванулся вперед и ну размахивать огромнейшим палашом, разнося глотки, плечи, даже чьи-то спины. Вот тогда-то Квинт сдуру и сунулся на подмогу, торопился всадить меч в кишки раненому синяку. А Каллин как раз откинулся назад для очередного замаха – и конец палаша чиркнул Квинту по глазу, этак аккуратно, словно снимая кожуру с яблока. Лекарь пытался спасти глаз, но через несколько дней рана воспалилась и загнила, и глаз пришлось удалить напрочь.