Марко Леонетти - Пагода сна

У юноши перехватило дыхание. Ему совсем не правилась идея посещения обезумевшего варвара, тем более, он не раз видел, как ловко Конан орудует своим огромным жутким мечом. Вдруг северянин его не узнает — и что тогда? Страшный клинок сделает из странника двух Таллоков.

А что если отказаться, пока не поздно?

Он признается Судир Шаху, что обманул его доверие, и что он совсем несведущ в вопросах высшего колдовства. По крайней мере, можно будет сказать, что в Кхитае изгнанию гуй, как жители этой древней страны называли демонов, его не учили. Конечно, после всего, что он обещал вендийцу, это покажется вероломным и низким поступком, но зато он останется жив. Возможно, Судир Шах сдаст его городским властям и под любым предлогом отправит в тюрьму. Год заключения — не такая уж страшная беда в сравнении со скорой смертью от руки варвара.

Таллок вздохнул.

Нет, назад пути нет.

Судир Шах еще может ему пригодиться, не стоит превращать друга в злейшего врага. Тем более, сто золотых монет — немалая сумма. За сто вендийских рупий можно трижды переплыть море Вилайет туда и обратно. И странник решился идти до конца. Пусть вендиец удостоверится в том, что он жаждет исцелить Конана. Он будет правдиво разыгрывать из себя великого лекаря до тех пор, пока киммериец не выздоровеет. Или… пока не выпадет шанс сбежать.

С уверенным видом Таллок поднялся на второй этаж дворца и остановился перед дверью покоев Конана. Стараясь не замечать двух головорезов Судир Шаха за своей спиной, он вежливо постучался в тяжелую деревянную дверь.

Тишина.

Наверное, киммериец уже отправился к своему покровителю Крому. Тогда можно будет забыть про задание хозяина дворца. Таллок постучался во второй раз.

Вновь никакого ответа. Не слышно даже шороха за дверью, словно варвар и вправду отправился в мир иной.

Юноша едва не испустил вздох облегчения. Стучимся еще раз и уходим. Судир Шаху можно будет сказать, что Конан отдыхает.

Ученик кхитайских чародеев, успокоившись, постучался в третий раз, более настойчиво и громко.

Ужас и разочарование настигли его одновременно. За дверью Таллок услышал грозный рык:

— Убирайтесь в подземное царство, псы! Я не хочу никого видеть! Оставьте меня в покое, если вам дорога ваша жизнь, шелудивое отродье!

Побледнев, Таллок подергал дверь за ручку. Не заперто.

Произнеся последние молитвы, он вошел в покои киммерийца.

Конан метнулся влево — и налетел на невидимую стену. Попытался передвинуться на шаг вправо — путь блокировала та же невидимая преграда. Оставался лишь один прямой коридор вперед, едва отличимый от кромешной темноты сумеречным багрово-фиолетовым сиянием. Повернуть назад киммериец не мог, словно тысячи сильных рук постоянно толкали его вперед и вперед, зато по мере продвижения по мерцающему коридору давление постепенно ослабевало. Точно жадная гигантская воронка, таинственный проход все глубже засасывал варвара в свое нутро.

Наконец, тьма прянула в стороны, и Конан оказался в плохо освещенном зале. В помещении было много длинных свечей из желтого воска и статуй чешуйчатых драконов. Тусклый свет играл в прищуренных глазах злобных существ из камня, и при беглом взгляде, брошенном на морды огненных ящеров, создавалось впечатление, что они живые.

Где-то во мраке, под самым куполом зала, слышался быстрый бой барабана. Жуткое эхо искажало звук, делая его похожим на утробный рык чудовища. Чьи-то уродливые тени плавно переливались в диком танце, заражая неистовством дергающееся пламя свечей. Со всех сторон к варвару несся шепот на незнакомом для киммерийца языке.

Внезапно Конан осознал, что находится в зале не один, хотя он был готов поклясться, что еще секунду назад кроме него в помещении не было ни души.

В сумраке, между двух гигантских статуй красных змеев, киммериец различил фигуру человека среднего роста. Он был одет в боевые доспехи из дерева и бамбука, скрепленные полосками тугой кожи, но оружия при нем не было, за исключением короткого железного посоха с навершием в виде когтистой лапы. Раскосые глаза и стянутые на затылке в косичку волосы выдавали его принадлежность к жителям Кхитая. Кожа песочного цвета обтягивала череп, словно растянутый пергамент, что свидетельствовало о том, что человек очень стар, несмотря на обманчиво-юные черты лица. Глаза, темные и бездонные, говорили о большом опыте кхитайца, прожившего долгую жизнь. Эти глаза были знакомы Конану.

— Ты вторгся в мои сны, колдун! — прорычал варвар. — Я убью тебя!

Выражение глубоких глаз не изменилось. Так смотрит человек, полностью уверенный в своих силах.

— Твоя злость — есть бесполезность, — произнес чародей на ломанном западном диалекте, понятном киммерийцу. — Твой гнев не помогать. Скоро твоя душа становиться моей!

— Уйди из моих снов, проклятый чернокнижник! — вскинул голову варвар. — Не то, клянусь Кромом, а отрублю твою голову, высушу череп и повешу в качестве украшения в своей комнате.

Колдун-кхитаец рассмеялся.

— Твоя попадать под мою власть, воин! Ты становиться мертвый и очень сильный. Ты вечно служить мне!

Более не теряя времени на разговоры, киммериец бросился вперед. Его могучая рука ухватила защищенное доспехами плечо, но спустя миг в руках варвара остался одни лишь призрачный туман.

— Напрасно стараться, горец! — услышал Конан откуда-то сзади. Северянин резко обернулся.

Чародей стоял в том, месте, откуда он совершил свой быстрый бросок. Варвар метнулся назад. И снова руки киммерийца сграбастали лишь серый дым.

— Твоя становиться очень-очень хороший слуга! Издевательский голос на этот раз исходил откуда-то слева, но мага не было видно.

Конан огляделся.

— Я вырежу твое сердце, злой колдун, клянусь пылающим взором Митры!

В ответ тот же надменный смех.

Внезапно все каменные чудовища, наполнявшие зал, в одно мгновение ожили. Их голодные взгляды устремились в сторону киммерийца. Распахнулись жадные пасти. Бесчисленные кольца могучих зеленых тел заструились вокруг варвара. Конан вспомнил про своей меч, и как по волшебству оружие появилось в его руках.

Киммериец обрушил тяжелый удар сверху вниз и почти напополам разрубил морду ближайшего гада, смердящего нестерпимой вонью прямо в лицо Конану. На пол брызнула алая кровь чудовища.

Другой дракон обвил ноги варвара сзади и, разинув красную пасть, напал на киммерийца с высоты своего роста. Конан выставил клинок, и огненный змей с силой напоролся на острие. Высвободив меч, варвар приготовился встретить атаку нового противника, но спираль тугих колец уже оплела его тело. Конану стало трудно дышать, крепкие объятия чешуйчатых тел с неимоверной силой сдавили его грудную клетку. Вот-вот и затрещат ребра, пойманные в чудовищные тиски…