Юрий Никитин - Изгой

— Всем гелонам! — вскрикнул этот человек нечеловеческим голосом, от которого дрогнула земля и закачалось небо. — Все гелонам отступить!

Уцелевшие воины послушно попятились, даже израненный и шатающийся Турч попятился. Агафирсы пробовали их преследовать, но один из военачальников заорал, что это ловушка, всем стоять на месте.

Олег бережно опустил голову погибшего сына на каменную плиту. Встал, выпрямился, взгляд зеленых глаз был нечеловеческим от бешенства. На той стороне площади перед крепостью отряд агафирсов в сотню человек готов ринуться в распахнутые ворота...

— Вы хотели войны, — сказал он хриплым до неузнаваемости голосом, — вы ее получите...

Полыхнуло страшное ослепляющее пламя. Вся сотня всадников на крупных конях, все эти отборные воины, закованные в железо, даже кони укрыты от стрел толстыми попонами, — все это вспыхнуло коротким жарким огнем. И тут же на каменные плиты начали падать шипящие от жара расплавленные комочки металла, а изредка — темные комочки от сгоревших костей.

Трое или четверо агафирсов, что только въезжали на площадь, увидели на площади бушующее море огня, мигом очутились на земле и бросились в сторожевую башню, массивную, сложенную из толстых гранитных блоков.

Ими можно было бы пренебречь, но все видели, как ослепленный яростью красноголовый волхв в бешенстве выбросил кулак в направлении башни. Из сжатых костяшек пальцев с гулом и грохотом вылетел огненный шар. Разрастаясь в объеме, он ударил в каменную громаду. Донесся треск, башню разнесло, словно в нее угодил железный таран размером с гору, и уже в воздухе камни охватило жарким огнем. Они горели, словно пучки сухой соломы!

Через мгновение на месте башни растеклась красная лужа расплавленной горящей земли. Дальние агафирсы, что только вступали на площадь, закричали в ужасе, попятились. Олег со злобно перекошенным лицом пошел к ним, медленно поднимая руки. Всадники не успели даже повернуть коней, всех охватил короткий огонь, когда сгорали раньше, чем падали на землю.

— Богоборец! — слышался крик. — Бегите, бегите все!

Олег быстро шел вперед и выжигал встречные отряды, всех бегущих или выбегающих врагов, мстительно сжигал раненых агафирсов, превращал в пепел трупы.

Так он дошел до самых ворот, за ним никто не осмелился пойти даже из гелонов, настолько он был страшен. Его трясло, он что-то выкрикивал, а сквозь красную пелену, застилающую глаза, перед ним то и дело вспыхивал короткий злой огонь.

Затем усталость или странная опустошенность ударила как молотом. Он остановился, опустив руки. Город горит, везде оплавленные камни, воздух пропитан запахом горелого мяса. Выжженная земля дымится ровной широкой полосой, уходя от его ног по прямой вдаль. И везде догорают либо оплавленные камни, либо кости — людские и конские, а от бронзовых и железных доспехов пламенеют, быстро остывая, брызги расплавленного металла.

Из окон на него смотрят, выпучив глаза, женщины. Когда Олег поднял голову, все в испуге попрятались. Везде, куда он поворачивал голову, видел белые, словно посыпанные мукой лица.

Вдоль стены пробежали воины-гелоны, на него смотрят с опасливым восторгом. Их сотник помахал ему рукой, мол, свои, не зашиби сослепу.

Из переулка, где скрылись, долетел звон железа, крики. Олег машинально пошел в ту сторону. Ярость выгорела, в груди только глубочайшее чувство потери и желание все бросить, закрыть глаза и умереть. Умереть еще до того, как угаснет последний луч солнца.

На соседней улочке трое агафирсов мужественно встретили натиск сотника и его воинов. Гелоны, уже чувствуя себе победителями, бросались с бешенством неистовых воинов. Но дрожь прошла вдоль хребта Олега, когда увидел, как за спинами агафирсов прямо из земли продавливается полупрозрачный странный дрожащий купол, словно земля не земля, а болото, где со дна то и дело болотные газы...

Олег отшатнулся. После дождя на лужах вот такие бульбашки, пузыри, предвещая новый ливень... нет, те пузыри чистые, прозрачные, искрятся радугой, а этот болотно-грязный, серый, с болотной мертвечинкой... Но — как?

Пузырь медленно раздувался, такие поднимаются со дна болот, а когда лопаются, звери убегают от смрада. Пленка гнется под напором неслышного ветерка, вот-вот брызнет мелкими каплями, пропадет без следа...

Внутри пузыря мелькнула согбенная человеческая фи-гура. Из бокового переулка выбежали еще мужики. Двое бросились на помощь сотнику, а один без раздумий широко размахнулся. Из руки вылетел серый вращающийся диск. В нем блистало, Олег уже видел, что лезвие топора сделает еще один оборот, пройдет через пленку и ударит острием метко, ударит с большой силой, врубится в голову колдуна по самый обух.

Тончайшая пленка, что дрожала и трепетала, беззвучно отшвырнула топор, как щепку. Пузырь продолжал приподниматься. Олегу почудилось, что они все в болоте, а этот пузырь силится оторваться от вязкого дна, чтоб через гнилую воду вверх, к поверхности...

Агафирсы пали под градом ударов и брошенных топоров, ножей. Мужики орали и швыряли топоры, ножи, дротики и даже камни теперь уже в пузырь. Тончайшая плёнка даже не прогибалась под ударами, а все, что в него швыряли, падало на землю. Сам пузырь приподнялся, его все еще колыхает ветром, но он почти оторвался от земли. С каменными плитами его связывала тонкая перемычка, что истончалась с каждым мгновением.

Олег сам не помнил, как очутился вблизи. Сквозь тонкую и грязно-серую пленку он рассмотрел искаженное ненавистью лицо Ковакко. Болотный колдун крепко сжимал обеими руками серо-зёленый бурдюк, из отверстия выползала жижа, дрожала, как студень, и бурно превращалась в пар.

Чмокнуло, пузырь оторвался от земли. Мужики орали и в бессилии грозили кулаками. Ковакко отбросил бурдюк, лицо было перекошено от стыда и гнева. Олег увидел жест, который послал колдун этому тупому мужичью. Он вернется, вернется во всей мощи, и тогда они...

Ярость ударила в голову с неожиданной легкостью.

— Не вернешься, — прохрипел он. — Не вернешься, сволочь!

Сквозь болотную пленку он увидел, как отпрянул Ковакко. Пленка удержала его в шаре. Олег обрекающе вскинул руку, Ковакко закричал. В воздухе раздался треск, сильно пахнуло свежестью, как после грозы. Ослепительный луч, прожигая воздух, догнал пузырь. Олег услышал хлопок, в небе вспыхнул клубок пара...

Они еще смотрели на это быстро тающее облачко, как на площадь вступил отряд агафирсов. Олег мстительно зарычал. Самые знатные, доспехи из лучшей стали, да еще и украшены золотом, все рослые и сильные, как на подбор, а впереди... впереди сам Агафирс!

Олег его никогда не видел, но не узнать трудно, сама Миш с трудом различала троих братьев-близнецов, он снова закричал, по-звериному радуясь сладкой мести, начал поднимать сжатые до треска в суставах пальцы...