Энн Райс - Принц Лестат

Глава 2

Бенджи Махмуд

По моим прикидкам, когда Мариус сделал Бенджи Махмуда вампиром, тому было около двенадцати лет – но точно не знает никто, в том числе и сам Бенджи. Он родился в семье бедуинов в Израиле, но потом семья молодой пианистки Сибель – отчетливо ненормальной девицы – наняла его и перевезла в Америку, чтобы он стал ее компаньоном. В середине девяностых годов двадцатого века юные музыканты познакомились там с Арманом, но сами не причащались Крови вплоть до того момента, как Мариус применил к ним обоим Темную Уловку в виде дара Арману. Само собой, тот пришел в ярость. Он чувствовал себя преданным и горько сожалел, что человеческие жизни его подопечных оборвались так рано – ну и все такое. Однако Мариус сделал то единственное, что можно сделать с двумя смертными, которые, по сути, уже обитают в нашем потустороннем мире и на глазах теряют связь с миром, откуда пришли. Смертные подопечные вроде них – заложники судьбы. Арману следовало самому сообразить, что любой его враг-вампир запросто способен прикончить кого-нибудь из них, а то и обоих сразу, чтобы просто досадить ему. Так часто бывает.

Вот Мариус и обратил их.

В те дни я был сам не свой. Я был разбит, измочален после приключений в обществе Мемноха, духа, что выдавал себя за «Дьявола» из христианской веры. Словом, мне было не до того. Помню разве, что мне нравилась музыка Сибель – но и только.

К тому времени, как я всерьез обратил на Бенджи Махмуда внимание, он уже жил в Нью-Йорке вместе с Арманом, Луи и Сибель – и успел изобрести вампирское радио. Как я уже упоминал, сперва оно транслировалось обычным путем, но Бенджи слишком изобретателен, чтобы ограничиваться рамками мира смертных. Скоро он уже вел передачу по интернетному радио прямо из особняка в Верхнем Ист-сайде и еженощно обращался к Детям Тьмы, призывая их звонить ему, в каком бы уголке земного шара они ни находились.

В эру обычного радиовещания Бенджи говорил тихо и под музыку Сибель. Простые смертные не могли его слышать без специального усилителя, но он надеялся, что вампиры – услышат. Беда в том, что и многие вампиры его тоже не слышали. Поэтому, перейдя на интернетное радио, Бенджи более не прибегал к этой уловке. Он стал просто говорить – говорить для Нас, посвящая все время истинным Детям Тьмы и не обращая внимания на звонящих в программу фанатов литературы про вампиров или маленьких готов – их нетрудно отсеивать по тембру голосов.

Главной частью программы была дивная музыка Сибель. Иногда передачи длились по пять-шесть часов, иной раз не выходили вовсе. И все же послание Бенджи очень скоро разнеслось по всему земному шару:

«Мы – одно племя. Мы хотим выжить, а старейшие нашего рода не помогают нам».

Когда он впервые поднял эту тему – о сиротстве, и о беззащитности земных городов, и о небрежении и эгоизме «старейших нашего рода» – я думал: наверняка кто-нибудь обидится и заткнет его, ну или, по крайней мере, даст ему отпор, всем прочим в назидание.

Но Бенджи оказался прав. А я – нет. Никто и не думал его останавливать – никому не было до него никакого дела. И Бенджи продолжал вещать, обращаясь к звонящим в студию сорвиголовам, бродягам и отщепенцам. Он учил их сохранять осторожность, выживать, охотиться лишь на преступников и злодеев – и тщательно заметать следы. А главное, чему он учил: это помнить – мир принадлежит людям.

Кроме того, Бенджи давал бессмертным и новый жаргон: он щедро приправлял свои комментарии терминами из вампирских хроник, включая даже и такие, какие я никогда прежде не использовал, а зачастую и не слышал вовсе. Таким образом он создавал наш общий язык. Занятно. По крайней мере, мне так казалось.

Пару раз я приезжал в Нью-Йорк специально пошпионить за Бенджи. К тому времени у него уже сложился собственный стиль в одежде: пошитые на заказ костюмы-тройки из тонкой шерсти, как правило – в серую или коричневую полоску, роскошные рубашки пастельных тонов и пижонские галстуки от «Брукс Бразерс». Довершали наряд непременная мягкая фетровая шляпа с узкими полями, классический головной убор гангстеров, и щеголеватые узконосые ботинки.

