Юрий Никитин - Артания

– На днях ты освободил из неволи крысу, – напомнил он. – Только Творец может прозревать будущее, но прошлое мы все видим… А сегодня ты освободил меня. Но если от крысы не ждал никакой благодарности, то чего ждешь от меня?

Над головой снова грохнуло, земля испуганно затряслась. Придон выпрямился, прокричал:

– Ты знаешь, где меч Хорса? Падший спросил гулким голосом:

– Кто такой Хорс?

Придон переступил с ноги на ногу, ком в горле разросся и мешал дышать.

– У него был меч… Огненный меч с длинным изогнутым лезвием! Он освещал тьму, он рубил камни, как если бы не камни, а гнилой туман. Старые легенды говорят, что Хорс благодаря этому мечу стал из простого землепашца могучим богом!

Над головой Придона прогремело, он не сразу понял, что это грозный Падший что-то бормочет в задумчивости, потом голос грянул, как гром:

– Я помню этот меч… Неужели он расстался со своим хозяином?

– Чей это меч? – вскричал Придон.

Падший оглянулся на черную скалу. По-прежнему в тени, она выглядела жуткой, подавляющей. Он чувствовал, что это не скала, в ней целый горный хребет, так сырое железо под ударами молота уменьшается в объеме во много раз, зато обретает крепость кованого. А то и не хребет, а неизмеримо больше, в нем есть звезды, земля и небо, хрустальный небосвод, солнце и луна…

– Это меч самого великого из ангелов, – сказал Патута. – Ты говоришь про меч самого Азазеля.

Придон слушал молча. Когда на его лице ничего не изменилось, Патута сказал горько:

– Ты… даже не знаешь… кто такой… Азазель? И что такое вообще ангелы?

Придон молча покачал головой. Лицо Патуты перекосилось в жуткой и горькой гримасе. Красная кожа цвета горящего железа потемнела, он словно бы стал ниже ростом.

– Мир… за который столько… дрались… даже не знает, – проговорил он жутким голосом. – Даже не знает!.. Смертный, вот под этой скалой, под этим Первокамнем, сам Азазель!

Придон медленно кивнул.

– А меч с ним? То есть лезвие меча? Рукоять и ножны при мне!

Патута отшатнулся. Теперь его раздуло от гнева. Он прорычал:

– Смертный… тебя что-нибудь еще беспокоит, помимо, своих мелких забот?

– Нет, – ответил Придон. – Как достать меч?

– Только разбудив Азазеля, – ответил Патута мрачно. – И заодно освободив его. Придон сказал быстро:

– Так сделаем это!

Патута сказал таким тоном, что Придону почудилась нотка восхищения:

– Да, теперь вижу, Творец создал шедевр… Нет, тогда была едва живая глина. Отвратительная и липкая… но как Творец мог предвидеть так далеко?

Придон повторил:

– Как разбудить Азазеля? Мне нужен меч. Патута смотрел на него пристально:

– Ты еще не понял?

– А что здесь понимать?

Патута повторил раздельно:

– Азазаль – это не какие-то жалкие боги, что возникли после нас… как возникают черви или мухи. Азазель – это лучший и сильнейший из ангелов, что… эх, все равно не поймешь! Азазель всех ваших сверхмогучих богов уничтожил бы одним взмахом на всех землях, во всех странах, в глубинах морей и в недрах гор, понимаешь? Ни одного не осталось бы. И весь мир забыл бы, что такое – боги. Да, кстати, даже я, в мириады раз слабее Азазаля, мог бы это сделать за один миг. Но даже Азазель был низвергнут и заключен под этой скалой, ибо мы, двести ангелов, по его призыву выступили против самого Творца!

Придон слушал, по телу бегали мурашки, в груди то появлялся холод, то сердце начинало колотиться с такой силой, что неистовый жар грозил сжечь в пепел.

– Так как же, – повторил он, – разбудить Азазеля?

Багровый Падший вздрогнул, его колыхнуло, словно он на миг превратился в легкий туман. Глаза выпучились, рот открылся и закрылся. По телу прошла оранжевая волна, воздух накалился и затрещал. Пролетевший слишком близко мотылек вспыхнул жалким огоньком, на землю упал обугленный комок.

– А в самом деле, – произнес Падший с тяжелым сарказмом. – Почему бы и нет? Почему бы простому смертному не сделать то, что не под силу его богам? Что не под силу драконам, дивам, великанам и всему тому, что рождалось в мое время и что родилось позже? Что не под силу даже тем, перед кем все боги этого мира – прах, тлен, мелкие черви – ангелам? Почему не опрокинуть камень, поставленный самим Творцом?

Придон измерил взглядом скалу. Глупо, понятно, но сейчас, когда все раны зажили, проснувшаяся мощь ищет выхода, напрягает каждую жилку в теле, требует схватки, боя, драки, кровавой сечи за справедливость, за свободу, за счастье.

Он подошел к скале, уперся. Сам понимал, что легче муравью попытаться сдвинуть спящего быка. Но сразу же ощутил присутствие нечто огромного, настолько огромного, что волосы зашевелились от ужаса. Там, глубоко под этой скалой, находится более огромное, чем эта скала, вся земля, небо и звезды. И хотя такого быть не может, но сердце застыло, а душа заныла от бесконечной и бескрайней огромности.

Падший стоял шагах в пяти, огромный и могучий, пышущий накопленным жаром.

– Человек! – услышал Придон его насмешливый голос. – Это тот человек, ради которого… такая великая битва?

Придон упирался плечом, побагровел, налился жаром. Скала, понятно, не двигалась, он обхватил ее обеими руками, мышцы вздулись огромные и толстые, как стволы деревьев. Падший смотрел с грустной насмешкой, Придон повернулся и уперся спиной. Падший что-то крикнул, в голосе звучало сожаление. Придон сцепил зубы и нажал на скалу так, что в глазах потемнело от прилива крови.

Глубоко под ногами послышался сухой треск, словно там ударила подземная молния. Или разломилась сама гора, вершинку которой он так нагло пихает. Скала качнулась, качнулась, каменная стена подалась под напором его тела.

Придон, не удержавшись, упал. Все тело дрожало от пережитого напряжения, что оборвалось так резко. Он стоял на четвереньках, сзади грянул голос потрясенного Падшего:

– Что?.. Но как… Как это?

– А вот так, – прохрипел Придон. Он поднялся, отряхнул ладони. – Как гнилой пень!

– Мир перевернулся! – вскричал Падший. – Но если Азазель освобожден, то… снова великая смута?.. Небо и земля в пыль, моря выкипят, и горы… тоже в пыль?.. Уходи, несчастный! Ты погибнешь первым…

Он из красного стал зеленым, рука вытянулась в сторону далекого леса. Придон успел увидеть, как зеленая стрела стремительно прорезала воздух, ближайший ствол дерева вздрогнул, раздулся, тут же опал до нормальных размеров, зато утолщение появилось на другом дереве, дальше, исчезло и стремительно понеслось в глубь леса, переходя из ствола в ствол.

Под ногами качнулась земля. Огромное и бесконечное быстро поднималось к поверхности, как в толще воды стремится вверх пузырь с дурным воздухом. Придон поспешно откатился в сторону.