Гидеон Эйлат - Расколотый идол

— Кто на этот раз? — зло спросил он оборванца. На прошлой неделе побоище устроили хауранские торговцы — возмутились, когда местные бандиты обложили и. непомерным «налогом». Крови пролилось немало, не обошлось и без полудесятка убитых с обеих сторон. Конан в той потасовке не участвовал — никто не догадался его нанять.

— По твою душу, — с чисто детским злорадством ответил вестник. — Гнилуха говорит, двадцать или двадцать пять жлобов, все при мечах или дубинах. Я сам двоих а морды — что твой прилавок.

— Кажется, у тебя проблемы? — язвительно поинтересовался аквилонец. — Для хорошего торговца в базарный день личные заботы — непозволительная роскошь. — Он погрузил холеные длинные пальцы в пышный ворс ковра. — Ты уверен, что это шерсть горного козленка, а не заурядная овчина? И краски не ярковаты ли для настоящей иранистанской работы? Уважающие себя ткачи год, а то и два, выдерживают свое изделие на солнце, прежде чем выставить его на продажу.

Аквилонец был высок, хорошо сложен и держался очень самоуверенно. На его боку висела длинная шпага с усыпанной каменьями гардой, рядом с ней — стилет в изящных серебряных ножнах. Одет он был тоже во все дорогое, но излишняя кичливость наряда выдавала недворянское проведение путешественника. Всего вероятнее, он просто завидовал прославленным аквилонским рыцарям и старался подражать им в одежде и манерах.

— Ты на что намекаешь, почтенный? — вежливо поинтересовался Конан, обеспокоенно косясь по сторонам.

— На то, что ты, почтенный — самый настоящий жулик, — весело ответствовал аквилонец.

Рядом с ним стояли двое рослых телохранителей приученных не снимать ладони с рукояти меча. Богатырского сложения киммерийца с тяжелым клинком на боку они поглядывали с явным недружелюбием, но вызывающий тон не послужил для них сигналом изготовиться к бою, и это вмиг насторожило Конана. «Они уже готовы напасть, — подумал он. — Внезапно и неуловимо, как кобры».

— А поскольку я на дух не переношу жуликов, — буднично добавил покупатель, — я намерен отдать тебя в руки стражи. Вжикнула сталь, и в грудь Конана уперлись три клинка.

— Еще Гнилуха велел тебе сказать, — ухмыляясь, проговорил малец, который с откровенным наслаждением следил за развитием ситуации, — что тех жлобов на базар привел какой-то аквилонский петух.

— Ах ты, щенок! — хором вскричали Конан и аквилонец.

Мальчишка с хохотом шмыгнул под прилавок — только его и видели. Аквилонский путешественник, судя по всему, был вспыльчив, но умел моментально успокаиваться.

— Странные у тебя друзья, почтенный торговец, — улыбаясь одной стороной рта, проговорил он.

С этим Конан не был согласен. Ничего тут странного нет. Конечно, Гнилуха мог бы предупредить его гораздо раньше, едва заметил опасность. И тогда бы Конан скрылся по-тихому — мало ли заранее продуманных путей бегства? Заплати любому мусорщику два-три золотых, будет рад вывезти тебя под кучей гнилья на своей повозке со вторым дном, социально для таких «торговцев» как Конан, и предназначенной (на базарах облавы не редкость). Но за кем тогда погонятся ловцы, опрокидывая лотки и рассыпая по земле снедь, которую вечером бродяги соберут, поделят и съедят за милую душу? Гнилуха неплохо относится к Конану, даже устроил приказчиком к торговцу поддельными иранистанскими коврами, — но он вырос и состарился среди городского отребья и привык выше всего ставить собственный шкурный интерес. Вот и послал мальчишку к Конану за миг до того, как тот сам обнаружил опасность. Теперь у Гнилухи совесть чиста, да к тому же он услугу оказал — предупредил, что, помимо аквилонского хлыща с двумя телохранителями, тут целая толпа недругов киммерийца.

— Медленно выходи из-за прилавка, улыбаясь, говорил лже-покупатель, — и не притрагивайся к мечу. (Сопротивляться нет смысла, ты сам слышал — тут кругом люди.

— Тебя кто нанял? — хмуро спросил Конан, не трогаясь с места.

— Ну, что тебе ответить, Конан? Тот, кто достаточно богат, чтобы нанимать настоящих профессионалов, платит не за болтовню, а за работу. Прикуси язык и делай, что говорю. Еще одно слово, и я в тебе проковыряю дырку. А ну, выходи! — рявкнул он. — Считаю до…

Он не успел договорить. Он не успел даже заметить, как меч Конана покинул ножны и метнулся вперед и вверх. Он не успел даже осознать свою смерть.

Аквилонец рухнул на колени, вцепился левой рукой в поддельный ковер из овечьей шерсти и, заваливаясь на бок, потянул его на себя. Телохранители обладали прекрасной реакцией, но она в этот раз подчинилась инстинкту самосохранения, а не здравому смыслу. Вместо того чтобы просто ткнуть мечами вперед и пронзить Конана, оба отпрянули от удара, который предназначался не им. Они тотчас опомнились и с ревом бросились на киммерийца, но тот уже успел изо всех сил толкнуть на них прилавок с тяжелыми коврами, развернулся и бросился наутек.

Кто-то кинулся ему под ноги. Конан подпрыгнул изо всех сил, развернулся в прыжке и рубанул мечом. Мимо. С ревом налетел крепыш в кожаных доспехах, но кистень — не самое лучшее оружие для поединка с искусным бойцом на мечах. Не сносить бы глупцу бритой головы, если бы к нему на помощь не спешили двое телохранителей аквилонца и еще несколько охотников на человека.

В такой ситуации Конану оставалось только спасаться бегством. Он припустил со всех ног, отшвыривая и сбивая встречных, рассыпая штабеля товаров; вслед ему летели поили преследователей и разъяренных торговцев. Еще один бритоголовый попытался загородить дорогу, он так неожиданно выпрыгнул из-за телеги, что Конан не успел его зарубить. Он облапил Конана, заорал: «Вот он! Держу!» — и получил по макушке рукоятью меча.

«А ведь они хотят меня поймать, а не прикончить, — вообразил Конан. — Чьи это люди?» И тут он вспомнил, где видел точно таких же бритоголовых битюгов — в загородном особняке Паквида Губара. В недалеком прошлом Конан мог стать одним из них — если бы прошел испытание до конца, если бы уничтожил несколько таких же, как он сам, солдат удачи, которые польстились на легкую работу и хорошую плату.

Сразу двое слуг Губара прыгнули на него с торгового ряда. Мимо одного Конан проскочил, другого серьезно ранил, и тот со стоном провалился в щель между прилавком и двуколкой с яблоками.

Киммериец оглянулся на бегу. За ним гналась толпа человек в тридцать, из них не больше четверти были вооружены. Остальные — обычные посетители базара — приняли его за вора и решили развлечься погоней. Коими и позавидовал бы тому из них, кто сумел бы первым настичь. Но не им было тягаться в беге с киммерийцем, которому доводилось преследовать оленей на горных тропах.