Рабыня для повелителя огненной бури (СИ) - Хрустальная Анна

– Да… Моя дочь! Только её отцом был… человек… – слово «человек» фейра произнесла не сразу, будто ещё раздумывала над тем, как именно его назвать. – По крайней мере… внешность у него человеческая. Большего я сказать не смогу, если только сама не захочешь посмотреть…

Посмотреть? Так она знала и о способностях Йонетты, предлагая буквально заглянуть в предначертанное чужой судьбы?

– Разве такое возможно? Чтобы морские существа могли понести от людей?

Насколько Йонетте было известно из тех же легенд, фейры только тем и занимались, что охотились за людьми и утаскивали тех глубоко под воду. А люди, как известно под водой дышать не умеют, как и жить.

– Умоляю… просто спаси мою девочку. И, если пожелаешь, увидишь всё сама. Спрячь её ото всех и сохрани ей жизнь. Это единственное, о чём я тебя прошу, провидица. Её будущее теперь находится в твоих руках. Больше никто не сможет этого сделать. Только ты!..

Какой сомнительный выбор богов – если это действительно выбор богов. Но, если эта фейра проделала столь долгое и опасное расстояние только, чтобы найти её Йонетту, значит это и в самом деле далеко неспроста.

– Пожалуйста… Она всё, что у меня осталось. И она ещё никому не сделала зла. Сжалься хотя бы над ней…

– Хочешь сказать, ты уже обречена?

– Ты и сама это видишь, провидица. И пока я ещё дышу, можешь увидеть и остальное…

Сколько же ей стоило сил и решительности, чтобы это сделать. Шагнуть к умирающей фейре и присесть перед этой неземной красотой на корточки, пугливо протягивая к высокому лбу умирающей подрагивающую на весу ладонь. Но морская нимфа даже ни разу не шевельнулась и не попыталась ничего сделать со своей стороны, продолжая всё это время прижимать дрожащими руками плачущего ребёнка к голой груди. И лишь смотрела на Йонетту слезящимися от изматывающей беспомощности глазами. Кажется, она и держалась все эти последние секунды за ускользающую из её тела жизнь, только для того, чтобы отшельница успела заглянуть в её память и увидеть то, что не дано увидеть другим.

А потом их невидимые нити жизненных сущностей соединились и переплелись, ударив по сознанию Йонетты ослепительной вспышкой неземного света. Немолодая женщина только и сумела, что вздрогнуть всем телом перед тем, как провалиться в сумасшедший коловорот из чужих воспоминаний и… грядущего фатума. Обычно так глубоко и далеко провидица никогда не заглядывала, осознав, что подобный прыжок в чужую память она сумела совершить только благодаря схожим способностям фейры. Да и оказался он по ощущениям невероятно долгим, будто действительно успела пережить целую жизнь, как прошлую, так и будущую, а на деле – увидеть всё это за считанные мгновения.

– Лорелия… да… – прошептала на последнем издыхании фейра. Именно в ту секунду, когда Йонетта вернулась в истинную реальность и буквально на тех фрагментах из будущего, где отшельница звала кого-то в лесу этим красивым именем.

После чего последние искры жизненного света навсегда и безвозвратно утонули в огромных изумрудных глазах-омутах морской красавицы, одновременно с остановившимся и моментально окаменевшим в морион (чёрный кварц) нечеловеческим сердцем.

– Лоре-лия-я-я! – протяжный, поглощаемый чащей леса мальчишеский голос догнал её в последний раз уже где-то за сотню ярдов от Лунных скал. Она и побежала сюда вприпрыжку едва не сразу, как только Ингольв сомлел под сенью кустов смородины, крыжовника и густых ветвей дикой вишни на их огороде прямо за домом, провалившись в чуткий сон и благодаря этому, наконец-то, утратив способность следить за девушкой.

Вот она и не стала терять ни сига драгоценного времени. Тем более, что матушка Йонетт должна была вернуться из своего утреннего похода в лес буквально с минуту на минуту. Как раз до начала готовки сегодняшнего обеда, на которую, как правило, уходило не меньше часа. Этого времени Лие должно хватить, даже более чем. Она не только успеет добежать до Лунных скал и искупаться там в любимой ею заводи, но и вернуться обратно, в аккурат к началу дневной трапезы. Как всегда успевала, когда проделывала подобные манёвры далеко не одну сотню раз.

