Тайна Пандоры (СИ) - Виноградов Максим

Варвар вопросительно поднял глаза.

— У меня есть меч, — Хилон продемонстрировал оружие, — А где твой?

Крэг-хан отвернулся, хорошее настроение улетучилось, кулаки гневно сжались. Помолчав, он поднялся, могучий силуэт растворился в вечерних сумерках.

— Ну… Я полагаю, этот вопрос решен, — с сомнением проворчал Хилон.

Варвар вернулся не скоро, Хилон уже собирался спать. Северянин подбросил дров в огонь, почистил котелок, в него полетели коренья и лепестки незнакомой монаху травы.

— Что это?

— Будет настойка, — варвар помолчал, — Ведьмин вар. Из чернородного цвета. Выпьешь — умрешь быстро и безболезненно.

— Кого ты собрался травить? Эсхина?

Крэг-хан лишь пожал плечами. Трудился еще долго, огонь норовил погаснуть, варево нуждалось в постоянном присмотре. Большая часть воды выкипела, в конце концов варвар слил из котелка в крохотную склянку совсем чуть — едва хватит на добрый глоток.

— И это все? — зевнув, спросил Хилон.

— Все.

— Ну, осталось уговорить Эсхина выпить, — монах перевернулся на другой бок, раздалось мерное посапывание.

Варвар проснулся рано, Хилон уже был на ногах. Костер горел, в котелке доходила порция овсянки. Монах разложил кашу на две миски, варвар мрачно кивнул. После завтрака Крэг-хан сходил к ручью, котелок отмылся с трудом, но вернул чистым.

Теперь до Сикиона остался день хорошей скачки, путники решили пощадить лошадей и разбить длинный переход на два. Ехали, сберегая силы, часто останавливались на отдых. Сытно отобедали в придорожной таверне, не скупясь на еду для себя и скакунов. Вечер настиг друзей на постоялом дворе, расположенном в непосредственной близости от города.

На конюшне затаился мелкий беспризорник, он часто здесь ночевал — в тепле и относительном комфорте. Крыша над головой да копна сена лучше чем ничего, особенно когда у тебя ни кола и ни двора, а за душой ни единой монетки. Пацаненок спрятался, завидев двух мужчин, заводивших коней в стойла.

Один большой, рослый, с копной темных волос; другой постарше, не такой мощный, но силой веет не меньше, чем от первого.

— Сколько еще до Сикиона? — спросил младший.

— Часа два пути.

— Отправимся с рассветом?

— Угу, — товарищ кивнул, снимая седло с лошади, — Закажи-ка ужин, а я займусь лошадьми.

Молодой ушел, мужчина, похожий на монаха, продолжал возиться со скакунами.

Беспризорник сидел недвижно, боясь шевельнуться и выдать себя. Он устал, тело затекло, ногу начала сводить судорога. Медленно, осторожно, чтобы не издать ни звука, паренек выпрямил конечность. И конечно, в последний момент ступня задела стену, раздался едва слышный шорох.

— Эй! Кто это здесь?! — гневно воскликнул монах, оборачиваясь, — А ну, вылезай!

Парень старался забиться еще глубже в сено, а мужчина быстро подошел, раскидав в стороны мелкие щепки, в руках монаха блеснул меч.

— Кто тут?! — рявкнул он.

— Не бейте, дяденька! — со страхом взвизгнул малец, — Только не убивайте!

Пацаненок выбрался из укрытия, виновато потупившись, он страшился наказания, руки и ноги тряслись в предвкушении расправы.

— Не бейте… — со слезами попросил парень, — Я ничего не сделал… Я тут ночую… Только не бейте…

Удара все не было, повисло тягостное молчание, малец осмелился поднять глаза и опешил. Мужчина едва держался на ногах, прислонившись плечом к деревянной балке, он был бледен, как привидение, руки беспомощно опустились вдоль тела.

— Господин, вы в порядке?

— Да… — с заметным усилием выдавил монах, — В порядке.

