Пол Андерсон - Фантастическая сага

В царившей внутри донжона темноте запели тетивы луков, и многие из стоявших у порога троллей со стонами попадали наземь. Валгард отшатнулся прочь. В левой ладони его засела стрела. И в тот же миг услышал он насмешливый голос Лиа:

— Эльфийки владеют нынче башней этой и дозволят войти в нее лишь своим возлюбленным. Настоящим, а не тем уродам, которых приходилось им терпеть в последнее время. Слышишь, ты, обезьяна безмозглая, жалкое подобие Скафлока?

Отпрянув прочь от двери, Валгард выдернул из руки своей стрелу. Им вновь овладело берсерковское неистовство. Дико завывая и пуская изо рта пену, он ринулся в кипящую во дворе замка сечу, круша топором своим все, что попадалось на пути.

Скафлок же бился спокойно, величаво даже, благодаря ликующей силе, которую черпал из волшебного клинка. Меч пламенел в его руке. Рекой лилась кровь, разлетался в разные стороны мозг из расколотых черепов, катились по брусчатке двора отрубленные головы вражеских воинов, копыта ётунского скакуна оскальзывались на выпавших из распоротых чрев внутренностях. Но все, что делал Скафлок, творилось с совершенным хладнокровием. Сознание его и мысли были ясны как никогда, не затуманенные ни яростью, ни иными какими чувствами. Просто он как бы вознесся над самым своим естеством, сам, подобно клинку своему, обратясь в неумолимое орудие Смерти. Обильно сеял он семена смерти на волнующейся ниве битвы, и везде, где ни объявлялся он, в беспорядке рассеивалась перед ним троллья рать.

Луна высоко взошла уже над удивительно спокойными водами, на которых искрилась теперь лунная дорожка, потом, продолжив свой путь, поднялась над стенами Эльфхолма, заглянув во двор замка. Взору ее предстало ужасное зрелище: с безумным неистовством сокрушали доспехи и плоть вражеских воинов мечи, топоры, копья. Скрежетал терзаемый металл, слышались крики боли, стоны раненых. Бесновались с жалобным ржанием обезумевшие, окровавленные кони. Рубясь, живые топтали тела погибших, обращая их в бесформенные куски окровавленной плоти.

Луна восходила все выше, и теперь уже поглядевшему на нее из двора замка показалось бы, что ход ее по небосклону остановил, пронзив самое ее сердце, острый шпиль одной из сторожевых башен. Тогда-то наступил долгожданный миг: тролли обратились в бегство.

Их осталось уже совсем немного. Эльфы ожесточенно преследовали их, не только тех, что обреченно метались по замку, но и тех, кому удалось вырваться за ворота.

Вдруг над затухающей битвой разнесся зычный голос Валгарда:

— Ко мне, тролли, ко мне! Сюда! Не сдавайтесь! Дайте врагу отпор!

Услышав крик этот, Скафлок торопливо повернул коня и увидел проклятого усилка: огромный, зловещий, залитый с ног до головы кровью, стоял Валгард подле крепостных ворот. Вокруг него высилась груда тел убитых им эльфов. С дюжину троллей пытались прорубиться к нему в надежде занять в том месте круговую оборону.

От него все беды, от злодея этого! Скафлок рассмеялся. А может быть, смеялся не он, а меч Тюрфинг. Настал твой час, Валгард! Пора заплатить за все. Скафлок пришпорил коня.

Когда же тот рванулся уже с места, увидел воитель взлетевшего откуда-то из-за моря ястреба, устремившего полет свой, казалось, к самой луне. У Скафлока похолодало в груди. Какой-то частицей своего существа понял он в тот миг, что обречен.

Увидев его приближение, Валгард усмехнулся и, прислонясь к стене, поднял топор. Когда же подскакал к нему вороной жеребец, вонзил он Братобой коню тому в череп с такой силой, с какой никогда прежде не рубил.

Но и мертвый, огромный, тяжелый конь продолжал свое безудержное стремление вперед. Остановился он, лишь врезавшись с немыслимой силой в стену, которая содрогнулась от того удара. Скафлок вылетел из седла. Ловкий, как эльф, он ухитрился перевернуться в воздухе и приземлился на ноги, но избежать столкновения со стеной не мог. Оглушенный, он откатился в привратный проход под стеной.

Выдернув топор из черепа коня, Валгард помчался к нему, желая тут же покончить с ненавистным врагом. Скафлок успел, однако, ползком выбраться из прохода на залитый лунным светом уходящий к гавани откос. Правая рука его была сломана. Отбросив в сторону щит, он перехватил меч левой рукой. С израненного лица его на клинок стекала кровь.

К нему подошел Валгард.

— Многому суждено закончиться нынче ночью, — проговорил он. — В том числе и твоей жизни.

— Мы с тобой родились в одну ночь, — ответил Скафлок, — вряд ли один из нас надолго переживет другого. — Он усмехнулся. — Коли не станет меня, как же можешь остаться ты, моя тень?

Валгард заорал благим матом и попробовал ударить его, Скафлок выставил вперед меч, наткнувшись на который, Братобой со звоном раскололся на куски.

Едва держась на ногах, Скафлок снова поднял свой клинок. Оставшийся безоружным Валгард со звериным рычанием ринулся на него.

— Скафлок!

Альфхеймский воитель обернулся на крик. По дороге бежала к нему Фрида! Одетая в лохмотья, вся в крови, с трудом держащаяся на ногах от усталости. Но то была Фрида! Она решила вернуться к нему.

— Скафлок, милый… — крикнула она.

Валгард подскочил к нему сзади, вырвал меч из руки врага своего, который позабыл в ту минуту обо всем на свете, размахнулся и ударил, что было сил.

С торжествующим воплем воздел он меч к небу. Даже залитый кровью, клинок излучал неземное голубое сияние.

— Я победил! — заорал Валгард. — Теперь я Государь мира, всю Вселенную могу я попрать ногами. Да будет тьма!

Он взмахнул мечом. И вдруг золотая рукоять выскользнула из мокрой от скафлоковой крови руки его. Повернувшись острием вниз, клинок низринулся прямо на Валгарда и, сбив его с ног своим громадным весом, насквозь пробил ему шею и ушел концом своим глубоко в землю. Валгард лежал, пригвожденный за шею к земле, глядя на сверкающий меч, чувствуя, как уходит из него сквозь пробитое горло жизнь. Он попытался вырвать меч из раны, но лишь перерезал себе об острые края клинка вены на руках. Так пришел конец Валгарду У силку.

Скафлок лежал на земле с разрубленным плечом и грудью. Освещенное светом луны лицо его покрылось уже смертельной бледностью. Но когда Фрида склонилась над ним, он сумел даже улыбнуться.

— Со мной кончено, любимая, — прошептал он. — Ты слишком хороша для мертвеца, слишком прелестна, чтобы плакать. Забудь меня.

— Никогда!

На лицо ему закапали фридины слезы, теплые, как весенний дождь.

— Поцелуешь меня на прощание? — проговорил он.

Уста его уже похолодели, но Фрида все равно жадно прильнула к ним. Когда же вновь открыла она глаза, лежавший в ее объятиях Скафлок был уже мертв.