Гарри Гаррисон - Недруги по разуму

Но эти-то другие! С четырьмя конечностями и даже с чем-то вроде головы, как верно отметил Помощник! В самом деле похожие на ругов! А если так…

— Включи поле блокировки, выпусти газ и бери меньшего, — велел Дже’кана. — Второй не нужен. Слишком мало у нас ресурсов, и всех бездельников-хадрати мне не прокормить!

Диск бесшумной тенью ринулся к утесу. Решетчатая конструкция — вероятно, охранный прибор — вдруг громко загудела, но звуки тут же оборвались; любые устройства сложней колеса не действовали в поле блокировки. Две фигуры на земле тоже не шевельнулись, парализованные газом. Сонный газ не убивал, но погружал в беспамятство: руг поколения красных мог проваляться полный цикл, а большинство хадрати — полтора.

— Безупречный маневр, — заметил Советник Пи’тхау, глядя на экран.

Дже’кана в знак согласия лишь шевельнул шестипалой рукой, ибо речи казались ему ненужными. Всякий Пилот, Защитник, Измеритель являлся одновременно Работником, опытным в транспортировке грузов, — а что такое этот хадрати, как не бессловесный груз? С довольным видом Навигатор следил, как раскрывается диафрагма в днище разведчика и тонкая ловчая сеть накрывает добычу. Щупальца манипуляторов подтянули ее, хадрати исчез в проеме люка, лепестки диафрагмы сошлись, и диск плавно взмыл в ночные небеса. Его глаза были какое-то время нацелены на площадку под скалой, и Дже’кане вдруг почудилось, что существо, оставшееся там, зашевелилось.

— Двенадцатый недоношенный! — выругался Ди’кло. — Он двигается, Хозяин! Двигается!

Невероятно! Еще не прошло и теба с того мгновения, как остров был затоплен газом! Однако фигура в скафандре дернулась, словно хадрати хотел приподняться… Иллюзия, рожденная движением диска? Видимо, так… Дже’кана повернулся к Советнику и Измерителю, но те, похоже, не заметили чего-то необычного.

Десантный корабль пробил пелену облаков, картина на экране изменилась, и Навигатор строго произнес:

— Глаза тебя обманывают, Желтый. Заткни клапан и не тревожь мой слух словами, глупыми, как болтовня мрина!

Планета все еще висела перед ним манящей сине-зеленой каплей, но настроение испортилось; вместо торжества и радости — ожидание и беспокойство. В самом ли деле их обманули глаза? Мог ли хадрати очнуться с такой быстротой? Невероятное предположение! Скорее все-таки иллюзия… игра теней, изменчивый свет, струившийся от лун, скользящие в небе облака… Глаз в конце концов — весьма несовершенный орган…

Это являлось приемлемым объяснением, и все же тревожное чувство не покидало Навигатора.

Под ним было что-то твердое, холодное, но не похожее на каменистую почву — поверхность, на которой он лежал, казалась ровной и гладкой, будто отшлифованной. Воздух тоже изменился; в нем ощущались какие-то новые запахи, не поддававшиеся определению, — он не сумел бы сказать, приятны они или мерзки. Чужие, незнакомые — так будет правильно, подумалось ему.

Где он? И кто он? Мысли путались, а запахи и тактильные ощущения не торопились с ответом. Кроме них, он не чувствовал ничего; слух и зрение отказали, как если бы он находился в непроницаемом для звука и света коконе, пропускавшем в то же время воздух. Странным образом он помнил, что может видеть и слышать иначе, без глаз и ушей, но это искусство тоже ему изменило — может быть, по той причине, что забылись слова, обозначавшие этот талант. Но дремлющий разум подсказывал: что-то произошло. Это твердое, гладкое и холодное под ним… эти чужие ароматы… чувство беззащитности и обнаженности, будто с него содрали кожу… и что-то еще, что-то невероятное, чему он даже не мог найти определений!

Нужный термин вдруг высветился в памяти. Гравитация! Тяготение стало меньше! Он ощущал непривычную легкость в членах, и это являлось поводом к изумлению. Пусть не известно, кто он и где находится, но предыдущим местом — тем, где ему полагалось пребывать, — была какая-то планета. Мысли о ней тревожили: грозный мир, в котором не поваляешься в беспамятстве… Двойная тяжесть, страшные ветры, то ледяные, то палящие, снега и ливни, почва, дрожащая в конвульсиях, и легионы чудищ — летающих, ползающих, бегающих… еще — ядовитые травы, мхи, прорастающие сквозь кожу, хищные деревья, кустарник с шипами, подобными саблям, корни, как щупальца осьминога…

Пирр! Он определенно был на Пирре, но где сейчас?

Цепь воспоминаний дрогнула и поползла, наматываясь на кабестан рассудка. Все новые и новые картины мелькали перед ним: космический корабль с боевыми башнями, бескрайняя степь и мчащиеся под ослепительным солнцем всадники, странный город на островах — нелепые каменные замки, трубы бесчисленных мастерских, убогие хижины; затем — роскошный зал, мужчины и дамы в изысканных туалетах, шелест колеса рулетки и стук игральных костей, а сразу за этим зрелищем — огромный ледяной астероид с поверхностью, испещренной темными пятнами. Память услужливо напоминала, облекая видения словами: крейсер «Арго», орда кочевников на равнинах Счастья, город в мире джертаноджей, казино на планете Кассилия, а этот странный астероид — творение доктора Солвица, гения и безумца… Потом под сомкнутыми веками стали проноситься иные образы: белокурая синеглазая женщина, мужчины с лицами, будто вырубленными из гранита, властный облик повелителя равнин с планеты Счастье, затем — мрачный тип лет сорока, высокий, широкоплечий, с важной осанкой… Беззвучный голос памяти не смолк, нашептывая, подсказывая, называя их: Мета, его возлюбленная… пирряне — Рес, Накса, Бруччо, Керк… Темучин, владыка степей… а этот мрачный, излучавший значительность и важность — Риверд Бервик, член Общества Гарантов Стабильности…