Андрей Силенгинский - Крепость Тельцов

Добрались. Впереди желтой скатертью лежало абсолютно голое пространство шириной в две сотни шагов. Дальше — составленные абы как телеги обоза, а над ними черной стрелой смотрел в небо шатер с притаившимся внутри колдуном. Вокруг шатра — двойное кольцо солдатских палаток, судя по дымам костров, далеко не все они были пусты.

Пока Сардар разглядывал подробности, Михашир велел пятерым снять повязки и устроил последний инструктаж.

— Не дергаемся, идем спокойно. Для достоверности можно время от времени отвешивать тумаки тем, кто без повязок, вряд ли у Глаза церемонятся с пленными. Первая задача: не вызывая подозрений подойти как можно ближе к шатру. Вторая задача: вот этим кинжалом, — он похлопал себя по ножнам, — убить тварь в шатре. Третья задача: когда дело будет сделано, запалить шатер, чтобы подать знак нашим. Д ержитесь вплотную ко мне, не выпускаете меня из вида. Если меня ранят или убьют, ближайший берет кинжал, и все охраняют его. Важно только одно: доставить кинжал в шатер и убить тварь. Если мы это сделаем, наши имена не забудут и через тысячу поколений. Готовы? Вперед!

Сорвав с головы повязку, Сардар присоединился к «пленным», за что удостоился одобрительного взгляда Михашира. И то верно: он был слишком изможден, изодран, и при этом слишком высок, чтобы сойти за солдата, зато как нельзя лучше годился на роль жертвы. Жаль, меч пришлось оставить в овраге, он портил образ.

«Пленных» связали длинной веревкой и неторопливо вели к лагерю, всячески демонстрируя «товар» всем, кто мог наблюдать процессию. Время от времени принимались лупить то одного, то другого; на взгляд Сардара получалось излишне натурально, и он, ругаясь сквозь зубы, потирал ушибленные места.

Все ближе и ближе. Пять дюжин шагов… четыре дюжины шагов… три дюжины…

В лагере на них обратили внимание. Семь или восемь головорезов выстроились на краю, разглядывая приближающихся, потом прибавилось еще несколько, и к тому времени, когда до крайних телег оставалось с полсотни шагов, перед ними собралось дюжины две зевак.

— А смотрите, каких сусликов в степи наловили! — крикнул им Михашир, демонстративно ткнув Сардара кулаком под ребра. Сардар покачнулся, но удержался на ногах.

— Сколько раз говорить, ублюдки: без разрешения из лагеря ни ногой! — крикнул в ответ какой-то скользкий тип, один вид которого вызывал тошноту. — Кто такой? Назови пароль!

— Нет, вы видели! — всплеснул руками Михашир, обращаясь одновременно и к своим людям, и к аудитории на краю лагеря. — Ты делаешь дело, ловишь всякую подозрительную шваль, а оно недовольно! Мне что, обратно их вести?!

Он снова саданул Сардара в бок и тот, поняв, что от него требуется, застонал и картинно, как срубленное дерево, повалился на землю. Люди Михашира продолжали идти, не сбавляя шаг, так что через несколько мгновений связка «пленных» уже волокла Сардара по земле, а тот молил богов, чтобы не развязался не слишком-то тугой узел, перехватывавший запястья.

— Ну, что ты наделал! — накинулся на скользкого Михашир, когда протопали еще дюжину шагов. — Из-за тебя я теряю рабов. Из длинного теперь получится разве только пестик для ступы.

Аудитория дружно загоготала, оскалили зубы и солдаты Михашира. И только скользкий не среагировал на шутку.

— Назови пароль! — упрямо твердил он. — Что-то я не помню твоей рожи.

— Он не помнит моей рожи! — возмущение в голосе Михашира прозвучало столь натурально, что не чуждый актерству Сардар мысленно зааплодировал новому приятелю.

— Он не помнит моей рожи! — обиженно повторил Михашир. — Как выпросить лишний бурдюк вина или одолжить горсть дзангов, так все чуть ли не брататься лезут. А как честный солдат гульнет минутку на стороне, так сразу харя кирпичом, и «никогда не встречались!» Мы вольные люди, а он нам дисциплиной тычет! Где справедливость, братцы?!

Похоже, слова Михашира снова нашли отклик в сердцах разбойников: люди у телег одобрительно загалдели. И только скользкий был по-прежнему неколебим. Сузив глаза, он отступил на шаг, и вдруг заверещал высоким бабьим голосом:

— Охрана!!!

Из ниоткуда, будто из воздуха, слева и справа от него вдруг объявились с полдюжины лучников.

— Стоять!!! — взвизгнул скользкий. — Я сказал…

Несколько отточенных неуловимых движений — и люди Михашира окружили командира, закрыв своими телами. Звон тетивы, короткий свист пущенных почти в упор стрел — и отряд потерял трех бойцов. А через краткий миг после того скользкий остался без лучников. Еще через мгновенье Сардар обнаружил, что остался один, а его товарищи, боевыми кличами взрывая воздух, прорываются между телегами вглубь лагеря. Вскочив, он устремился следом, на ходу пытаясь сбросить с рук веревку.

Проклятый узел затянулся слишком туго, и Сардар ворвался в самую гущу схватки связанным. Кто-то наступил на конец веревки. Сардар оглянулся, рванул, пытаясь высвободиться, но был слишком слаб, чтобы противостоять крепышу в синей повязке. Ухмыляясь щербатым ртом, тот нагнулся, протянул руку, пытаясь схватить веревку. Сардар бешено замахал сложенными лодочкой руками, пытаясь избавиться от пут. Избавиться не удалось, но веревка каким-то чудом обмоталась вокруг шеи щербатого. Рывок — и тот, потеряв равновесие, плюхнулся в пыль. Не удержавшись на ногах, Сардар и сам упал, едва не напоровшись на меч, торчащий из бока опрокинутой телеги. Молниеносное движение — и вот уж Сардар свободен и при оружии.

Сорвав с трупа синюю тряпку и повязав на голову, Сардар бросился догонять своих.

Заметно поредевший отряд миновал обоз, и теперь схватка шла у первой линии палаток. Многократно умножившись в числе, враги наседали со всех сторон, пробиться не было почти никакой возможности. Сардара спасла лишь тряпица на голове — на него не обращали внимания, а он исподтишка дырявил врагам спины.

Везение сходило на нет: хоть фактор внезапности сыграл свою роль, и отряду относительно легко удалось преодолеть ограду из телег и первую линию палаток, но скоро на шум примчалась подмога, между палатками и на площадке перед шатром собралась разношерстная ватага головорезов, ощетинившаяся мечами и копьями, и вторая линия палаток оказалась вдруг неприступна, как крепостная стена.

— К шатру! К шатру! — сквозь грохот битвы доносился до Сардара крик Михашира. — Поднажмем, братцы! Две дюжины шагов! Всего две дюжины!

Но, судя по всему, эти две дюжины шагов им не суждено было пройти.

Кто-то бросился на Сардара с мечом. Юноша отбил первый удар, оступился и, не удержав равновесие, повалился на палатку слева. Судорожное движение, взмах клинком, треск разрываемой ткани — и вдруг Сардара окутала душная темнота, пахнущая жженым маслом, ладаном, пылью и чем-то пряным. Потом темнота раздалась в стороны: кто-то, раздвинув прореху, заглянул в палатку. Прямо над Сардаром возникло перепачканное кровью лицо; повязка сбита на затылок, на лбу — татуировка весов. Одним молниеносным движением Сардар ударил мечом в эту татуировку. Череп лопнул, чаши весов разлетелись в стороны. Снова стало темно.