Дэвид Вебер - Венец рабов

Торопливую, да… но всё-таки слишком вычурную на вкус Антона. В какой бы степени ни избавился он от своего сельского происхождения с тех пор, как покинул Грифон много лет назад, Антон в полной мере сохранил воинствующий антиаристократизм горцев. Падение на колени, земные поклоны, шарканье ножкой и причудливые жесты - всем этим грешили аристократы. Антон предлагал Короне своё уважение и свою верность. И на этом, чёрт подери, всё.

Должно быть, он слегка нахмурился. Королева рассмеялась и воскликнула:

- Оставьте, капитан Зилвицкий! У девочки великолепный поклон. Возможно, пока слегка неуклюжий, но я узнаю руку Кэти. Не могу не узнать, с учетом того, в какие неприятности втравила меня Кэти в тот раз, когда мы с ней довели маэстро до бешенства, изображая балетные па вместо заданного нам упражнения. Разумеется, всё это было её идеей. Хотя нельзя сказать, что я поддержала её против своей воли.

Так уж вышло, что Антон слышал о том инциденте. Кэти как-то раз рассказала ему. Хотя она редко заговаривала на эту тему, девочками они с королевой были очень близкими подругами, пока нарастающие политические разногласия не порушили их отношения. Но даже после того между ними не было вражды на личном уровне. И не один только Антон замечал после возвращения Кэти из ссылки, что когда ей и королеве Елизавете случается встретиться, между ними всегда проявляется приглушенная теплота.

Правда, подобные встречи по-прежнему были редким делом, поскольку королева находилась в неудобном с политической точки зрения положении. Хоть сама Елизавета и разделяла враждебное отношение Кэти к генетическому рабству - как, если на то пошло, делало и собственно правительство Мантикоры, на официальном уровне - многочисленные политические враги Кэти никогда не упускали случая пошуметь о хорошо известных, хоть официально и отрицаемых связях той с Одюбон Баллрум. Несмотря на занимаемую Мантикорой по вопросу рабства позицию, Баллрум оставался в Звёздном Королевстве вне закона как "террористическая" организация, а его лидер Джереми Экс регулярно подвергался поношениям как самый безжалостный убийца галактики.

Отношение к этому Кэти и Антона - да и самой королевы, как был совершенно уверен Антон - было совершенно иным, но частное мнение одно дело, а публичная политика - другое. Соглашалась или нет Елизавета с позицией, занятой по отношению к Баллрум её правительством, это была официальная позиция. Поэтому, какими бы дружескими ни были её личные отношения с Кэти во время "случайных" встреч на публичных мероприятиях, королева тщательно избегала любого политического признания Кэти. Несмотря на то, - в этом Антон был абсолютно уверен - что никого сильнее королевы не порадовало бы, если бы Кэти сменила графиню Нового Киева на посту лидера Либеральной партии.

Елизавета снова рассмеялась.

- Во что только она меня ни втравливала! Раз за разом. Любимой мой выходкой - той, из-за которой она была отлучена от дворца на несколько месяцев, настолько это взбесило мою мать - был тот раз…

Она резко замолчала. Улыбка поблекла, став почти искусственной, но полностью не исчезла.

- Да, знаю, капитан Зилвицкий. А теперь она снова отлучена от Дворца - хоть не лично, но политически - и по моему приказу, не королевы-матери. Так уж вышло, что из-за этого я и просила вас прибыть. В определённом смысле.

Королева сделала небольшой жест, адресованный мажордому. Тот, очевидно, ожидал его. Мажордом и один из солдат, стоявших в карауле, подхватили два из стоявших у стены кресел и поставили их напротив королевы и её компаньонки.

- Прошу, капитан, присаживайтесь. Оба.

"Интересно", - подумал Антон. Лично он раньше с дворцовым этикетом не сталкивался, но многое о нём знал. Антон знал многое о большинстве вещей, которые имели хоть какое-то отношение к заботившим его вопросам. Он наверняка был не в курсе некоторых тонкостей, но правила о сидении в присутствии монарха были достаточно прямолинейны. Вызванному к монарху человеку либо предлагали кресло сразу, как он входил в зал, либо ему предстояло стоять на протяжении всей аудиенции. Разграничение случаев было достаточно чётким и зависело либо от статуса человека, либо от благоволения монарха, либо и от того, и от другого.

Такой половинчатый приём, на его взгляд, был способом королевы обозначить сложный характер предстоящего разговора. То, что человек, не отягощённый необходимым грузом дворцового протокола, выразил бы словами "посмотрим, получится ли у нас договориться".

Чувство юмора Антона было куда более ограниченным, чем у Кэти Монтень, но это никоим образом не означало его отсутствия. Поэтому, опускаясь в кресло, он боролся с импульсом ответить "тасуйте карты, я сниму".

Как только он уселся, Елизавета указала на сидевшую рядом с ней девушку.

- Это моя племянница Руфь. Полагаю, вы это уже вычислили.

Антон кивнул. Сперва королеве, в знак подтверждения, затем королевской племяннице.

- Вы нечасто могли видеть её снимки - и ни одного сделанного в последние четыре года - потому что мы с самого начала держали её в тени. - Следующая фраза прозвучала слегка чопорно. - Между прочим, не потому - что бы там ни воображали газетчики - что Дом Винтонов хоть в малейшей степени не устраивает её происхождение, и уж тем более не потому, что он его стыдится. Поначалу целью этого было защитить её от возможного ущерба. Её отец - мне следовало бы сказать "человек, изнасиловавший её мать" - наряду со многими масадскими фанатиками бежал после того, как граф Белой Гавани захватил планету после их атаки на Грейсон. С тех самых пор они в розыске, но, и я уверена, что вы знаете это лучше меня, особых успехов на этом поприще у нас не было.

Королева поморщилась, а Зилвицкий мысленно кивнул. Непреклонное, дисциплинированное ядро масадской версии Церкви Освобождённого Человечества сумело уйти в глубокое подполье, и оставаться там. Тот факт, что они не были найдены за более чем пятнадцать стандартных лет мантикорской оккупации планеты, не мог быть по нутру любому профессионалу-разведчику. Особенно после заговора с целью убийства Королевы и Протектора Грейсона, который едва не увенчался успехом всего четыре года назад.

- Кто знает, что могли бы предпринять эти безумцы? - продолжила королева, подтверждая, что мысли их шли в одном направлении. - Это давно в прошлом, разумеется, и мы больше особо о них не беспокоимся. Но и после того…

Елизавета слегка наклонила голову к плечу и выдала в адрес Руфи небольшую кривую улыбку.

- После того мы продолжали поддерживать секретность по просьбе самой Руфи. У моей племянницы, как оказалось, - все это, право, слегка шокирует - наличествует совершенно не винтоновское желание послужить в области отличной от обычных военной, дипломатической или духовной.