Стефан Корджи - Демон пучины(Конан)

– Мне очень нравятся большие озера со спокойной водяной гладью,- снова мечтательно прокомментировал Демон. В этот момент Конан уже был готов вцепиться ему в глотку. Ему захотелось тут же проверить, действительно ли проклятый водяной так неуязвим, как говорил. Словно угадав мысли человека, Од'О спокойно произнес: – Не торопись, варвар, еще несколько интересных картинок, а потом уже поговорим.

Сердце Конана упало. Он уже догадывался, к чему клонит его мучитель. На первый взгляд, никаких изменений в королевском дворце Тарантии, появившемся перед его взором, не было заметно. Странной показалась киммерийцу только мертвая тишина. Вдруг со стороны комнат сына послышались жуткие нечеловеческие вопли и завывания. Двое придворных, в испуге прижавшихся к стене, тихо переговаривались, косясь по сторонам. «Несчастный ребенок,- грустно говорил один.- Он совершенно потерял разум. Вчера он выбил себе глаз, пока метался по комнате». «Да, да,- соглашался второй,- он не смог пережить потрясения. Кто же знал, во что превратилась его мать? Я сам чуть не умер от страха, когда она пробежала, мимо меня по коридору перед тем, как кинуться с башни. Вся Тарантия в панике; Никто не знает, что произошло во дворце, но I Конан так поспешно бежал… Видно, несчастия еще не миновали. Люди говорят, что король бросил нас».

В этот момент киммериец все-таки не выдержал. Со страшным криком он бросился на Од'О. Казалось, меч Короля Атлантов вот-вот вонзится в живот ухмыляющемуся злодею и поразит его на месте.

На самом деле, ничего не произошло. Словно стена тумана разошлась перед человеком и снова сомкнулась за его спиной. Конана сильно бросило вперед, обернувшись, он увидел невредимого Демона, уже нормального роста и в его любимом обличье: перед киммерийцем стоял невысокий старичок с ехидным морщинистым лицом.

– Горяч, ох, горяч,- довольно произнес Од'О и, повернувшись к Октогируму, укоризненно сказал: – Вот, сынок, тебе бы хоть малую толику такого темперамента, а то сидишь на своем камушке, как больная медуза, лишний раз и с места не тронешься! – Однако, Демон тут же сменил тон и прежним грозным голосом, который теперь не очень вязался с его видом, продолжал, обращаясь к Конану:

– Можешь не тратить напрасно свою энергию, я же предупреждал тебя, что эти игрушки мне нипочем. К тому же, не всегда можно разрешить спор оружием. Ты понял, что я сильнее тебя. Придется с этим смириться. Вижу, вижу, что это не в твоем характере, варвар, но другого выхода у тебя нет. Знай же, что все, кого ты сейчас видел, хе, хе, я имею в виду, оставшихся в живых, закляты твоим именем! И для того, чтобы им помочь, тебе, волей-неволей, придется пойти ко мне в ученики.- Од'О хитро посмотрел на Конана и, довольный своей каверзой, добавил: – Я думаю, ты будешь прилежно заниматься, ведь чем быстрее ты станешь Учеником Демона, тем быстрее сможешь вызволить своих близких. – Здесь он притворно вздохнул.- Увы, разделяю твое горе, никто уже не вернет тебе Зенобию, но тут уж я ни при чем, она так решила сама. Я знаю, ты скоро утешишься, это ведь не последняя женщина в твоей жизни? Поживешь у нас, пообвыкнешься, там, глядишь, и с Панорой поладите?

От его глумливой речи у Конана сводило скулы. Он лихорадочно соображал, что же можно сделать. В одном этот отвратительный старик, конечно, прав: глупо размахивать мечом против тех, кому это не причиняет никакого вреда. Киммериец решил потянуть время, в надежде, что его изворотливый ум подскажет выход. Стараясь говорить как можно спокойней, и, будто раздумывая, Конан спросил:

– Ну, хорошо, коварный водяной, положим, я соглашусь. Почему ты так уверен, что, став Учеником Демона, я не обращу полученные знания против тебя самого?