А в результате, несмотря на небольшой рост, хрупкость сложения, круглое озорное личико и сверкающие мальчишеские глаза, он вовсе не выглядел ребенком – скорее, мини-мужчиной: и так сам и любил себя называть. Мини-мужчина. Мини-мужчина владел пятью или шестью художественными галереями в Сохо и Челси, рестораном «Гринвич-виллидж» по соседству с Вашингтон-сквер и старомодным галантерейным магазином, где покупал свои шляпы. У него были выправлены все легальные документы, в том числе водительские права, он пользовался кредитками, мобильниками, завел себе пару мотоциклов и нередко сам садился за руль антикварного гоночного автомобиля, хотя чаще разъезжал в черном «Линкольне» со специальным шофером. Он проводил уйму времени в кафе и ресторанах, притворяясь, будто ужинает вместе со смертными, которые его просто обожали. Нередко они охотились вместе с Сибель в темных переулках. Оба превосходно владели техникой «маленьких глоточков» и умели насыщаться чередой «глоточков» в ночных клубах и на благотворительных балах, не лишая невинных жертв жизни и даже не вредя их здоровью.

Сибель, шикарная и изысканная в модельных платьях и драгоценностях, всегда оставалась отстраненной и загадочной тенью за его плечом, зато Бенджи тем временем водил дружбу с десятками простых смертных. Они считали его милым оригиналом и восхищались эксцентричностью «вампирского радио». Детище Бенджи было в их глазах не более чем шоу-проектом – и каждый из них свято верил, что Бенджи сам и обеспечивает все звонки в студию, в том числе и звонки тех Детей Ночи из Японии или Китая, что часами разговаривали с ним на родных языках. Такие беседы требовали от Бенджи максимального напряжения его сверхъестественных способностей.

В общем и целом, став вампиром, Бенджи пользовался сногсшибательным успехом. Помимо радиопрограммы он завел интернет-сайт с отдельным адресом электронной почты и нередко зачитывал в прямом эфире пришедшие ему послания, но неизменно возвращался к одной и той же теме: мы – одно племя, нам надо держаться вместе, хранить друг другу верность, заботиться друг о друге, вместе придумывать способы выживания в этом мире, где даже бессмертных можно сжечь или обезглавить, как любых прочих. Старейшие из нас продали и предали нас, бросили на произвол судьбы!

Не уставал твердить он и еще кое-что: «Не приезжайте в Нью-Йорк. Не пытайтесь найти меня. Я всегда готов общаться с вами по телефону или электронной почте, но даже не вздумайте ступить ногой в этот город, не то вам придется иметь дело с Арманом, а этого я и врагу не пожелаю». Он неизменно предупреждал вампиров, что ни один город не в состоянии прокормить многих Рожденных для Тьмы сразу, а потому молодняк должен искать себе новые территории и учиться жить в мире с себе подобными.

А те, кто звонил ему в программу, в свою очередь делились печалями. Им было тревожно и страшно, они жаловались на повсеместные раздоры и схватки, они до смерти боялись древних вампиров, способных испепелить их на месте. Они долго и напрасно искали великого Лестата, великого Мариуса и великую Пандору – и так далее, и так далее, и так далее.

Бенджи снова и снова сочувствовал им, давал ценные советы, а порой просто разделял их горе.

– Они не помогают нам! – твердил он. – Зачем Лестат написал свои книги! Где великий ученый Дэвид Тальбот? Как насчет великой Джесси Ривс, Рожденной для Тьмы в объятиях древней Маарет? Какой эгоизм, какое самолюбие!

А потом заводил старую пластинку:

– Лестат, где ты?

Как будто бы я – один из древнейших! Да ну, смешно даже!

Ну, в смысле влиятельности – еще пожалуй. Что есть, то есть. Я издал автобиографию. Я стал – пусть и на пять минут – рок-звездой. Я написал о том, как уничтожили Акашу и как источник силы перешел в вампира Мекаре. Да, признаю. Я это сделал. Я написал и опубликовал отчет о Похитителе Тел и о Мемнохе. Ладно, ладно. И да, если бы не моя рок-музыка и видеозаписи, возможно, царица Акаша никогда не восстала бы со своего трона и не начала бы цепь ужасных пожарищ, в которых пылали вампиры по всей планете. Да, каюсь, виноват.

Но я-то причастился Крови – сколько там? – двести тридцать три года назад? Как-то так. Говорю же, по всем стандартам я просто мальчишка, сорванец!

Настоящим древними – извечно дразнящими, насмешливыми, унижающими – были Дети Тысячелетия, великие бессмертные: Мариус с Пандорой и, разумеется, древние близнецы, Мекаре и Маарет, а также их верный спутник Хайман. Бенджи достаточно ясно дал это понять.

– Разве можно считать Мекаре Царицей Проклятых, если она не правит? – спрашивал он. – Разве ее сестра-близнец, Маарет, заботится о нас, как о единой семье вампиров? Где же Хайман? Отчего ему и дела нет до наших отчаянных попыток найти ответы на терзающие нас вопросы? Почему Джесси, юная Джесси, дитя нашего мира, не призывает древнейших прислушаться к нашим голосам?