Кевин Роуз - Пленники бездны

Сейчас Конан не торопился. Только что он выдержал нелегкую схватку с двумя охранниками знатного туранского купца, решившими, что они шутя справятся с негодяем, посмевшим среди бела дня сорвать с их хозяина пояс вместе с кошельком, в котором хранился привезенный на продажу черный жемчуг, добытый ныряльщиками на побережье моря Вилайет. За каждую жемчужину было заплачено человеческой жизнью — глубины нелегко отдавали свои сокровища.

Сбитый киммерийцем купец барахтался в складках одежды, не в силах подняться, и орал охранникам, чтобы они догнали вора. Те бросились следом. Чудом им удалось не потерять след Конана в переплетениях узких аренджунских улочек. На бегу они выкрикивали оскорбления в спину Конана. Это и заставило варвара остановиться, хотя он мог бы без труда затеряться в Лабиринте, до которого оставалось уже не так далеко.

Забежав в глухой узкий дворик, Конан остановился и обнажил оружие. С волчьей усмешкой на лице он поджидал преследователей. Вскоре следом за ним во дворик ввалились двое туранцев. В руках у них сверкали длинные сабли, которыми оба великолепно владели, не раз применяя свое умение в схватках с разбойниками в пустыне. Но в узком дворе, между близко сходившимися стенами домов, эти сабли были бесполезны.

Размахиваясь, чтобы нанести удар, способный надвое развалить человека, первый туранец задел саблей за стену. Это замедлило удар, и Конан, скользнув к туранцу, погрузил длинный кинжал в его живот. Второй охранник все же сумел нанести удар, но Конана уже не было на том месте, куда падала сабля. Туранец действительно был хорошим воином. Несколько мгновений он теснил Конана, обрушивая на него град ударов. Затем киммериец сам перешел в наступление. Туранская сабля скользнула по кинжалу и провалилась в никуда, а короткий меч Конана ответным ударом распорол одежду туранца.

Тот начал действовать осторожнее. Его сабля уже не свистела вокруг головы киммерийца, а осторожно двигалась перед туранцем, ожидая броска варвара. Противники кружили друг перед другом, ожидая, кто первым бросится в атаку. Заметив, что за спиной туранца начинается узкий проход между домами, Конан обрушил на противника град ударов, каждый из которых заставлял того отступать на полшага. Туранец почувствовал западню, когда уже было поздно. В последний момент он, пытаясь избежать ловушки, кошачьим движением прыгнул навстречу варвару. Конан встретил его увесистым пинком, вслед за которым последовал стремительный удар меча, наискось проникшего в грудь охранника. Раздался хрип, бульканье, и бездыханный туранец опустился на широкие гранитные плиты, которыми был вымощен двор. Конан осторожно огляделся вокруг, вложил меч в ножны и походкой гуляки продолжил путь к храму, где намеревался успешно сбыть вилайетский жемчуг.

Киммериец неторопливо пересек главный зал храма и исчез в потайной двери за алтарем, украшенным высеченным из камня изображением бога Ану. Он миновал небольшой коридорчик, ведущий в каморку жреца, и остановился перед приоткрытой дверью. Внутри приглушенно звучали голоса. Конан уловил имя Тауруса, скользнул в нишу у двери и замер, прислушиваясь. На протяжении своей карьеры профессионального вора он твердо усвоил, что порой мимолетный разговор, обрывок случайно брошенной фразы может принести удачу, и без угрызений совести решил подслушать разговор жреца с его неведомым посетителем, тем более что речь шла не просто о «короле воров», но о человеке, которому варвар в некотором смысле был обязан жизнью.

— Ты говоришь, он не приносил тебе сапфиры? — говорил незнакомый голос, выговаривавший заморийские слова со странным тягучим акцентом.

Конан и сам не мог похвастаться совершенным знанием языка Заморы, но сразу определил, что собеседник жреца — выходец из южных стран. Северяне — нордхеймцы, аквилонцы, немедийцы — обычно говорили жестко, рублеными словами, и певучий язык в их устах звучал резко, как лай; южане же — стигийцы, вендийцы, кушиты, — наоборот, настолько растягивали слова, что язык был похож на долгий тоскливый вой шакала.

— Если правда то, что про них рассказывают, у меня даже не хватило бы монет, чтобы купить их. Да что там у меня! За эти камни можно купить половину Аренджуна, — отвечал хорошо знакомый Конану голос жреца.

— Таурус считал по-другому. Когда я в последний раз видел его, он говорил, что собирается предложить их тебе. Ты можешь поклясться двурогой тиарой Ану, что не видел их? — настаивал первый.

Конан знал, что старый жрец, хотя и занимался скупкой краденого, был фанатиком своего бога. Видимо, знал это и его неизвестный посетитель, иначе вряд ли стал требовать от него такой клятвы.

Когда жрец произнес ритуальные слова клятвы, незнакомец задумчиво продолжал:

— Ну что ж, тогда я знаю, где их искать. Таурус рассказывал мне о своем тайнике на старом кладбище и просил позаботиться о своей старой матери и любовнице, если задуманная авантюра приведет его к смерти. По справедливости, они должны владеть этими камнями. Но откуда-то об этом прознали и другие… Впрочем, это уже неважно… Скажи мне, кто может помочь мне в этом деле? Мне нужен надежный человек, который способен справиться с делом, и достаточно смелый, чтобы не обращать внимания на пустые страхи.

Жрец перечислил несколько имен самых известных в Лабиринте людей, в числе которых Конан не без удовольствия услышал и свое имя. Поняв, что разговор подходит к концу, он бесшумно выскользнул из тени и, стараясь производить как можно больше шума, распахнул дверь в каморку жреца. Судя по всему, гость жреца собирался уходить, и Конан рассчитывал хоть мельком увидеть его.

Он успел вовремя. Распахнув дверь, он заметил, как жрец прощался со своим гостем у выхода, выводившего на одну из неприметных улочек. Конан успел заметить широкое смуглое лицо, черты которого выдавали вендийское происхождение, и чрезмерную полноту гостя. Впрочем, чтобы узнать его на улице, не нужно было запоминать ни телосложение, ни черты лица — достаточно было хоть раз увидеть его пеструю одежду, чтобы без труда опознать вендийца даже в таком городе, как Аренджун, где жили представители почти всех народов гиборийской эры.

Конан подождал, пока жрец закроет дверь за своим гостем, затем вытряхнул из кошеля сегодняшнюю добычу. Небрежно бросив жемчуг на круглый резной столик, он повернулся к жрецу:

— По обычной цене?

— Настоящий вилайетский? — с сомнением в голосе осведомился жрец. — Если да, тогда возьму. А так… Жемчуга у меня много, и мало кто из ювелиров сейчас им интересуется.

— Хочешь, проверь, настоящий он или не настоящий, — проворчал киммериец. — Я зайду завтра, там и рассчитаемся. Только не пытайся меня надуть, я отлично помню, как они выглядят. Мне пора, сегодня нужно еще навестить одного старого знакомого. Выпусти меня.