Павел Корнев - Спящий

– Уильям, а что скажешь ты? – обратилась тогда кронпринцесса Анна к лейтенанту.

Грейс на миг замялся, но пересилил себя и ответил с военной прямотой:

– Не стоит недооценивать заговорщиков. Они вполне могут добраться до оставшихся передатчиков «Всеблагого электричества» и уничтожить их. Тогда нас ничто уже не спасет.

Принцесса покачала головой.

– Я не могу отдать приказ отключить резервные батареи. Меня попросту сочтут сумасшедшей! – заявила она, нервно стиснув кулаки. – Это наша единственная защита от враждебной магии, нельзя лишать людей надежды!

– Тогда мы сделаем это сами! – объявил Уильям Грейс.

– Вдвоем?

Лейтенант с сомнением посмотрел на меня и покривился.

– Справлюсь и один.

– Нет! – отрезала кронпринцесса Анна. – Это слишком опасно. Придется спускаться в подвал, а у нас нет сведений, что там сейчас происходит. Вы пойдете вдвоем!

– Как скажете, ваше высочество, – легко сдался Уильям Грейс.

– Кузен?

– Можете на меня рассчитывать.

– Тогда отправляйтесь немедленно! – распорядилась принцесса. – И пригласите ко мне ваших спутников. Я хочу с ними познакомиться.

Мы покинули апартаменты наследницы престола, и, пока Уильям Грейс врал капитану об инспекции резервного источника питания, у меня было время оглядеться по сторонам. Что удивило больше всего – ни среди фрейлин, ни среди гвардейцев не оказалось ни одного сиятельного.

Неужели и в самом деле всех сиятельных вычистили из дворца?

– Идем, – позвал меня Грейс, закинув на плечо ремень метателя Гаусса.

– А как же линемет? – ткнул я носком ботинка брошенный к стене рюкзак с электрической батареей.

– Не думаю, что в нем возникнет нужда. Защита пока еще действует.

– Действует, – кивнул я, но подсумок с гранатами с собой прихватить не забыл.

В подвал пришлось лезть через шахту лифта, темную, мрачную и, казалось, бездонную. Лестницы предусмотрительно заминировали, другого пути вниз попросту не оставалось.

Клацая подошвами ботинок по железным скобам, я первым спустился в подземелье, спрыгнул на каменный пол и осветил фонарем комнату с силовой установкой и множеством темных коридоров.

– Опять подвал! – тихонько пробормотал я себе под нос, оглядываясь по сторонам, но Уильям Грейс меня все же расслышал.

– Что? – насторожился он.

– Ничего. Куда теперь?

– Следуй за мной, – уверенно заявил лейтенант, словно бывал здесь не раз, и мы двинулись по подземному ходу, под потолком которого змеились жгуты обрезиненных проводов.

Присутствие потустороннего в подвале совсем не ощущалось, и немудрено – воздух подземелья оказался так наэлектризован, что любое наше движение сопровождалось шорохом разрядов. Демонам сюда было не проникнуть.

Вот только люди – такие подлые твари, что иной раз дадут выходцам из преисподней сто очков вперед. У меня так и чесались руки прострелить лейтенанту затылок – просто в превентивных целях! – и приходилось одергивать себя и уговаривать не совершать глупостей.

– Это здесь! – сообщил Уильям Грейс некоторое время спустя и принялся отпирать запоры на двери, которая монументальностью нисколько не уступала люкам банковских хранилищ.

А стоило только пройти в длинный подвал, и кожу немедленно защипало от разлитого в воздухе статического напряжения, закружилась голова. В глубину освещенного неровным светом электрических ламп помещения уходили ряды установленных вдоль стен электрических шкафов; на каждом был выкрашенный красной краской рубильник.

– Твой ряд левый, мой – правый! – сказал Уильям и дернул вниз первый рычаг, разрывая опломбированную проволоку.

Я последовал его примеру, и мы зашагали по подвалу, обесточивая один шкаф за другим. И чем дальше продвигались, тем явственней на смену статическому напряжению приходило леденящее присутствие потустороннего.

– Быстрее! – крикнул я, дергая рубильники уже на бегу.

Лейтенант от меня не отставал.

Когда шеренга электрических шкафов наконец закончилась и погасло аварийное освещение, я сразу повернул к выходу, но в лицо резко ударил яркий луч фонаря.

– Полагаю, нам стоит разобраться со всем здесь и сейчас, – не к месту вознамерился выяснять отношения Уильям Грейс.

Под ногами задрожал каменный пол, по спине холодными мурашками пробежалась неуверенность, но окончательно присутствия духа я не потерял и надменно скривился, скрывая за спиной руку с загодя вытянутым из кармана «Цербером».

– Застрелишь безоружного? – спросил я, маскируя за кривой усмешкой страх. – Как это благородно!

– Расскажи, каким дьявольским образом ты лишил сознания ее высочество! – потребовал лейтенант. – И не вздумай лгать и юлить! Я легко распознаю ложь!

– А тебе какое дело до этого? – хмыкнул я и в намеренно провокационной форме поинтересовался: – Кто-то назначил тебя на роль хранителя ее высочества? Или это личное?

Сказать начистоту, я намеревался застрелить собеседника при первом же его неверном движении. Я до скрежета зубовного боялся подвалов, а умереть – вновь умереть или умереть окончательно? – в подвале боялся вдвойне. И не собирался ни впустую терять драгоценное время, ни позволять всадить в себя пулю.

Я желал убраться отсюда немедленно и во все глаза следил за побагровевшим от гнева лейтенантом, но прежде чем тот успел хоть что-то предпринять, за его спиной сгустились и без того беспросветно-черные тени подземелья.

– Люди!..

Прозвучавший прямо в голове тихий шепоток прошелся наждаком по оголенным нервам; Уильям Грейс резко обернулся, и в свете электрического фонаря лишенная кожи плоть Ицтли показалась багряно-красной.

– Жалкие душонки! – выдохнуло божество обсидианового клинка и резко повело окровавленной рукой, словно вырывая эти самые душонки из наших тел.

Уильям Грейс замертво повалился на каменный пол, а миг спустя неведомая сила резко дернула вперед и меня. В груди вспыхнула невыносимая боль, и перед глазами все поплыло, но тотчас жгучим огнем кожу опалили давнишние татуировки, и это жжение самым неожиданным образом помогло устоять на ногах. Не обращая внимания на запах горелой плоти, я выпрямился, расправил плечи и через силу рассмеялся:

– Это все, на что ты способен?

От божка обсидианового клинка так и веяло потусторонним, но «Цербер» славился устойчивостью к колдовским чарам, и на три выстрела я мог рассчитывать при любом раскладе. Главное было не промахнуться.

– Я вырежу тебе сердце! – прорычал Ицтли.

– Уже выреза́ли, – спокойно ответил я и с язвительной усмешкой добавил: – Дважды!

Ицтли приподнял обсидиановый нож, намереваясь броситься в атаку, и сразу за его спиной раздался противный металлический скрежет.