Правда, с появлением Ингольва убегать от дома либо вглубь леса, либо к посёлку или городу стало не так уж и легко. Матушка будто специально разрешала этому мальчишке приходить к ним каждый божий день, чтобы тот следил за Лорелией, как преданный пёсик, и не отставал от девушки ни на шаг. Вот поэтому и приходилось идти на подобные, почти невинные ухищрения, выискивая любую возможность сбежать, чтобы хоть на несколько минут (а если повезёт, то и часов) дорваться до столь любимой свободы. И в особенности до воды.

На благо, в последнее время ей стало удаваться это делать довольно таки часто. Причём выявила она данную закономерность совершенно случайно и неожиданно для себя. Оказывается, если Ингольв ничего тяжёлого по дому не делал и не помогал ей в огороде, то его начинало морить в сон под тихое пение или обычное мелодичное мычание Лии. Особенно, когда ей очень сильно хотелось, чтобы мальчишка действительно заснул.

Слава великим предкам, пока ни он, ни матушка Йонетта так и не догадались связать одно с другим, как и вычислить у девушки столь полезную для некоторых ситуаций способность. Хотя до этого прекрасно знали, что Лорелия могла зачаровать своим нежным, почти неземным пением любую зверушку в лесу, самую трусливую пичугу в дупле и даже рыбу в воде. Не говоря про умение подражать всем известным в мире птичьим трелям и прочим животным звукам. И другим, к слову, тоже. В частности тем, которые Лие приходилось когда- либо слышать на своём недолгом веку.

Вот и сегодня она решила повторить свой весьма полезный фокус и сбежать к Лунным скалам, пока ещё позволяло время, и пока солнце не достигло зенита, а весь Приграничный Лес не погрузился в душное пекло особо жаркого в этом году лета. Не удивительно, почему её так часто тянуло к воде, из которой не хотелось вылазить целыми часами. А брать с собой Ингольва, который к слову, из-за покалеченной ноги не мог ни бегать, ни быстро ходить, было бы для нерасторопного мальчика несколько жестоко. Да и ушло бы с ним на это времени в два, а то и в три раза больше. Зато он не рискнёт пойти её искать, останется ждать у дома и оправдываться перед вернувшейся матушкой Йонетт за то, что снова прозевал побег Лии.

Как ни крути, но ходить к Лунным скалам лучше было одной. Во-первых, они находились рядом с горным ущельем у самой приграничной зоны, где водилось очень много диких и голодных хищников. И, во-вторых, стекающий там с одной из отвесных скал водопад, был слишком холодный. И, соответственно, вся накопившаяся и в скрытом гроте скалы, и в отрытой под небом заводи вода для всех людей, кроме Лорелии, была буквально ледяной. Хотя её температура не менялась круглый год – никогда не замерзала и не нагревалась.

А ещё там было довольно-таки глубоко и имелось несколько опасных мест с неслабыми водоворотами и подводным течением. Если для Лии они не представляли никакой угрозы, поскольку она плавала буквально, как рыба, ныряла на нереальную глубину и очень долго могла находиться под водой без воздуха, то для любого другого обычного человека – попытка искупаться в этом месте могла закончиться весьма плачевно.

Так что жители ближайшего у Приграничного леса поселения практически никогда сюда не наведывались. Уж очень далеко добираться, да и смысла никакого в этой авантюре не было. Только если ради праздного любопытства или при наличии немалого количества свободного времени.

Что ни говори, а именно в этой части почти непроходимого леса были самые красивые и завораживающие места. Буквально волшебные. Ведь всего в нескольких милях отсюда, к северу начиналась туманная зона из бесконечной цепи непроходимых гор. Тех самых Сумеречных Гор, за которыми прятался Скрытый Мир, в который не мог попасть ни один смертный из открытых Двенадцати Границ. Мир, называемый многими Нулевой Границей или Начальной Гранью.