Ник Харрис - Конан и Два талисмана

От непрерывного грохота закладывало уши, молнии хлестали особенно злобно, но… как бы остановившись поодаль, не приближаясь. Сквозь мутную пелену дождя друзья разглядели огромный, увенчанный молниями силуэт.

— Вот оно! — срывающимся голосом крикнул колдун.

Огромные мышцы Конана вздулись, он принял боевую стойку… и с изумлением, опустил меч.

Из тумана, внезапно заклубившегося там, где сверкали молнии, к ним вышел высокий, худой дервиш. Длинный, заплатанный халат его был совершенно сухим, даже пыльным. Седая борода закрывала большую часть лица. Опирался странный старик на посох, искусно выточенный из синего камня, а на пальце его сверкал огромный рубин.

Остановившись на расстоянии нескольких шагов, дервиш воздел руку, и гром мгновенно стих. Вслед за ним в течение нескольких секунд утих дождь.

— Теперь мы можем спокойно поговорить, — старик зорко оглядел стоявших у волшебного костра друзей.

— Нанна… — прошептал Эскиламп. — Старейший среди Скитальцев.

Конан вложил меч в ножны. Хепат, дрожащими руками спрятал кинжал. Эскиламп тоже собрался убрать кинжал, но старик жестом остановил его.

— Я узнаю этот клинок. Один из нас, воплотившись на Земле, дал ему силу… Это слишком грозное и опасное оружие — ему не место среди смертных.

Эскиламп с низким поклоном протянул кинжал Скитальцу.

— Нет, еще не время… Носи его, но помни — малейшая ошибка, и ты превратишься в пепел!

— Я это знаю, о, великий Нанна, — Эскиламп вновь поклонился.

Старик внимательно посмотрел в глаза колдуну.

— Ты знаешь мое имя… Что ж, тем лучше. Слушайте, что вам надлежит сделать…

Гассан смотрел на мальчика взглядом кобры.

— Как смел ты, щенок, коснуться госпожи?! — Перед глазами Дриана мелькнули сведенные судорогой пальцы купца. — Ты знаешь, какую казнь я тебе придумаю?!

Мальчик заплакал. Он познал женщину, но по-прежнему оставался ребенком. Гассан заскрежетал зубами. В нем боролись жалость и злость. Чувство справедливости и желание разорвать щенка на части. Шумно дыша, он метался по комнате. Дриан сквозь слезы наблюдал за разгневанным хозяином, и опять ему показалось, что голова купца странным образом отделена от туловища

— Я отрублю головы вам обоим! — зашипел Гассан, но вдруг смутился и застонал.

В зал стремительно вошла Итилия. Полы ее утреннего шелкового халата развевались, открывая взорам мужа и мальчика почти полностью обнаженное тело. В каждой руке женщина держала по легкой, кривой сабле. Изогнутые клинки рассыпали по комнате солнечные зайчики.

Гассан побледнел. Он хорошо знал буйный нрав жены. Некоторое время супруги стояли молча. Черные молнии в глазах Итилии не оставляли надежд на мирное разрешение конфликта.

Дриан заметил испуг хозяина, когда женщина бросила ему одну из сабель. Увидел, как дрожат пальцы, судорожно обхватившие эфес и неожиданно для себя властно и спокойно сказал:

— Остановитесь!

Приготовившиеся сражаться супруги удивленно опустили сабли.

— Остановитесь! — Дриан говорил чужим голосом.

От ужаса он вытаращил глаза. Гассан гневно задохнулся, хотя в глубине души и надеялся, что мальчик как-то помешает дуэли.

— Вспомни мою печать и внимай, — продолжал Дриан.

Глаза его теперь были закрыты, лицо бесстрастно, как у спящего.

— О боги!.. Это Нанна… Великий Странник! — прошептал Гассан.

Он выронил саблю и упал на колени. Итилия растерянно смотрела на Дриана, впавшего в сонное состояние.

— Я позволил тебе сказочно разбогатеть, обманув жителей Ксутала, — продолжал Странник устами спящего мальчика, — на эти деньги ты соберешь самую большую в истории вашей страны армию. В соседних землях, которые вы называете «Черные Королевства», живет колдун по имени Мраава. У него хранится талисман — небольшой, черный камень. Колдуна необходимо убить, а талисман уничтожить. Достаточно расколоть его на две части, и волшебная сила исчезнет. Но сделать это может только смертный. Поэтому мне нужны вы.

Но не думайте, что Мраава не окажет сопротивления. Прежде всего, он соберет собственную армию и выступит вам навстречу. Кроме того, он опасный колдун, да к тому же владеющий талисманом… Но скоро к вам прибудет не менее сильный колдун, также имеющий старинный талисман. Вместе с ним прибудет тот, кто возглавит войско и приведет вас к победе.

— Но… зачем уничтожать талисман? — прошептал Гассан. — Может быть, лучше…

— Талисман необходимо уничтожить в ближайшее время, иначе мир ждут великие потрясения! Вы еще не готовы владеть такой силой… А возможно, и никогда не будете готовы. В будущем, вероятно, придется отнять у смертных все волшебные артефакты…

— То есть, в будущем — волшебство исчезнет? — спросила Итилия.

— Это произойдет еще нескоро… Пока равновесие должны поддерживать чародеи… Но настанет день, и мы удалим волшебство из вашего мира. Последствия сейчас трудно рассчитать… В любом случае, гибель человечеству грозит постоянно…

— Волшебство исчезнет… — Итилия задумчиво покачала головой. — Я знаю одного человека, который этому бы очень обрадовался!

— Этот человек скоро будет здесь! Он и возглавит армию.

Дриан медленно открыл глаза. Постепенно взор его стал осмысленным, и он очень удивился, увидев хозяина, стоящего перед ним на коленях.

Конан объезжал бесконечные ряды воинов. На вороном жеребце, в полном боевом доспехе, киммериец выглядел настолько внушительно, что даже скупые на похвалу наемники сопровождали его гулом одобрения. Хепат, следовавший за другом на сонном верблюде, старался не замечать ухмылок солдат, заметивших, наконец, верного оруженосца.

Гассан остался в шатре, разбитом на небольшом холме, откуда можно было видеть собранное наспех воинство. Реальную силу представляли одни лишь наемники — закаленные в боях, мрачные убийцы, за хорошие деньги и возможность пограбить, продающие свои умения и мечи. Остальная часть армии — ополчение из крестьян и ремесленников — набиралась купцом, скорее, для виду: авось, издали враг и не заметит, что вместо мечей у большей части солдат — вилы и плотницкие топоры.

Выйдя из шатра, Гассан оглядел армию и с недовольным ворчанием уселся в походное кресло, услужливо поставленное рабами в тени шатра. Итилия задумчиво раскачивалась в любимом кресле-качалке.

Солнце клонилось к закату, а Конан все еще объезжал нестройные ряды воинов. Колдун Эскиламп, усевшись на траву, весело болтал с Киасом, нарядившимся по случаю войны, в длинную, медную кольчугу, отливающую в лучах закатного солнца неприятным кровавым цветом.