Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым

— Сссцуко, чорд!!! — заорал он, и в этот момент Васнецов, приблизившись к нему на шаг, вонзил боевику окровавленный ствол КСВК прямо в рот, разрывая ткань черной маски и проламывая зубы.

Николай воткнул ему горячий металл настолько, насколько позволяли силы, и затем рванул винтовку в сторону, выворачивая жертве челюсть и разрывая рот. Вандал снова упал и задергался в судорогах, захлебываясь собственной кровью. Васнецов облегчил ему страдания, размахнувшись винтовкой и проломив череп. Затем он отбросил КСВК в сторону. Винтовка теперь не нужна. Он схватил автомат и гранатомет. Надо найти относительно безопасный путь и двигаться дальше. Скрытно пробираясь между контейнерами, он вдруг ощутил запоздалое чувство ужаса от того, что он сделал с этими двумя боевиками. Он ведь действовал совершенно машинально. Словно какая-то неведомая и безжалостная сила сама водила его руками, а он был лишь послушным исполнителем. Стало страшно… На что он способен? Что творится с его разумом, который и в страшном сне еще недавно не мог вообразить, чтобы сделать с людьми что-то подобное? Грянул взрыв. Совсем рядом. Раздались крики. Выстрел. Удар… Кто-то замычал, не в силах кричать… Николай упал, сбитый взрывной волной, и выронил оружие. Он принялся растирать глаза от пыли и бетонных крошек, что ударились в лицо от взрыва. Из прохода между ближайшими строениями быстро полз один из бойцов Вавилона.

— Не надо! — кричал он, быстро перебирая руками и отталкиваясь ногами.

На него прыгнул облаченный в белое боевик. Уползающий в панике боец вырвался на секунду, однако вандал уже занес руку с большим ножом. Лезвие вонзилось жертве прямо в копчик. Боец истошно заорал, хлопая ладонями по полу и мотая головой. Враг выдернул нож и нанес удар в область селезенки, затем вонзил его жертве в шею. Крик человека утонул в крови, превратившись в визжащее бульканье и хрип. Услышав щелчок автоматного затвора, боевик резко повернул голову направо. Короткая очередь из «Калашникова» отбросила его к стенке позади. Боевик выронил нож и прижал ладони к прошитой очередью груди. Он уставился на Николая глазами, полными неописуемой боли. Кричать он отчего-то не мог, только дергал левой ногой и продолжал смотреть на своего убийцу.

— Не смотри! — воскликнул Васнецов. — Не смотри на меня так!!!

Он дал еще одну очередь, выпустив три пули врагу прямо в голову.

Николай достаточно насмотрелся на искромсанные пулями тела еще в Москве, во время боя за Дом Советов, но сейчас, видя, в какое месиво превратилось тело боевика от его выстрелов, он не понимал, чем вызваны такие безобразные травмы в его голове, которую тремя пулями буквально раскроило на части. Что за чертовщина… Васнецов быстро отстегнул рожок автомата и взглянул на пули, ловя свет уцелевших еще наверху ламп. У патронов были надпилены кончики. Примерно так, как это делал Людоед в начале путешествия.

— Твою… Дурной пример заразителен. — Васнецов вздохнул и снова снарядил автомат.

Со стороны большого ангара веяло холодом. Видимо, большой пролом в стене города находился там. Да и интенсивность боя была слышна оттуда. Значит, там происходит самая ожесточенная схватка. Что там было? Насколько он помнил, за ангаром позади рынка был большой, огороженный массивными стенами участок. Там находилась арена. Точно. Сани взорвались как раз у наружной стены арены. И это в тот момент, когда там была масса зрителей. Если основная масса врагов там, то обороняющиеся находятся в районе стоянки и ведут бой со стороны бара. Надо пробиваться туда… Мимо засвистели шальные пули. Николай вжался в пол. Что-то взорвалось за ближайшим контейнером. Снова крики. Васнецов пополз. Махнуть по кратчайшей прямой через перекресток? Рискованно. Обогнуть гостиницу? Наверное… Медленные, шаркающие шаги рядом заставили его обернуться. Это брел пожилой мужчина. Одет он был не для улицы. Значит, это кто-то из горожан. Человек был весь в крови и придерживал одной рукой разорванный живот, из которого вот-вот вывалятся внутренности. Он медленно опустился на колени и молящими о помощи глазами посмотрел на Васнецова.

— Добей, — одними губами проговорил он.

— Чего? — пробормотал Николай, пятясь назад.

— Добей, — захрипел человек.

— Я не могу!

Васнецов вскочил и бросился прочь. Рядом просвистели пули. Он снова припал к земле и пополз к гостинице.

— Давайте! У оген нортап кончились! — закричали позади.

«Патроны кончились? У кого? У пулеметчика в гостинице?» Николай посмотрел в сторону этого крика. В узком и темном проходе, где он убил последнего вандала, белели маскхалаты. Там группа нападающих. Николай закинул на плечо гранатомет и выстрелил. Узконосый боеприпас влетел в толпу людей в белом и, не разорвавшись и пробив кому-то грудную клетку, там и застрял. Подельники убитого бросились в разные стороны, ожидая, что сейчас произойдет взрыв, и те, кто выскочил вперед, ближе к гостинице, попали под огонь автомата, снаряженного надпиленными пулями. Стрелял Николай. У одного противника начисто оторвало кисть. Другому пуля вошла в ногу выше колена, и его бедро словно взорвалось изнутри. Патроны кончились очень быстро, и Васнецову пришлось ретироваться за угол гостиницы. Оказавшись с тыльной стороны здания, он тряхнул головой и растер виски. Какие-то всхлипывания он услышал не сразу. Среди расставленных беспорядочным образом деревянных ящиков сидел молодой и довольно крепкий боец Вавилона. Вроде один из патрульных. Сейчас весь бравый вид, который демонстрировали местные бойцы всем гостям, испарился. Даже тельняшка десантника не спасала. Он сжался в комок и дрожал. Приглядевшись, Николай понял, что он еще и плакал. Однако никаких признаков ранения на этом человеке не было. Зато был разгрузочный жилет с боеприпасами и рядом лежал АКМ.

— Эй, парень, ты патронами не богат? У меня кончились, — спросил Васнецов, осторожно подойдя к бойцу.

Тот нервно и даже как-то панически сорвал с себя разгрузку и кинул Николаю.

— На! Забирай! Забирай все! — истерично воскликнул он.

Николай выбрал два перемотанных скотчем рожка и снарядил этим свой трофейный автомат, затем еще раз взглянул на бойца. Тот сидел, обхватив голову ладонями, и вздрагивал и подпрыгивал от не прекращающейся, а, наоборот, усиливающейся стрельбы. По своему обыкновению и в силу своего характера Васнецов должен был наполниться жалостью к этому перепуганному до смерти человеку. Тот буквально был на грани безумия от собственного страха перед тем адом, который ворвался в его казавшееся совсем недавно неприступным жилище. Но нет. Жалость не дала о себе знать. Отчего-то появилось любопытство. Николай присел рядом с бойцом и стал его разглядывать. Тот, почувствовав рядом с собой горячее дыхание незнакомца, медленно убрал руки от своего лица и уставился на Николая. Секундное недоумение сменилось очевидным ужасом во взгляде, когда он заглянул в глаза Васнецова. Сам Николай сидел прямо напротив него и разглядывал, немного наклонив голову набок, и как-то странно улыбался.