Константин Костин - Ксенотанское зерно

Рано утром Якоб выехал и вот он уже около заветного камня. Вот только камень-то немаленький, в три обхвата. А старый Ганс позабыл уточнить, где именно около камня спрятаны деньги. Придется искать наугад...

Лопата воткнулась в землю.

– Доброе утро, парень, – окликнул Якоба проезжавший мимо крестьянин. Его волы остановились и завистливо посмотрели на пощипывающих на обочине травку волов Якоба.

– Доброе утро, уважаемый.

– Это зачем же ты камень-то обкапываешь? Думаешь, лучше расти будет?

– Да нет, – Якоб взглянул на глубокую канавку, окружившую валун уже на половину окружности, – Хочу обкопать, да домой отвезти.

– Ишь ты. Это зачем же?

– Так на расплод. У меня, видишь ты, только самки, а тут смотри, – парень хлопнул по теплому боку, – настоящий самец.

– Ты уверен? – прищурился крестьянин.-

– Уверен, уверен. Точно, самец.

– Ну, смотри. Куда хоть за расплодом приезжать?

– В Черный Холм.

– А, знаю, знаю. Дальше по дороге. Ты кто будешь?

– Якоб. Сын старого Ганса...

– Мельника, что ли? Знаю, знаю. Как он там?

– Вчера схоронили.

– Жаль, жаль... Хороший был человек, хороший... Ну, давай, копай. Бог тебе в помощь.

– Спасибо, уважаемый.

Якоб повернулся к камню...

– Кар! – сказал огромный черный ворон, нахально усевшийся прямо на «самца».

– А ну кыш, красное с зеленым!

Птица улетела. Якоб бросил ему вслед комок земли и продолжил копать.

– Уф...

Канавка вокруг валуна замкнулась. Денег не было. Или отец что-то напутал. Или деньги кто-то нашел. Или...

– Черное по желтому с лиловым...

Увидеть ворона было очень плохой приметой. Конечно, если бросить в его сторону землю, то примета не сработает. Он же бросил... Может, что-то не то? Вроде и день сегодня не постный, когда в ворона положено бросать не землей, а камнем.. Или постный?

Якоб принялся было высчитывать дни – хотя когда это крестьянин путал их? – как вдруг ему вспомнились точные слова: «...Под камнем у дороги закопаны...». Не У камня, а ПОД камнем.

Вот болван.

Якоб поудобнее обхватил камень, крякнул, чуть приподнял...

– Эй ты, зелень красная!

Парень опустил камень на место и медленно повернулся. Неужели топот копыт за спиной не показался?

Конь – скотина дорогая, и по карману только дворянам. А крестьянину с дворянином встречаться совсем ни к чему. Правда, если ворон не был плохой приметой, то это мог оказаться и обеспеченный горожанин...

Не оказался. Ворон, чернота синяя с красным... Подгадил все-таки...

Рядом с повозкой Якоба на лохматой соловой лошади восседал дворянин. Пусть одеждой он не очень отличался от самого Якоба, видно бедный был, а сапоги, уверенно упиравшиеся в стремена, были и вовсе точными копиями Якобовых – если отвернуть голенище, там точно можно найти маленького черного гномика – клеймо мастера Шумахера из Штайнца. Одежда – не главное...

Дворянин может быть беден, как церковная мышь, может носить хоть обноски – если у него на боку шпага, ему должны подчиняться все простолюдины, даже если они детям на сладости за раз дарят больше, чем у дворянина когда-то было в кошельке.

У кого оружие – тот и властитель.

Как там в городах – Якоб не знал, но крестьянам было запрещено носить с собой либо на себе любое оружие. Даже нож. Даже топор. Дома, в сарае – держи, из дома – не выноси. Хочешь дров в лесу – ломай хворост голыми руками.

У крестьян оружия нет.

У дворянина на коне – было.

– Ты что здесь делаешь?

– Камень окапываю, господин.

– Ты что, дурак, зелень красная? Зачем он тебе?

– Хочу отнести в деревню, чтобы посмотреть, не родятся ли от него детки у моих камней, господин.

– Кто тебе сказал, что у камней бывают дети, зелень красная?

– Отец, господин.

Удар плети ожег плечо Якоба:

– Ты такой же дурак, как и твой отец, – беззлобно произнес дворянин.

– Да, господин.

– Убери своих волов, зелень красная, с МОЕЙ дороги!

Якоб подбежал к повозке и потянул волов в сторону.

Еще один удар:

– Поживее!

Волы сошли с дороги, Якоб низко поклонился, копыта дворянского коня застучали по дороге.

Многие дворяне думают, что спина у крестьян только для одного – как можно ниже сгибаться.

Парень выпрямился, подошел к камню и отбросил его в сторону. Во вмятом углублении виднелись следы копки. Пара взмахов лопатой – и вот он, горшок. Якоб вытряхнул маленький кулек, развернул.

Двенадцать серебряных монет. Вот это да...

– Спасибо, отец! – Якоб сжал монеты в кулаке, – Ведь этого хватит, чтобы доехать до Ксенотана! Да еще и на зерно останется! Спасибо!

Двенадцать серебряных талеров – огромные деньги.

Якоб опустил деньги в сапог. Поморщился, от боли в плече. Если первый удар только разорвал жилет и рубаху, то второй – рассек кожу. Нужно зашить одежду. И кровь отмыть...

***

Что может сделать простой крестьянин с дворянином? Хотя Якоб, как вольный, мог обратиться в суд. Есть в королевстве особый суд для разбирательств тяжб крестьян с дворянами. Вот только когда волки судят спор волка с зайцем – ушастому правым не бывать...

Наверное, слишком давно не горели дворянские замки... Восстание – иногда очень хороший способ доказать дворянам, как они неправы. Правда, поднять восстание в одиночку еще никому не удавалось.

Можно, конечно, уйти в леса и стать благородным разбойником. Как Зеленый Айк, который со своими ребятами, говорят, шалит в здешних лесах. Говорят еще, что он грабит только богатых, а бедных, наоборот, оделяет деньгами.

Тут Якоб задумался. Совпадает ли его понимание слова «богатый» с пониманием Айка? Что если благородный разбойник решит, что Якоб выглядит как раз как богатый?

Парень мысленно расцветил свое решение непременно добраться сегодня до Штайнца и заночевать не в поле в телеге под установленным пологом, а в трактире. Деньги-то есть, можно первый раз в жизни... Теперь последнюю перед городом деревню он уже проехал, сейчас мимо телеги ползет лес. Тот самый, в котором, по слухам, и промышляет Зеленый Айк. Как-то не хотелось драться с ним и его ребятами... Вдруг он все-таки благородный?

Тут затрещали кусты, и на дорогу вывалился человек со шпагой в руках. Якоб вздрогнул...

Нет, не Айк. Он со своими молодцами ходил всегда в зеленом – оно в лесу-то и правильно – а пришелец был одет в черное.

Черные высокие сапоги. Для поездок верхом. Мягкая кожа, тонкая подошва. Городской...

Черные штаны. Черная просторная куртка, под которой наверняка прятались разные убийственные штуки, вроде ножей или маленьких арбалетов...

Якоб насторожился.

Широкополая шляпа.

Конечно, до Чернолесья далеко, да и кто их, городских, знает, может они в таких и ходят... И все-таки уже сумерки и других примет не видно.