Од'О захихикал, потирая маленькие ручки, и охотно объяснил:

– Правильно мыслишь, правильно. Но я не такой дурак, чтобы просто так обучать тебя волшебству и раскрыть все мои секреты. Чтобы стать магом, ты отдашь мне часть своей души. Ты не будешь больше просто человеком, тысячи невидимых нитей свяжут тебя с миром демонов, это не позволит пойти против меня. Но и свою волю ты не потеряешь, уверяю, ты даже ничего не заметишь. Но подумай, какую огромную власть ты получишь в свои руки! Корона Аквилонии по сравнению с твоим будущим могуществом – детский чепчик! К тому же, человек, я оказываю тебе великую честь: ты будешь не слугой, а Учеником!

Конан содрогнулся, представив, что его ожидает. Мысли все быстрее и быстрее вертелись в поисках спасения. Неправильно истолковав молчание киммерийца и приняв его за согласие, Од'О повернулся к Октогируму и громко приказал:

– Отправляйся в Рубиновый Грот. Возьмешь там Железный Обруч и Главную Книгу Воды. Все принесешь во дворец,- затем, повернувшись к Конану, приветливо спросил: – Я думаю, о делах можно поговорить в более приятной обстановке?

«Неужели он думает, что успел сломить меня?» – недоумевал киммериец, наблюдая, как Октогирум медленно поворачивается, чтобы уйти. Все происходящее напоминало ему… нет, даже не сон, но что? Эта странная торопливость, трюки с изменением внешности, страшные картины, родившиеся из упавшего на песок шарика… Кром! Да это же балаган! Дешевый спектакль, наспех придуманный и разыгранный для того, чтобы запугать и сломить волю! Недаром Гардевир предупреждал, что любимое развлечение Од'О – это миражи! Конан быстро припомнил, как развивались события. Демон отправился искать Октогирума, предоставив Паноре развлекаться со своими утопленниками. Он не собирался на землю, хотя и упомянул в разговоре с дочерью о какой-то ловушке, которую готовит киммерийцу. Вот оно! Демон просто не успел бы совершить все те злодеяния, которые он, куражась, демонстрировал Конану! Имея уже богатый опыт общения и борьбы с волшебниками, киммериец понимал, что для того, чтобы наложить заклятие, да еще такое страшное, даже столь могущественному демону, как Од'О, понадобилось бы время!

Конан наклонил голову, чтобы невольная улыбка не выдала его мыслей. Пусть Од'О считает, что его ловушка сработала.

Демон с удовлетворением наблюдал, как могучий киммериец спокойно вкладывает меч в ножны. Его, конечно, больше бы устроило, если бы человек вовсе снял это проклятое оружие и оставил его на песке, но для этого еще не пришло время. Люди ужасно упрямы и своенравны! Единственное, на чем можно играть, это на их поразительной сентиментальности. Од'О не раз уже использовал этот прием и не переставал удивляться, во что превращались самые отчаянные и неподкупные воины, стоило хоть чуть задеть их мать или детей. А эти бессмысленные слюни по поводу жен! Демон гадливо поморщился при воспоминании о черноволосой похотливой красотке, родившей ему Панору и Октогирума. Вначале эта ничтожная тварь возомнила о себе невесть что, а потом, валяясь у него в ногах, молила сохранить ей жизнь… Нет, милая, свое дело ты сделала, больше ни на что не сгодишься. Од'О мельком вспомнил искаженное ужасом и болью лицо женщины, по которому пробегали багровые отблески, огромную мутную волну, поглотившую ее… Сам он стоял у скалы, держа на руках двух новорожденных младенцев, и упивался великолепной открывшейся перед ним картиной разрушения: земля ходила ходуном, по ней разбегались трещины, в которые бушующее море тут же устремляло потоки воды. Поднимавшаяся из глубины лава превращала воду в пар, со страшным скрежетом раздиравший трещины еще шире. Все это стонало, грохотало и шипело, будто вот-вот вслед за детьми Демона Океана и земля готовилась родить своего огненного ребенка. Од'О представил себе на мгновение, что видит свое будущее, и в его руках, наконец-то, сосредоточена вся власть на миром. Два крошечных комочка, пищавшие над ухом, не вызывали в нем никаких эмоций, они были просто очередным этапом в его сложном демоническом плане завоевания суши. И как это женщины могут испытывать нежность к таким жалким своим подобиям? Сейчас его новорожденные дети больше всего напоминали Од'О слепых крысят в трюме затонувшего судна…