Он с трудом выпрямился, голова качнулась, кровь прилила к лицу.

— В порядке… — повторил мужчина, развернувшись.

Медленной походкой, не поднимая головы, он двинулся прочь из конюшни.

— Я… могу присмотреть за вашими лошадьми! — пропищал паренек, сам удивляясь собственной смелости.

Монах на секунду остановился.

— Спасибо, — чуть слышно выдавил он.

Перед тем, как фигура скрылась за дверью, рука мужчины опустилась, по полу с характерным стуком покатилась монета.

Беспризорник рванулся, подхватив деньгу. Ладони паренька затряслись, глаза стали похожи на блюдца, ему показалось, что зрение обманывает. Мина! Целое богатство! Никогда раньше малец не видел столько денег, а тем более не держал в руках! Даже если бы Зевс спустился в конюшню с Олимпа это удивило бы парня не настолько сильно. Мальчуган заметался, не зная, куда деть сокровище. Спрятать некуда, карманов у него отродясь не водилось, пораскинув мозгами, он запихал монету в единственное надежное хранилище — в свой собственный рот.

Хилон вышел из конюшни, с трудом приходя в себя. Утер обильно выступивший пот, грудь поднялась и опустилась, несколько глубоких вдохов помогли успокоиться. Перед глазами, как живая, стояла картина, которую монах так старался изгнать из воспоминаний.

Безымянный полис где-то на задворках Ионии. Ночная атака, бой в темноте, когда своих и чужих различаешь лишь потому, что свои сзади, впереди только враги. Суровая рубка. Защитники, уступая числом, но не духом, и думать не желают о сдаче. Хилон бьется легко, самозабвенно, хотя на душе скребут кошки.

«Ничего, последний бой и все! — думает он, — Смерть нескольких воинов небольшая плата за мир в целой стране!»

Немногочисленные защитники смяты, город захвачен, всюду крики, спешат солдаты с факелами, салютуя своему полководцу.

— Генерал Хилон! — адъютант убирает в ножны меч, залитый кровью, — Ваш план удался! Ночная атака с отвлекающим маневром, невероятно!

Воин кивает, действительно невероятно. Он пытается не обращать внимания на крики женщин, солдаты добивают противника, так или иначе сегодня пострадают многие. Такова уж участь павшего города, он подвергается разграблению и насилию, помешать не смог бы и сам Зевс.

Чтобы не видеть печального зрелища, Хилон вламывается в ближайший трактир. Здесь уже побывали солдаты — мебель перевернута, повсюду разбитая посуда, кое-где видна кровь. Воин шагает, глядя четко перед собой. Внезапный скрип заставляет резко развернуться…

— Не убивайте, дяденька! — тонкий крик звучит в ушах ясно и четко.

Хилон все еще находится в бою, рефлексы работают вместо разума, тело двигается быстрее мысли, оружие взметнулось прежде, чем мозг осознал значение услышанных слов. С неимоверным трудом воин успел остановить летящую руку, но предательский меч обрушился на жертву в полную силу.

Подросток, мальчик, совсем еще ребенок. Естественно, не вооруженный, одет в простую, добротную одежду. Хилон с возрастающим ужасом смотрел на то, как кровь заливает испуганное удивленное лицо мертвого паренька.

«Интересно, чем ты оправдаешь эту смерть?» — мысль ужалила в самое сердце.

Оправданий Хилон не нашел до сих пор. Зато видение зарубленного мальчика преследовало во сне и наяву, не раз заставляя просыпаться в холодном поту.

Кое-как успокоившись, монах вошел в трактир. Крэг-хан уже принялся за еду, рука варвара махнула с самого дальнего столика. Хилон пробрался к стулу, устало рухнул на сиденье, рука схватила кружку пива, послышались частые глотки, посудина опустела за считанные мгновения.

— Что это с тобой? — изумленно спросил северянин, — Выглядишь так, словно мертвеца увидел.

— Ты почти угадал, — мрачно согласился монах, отдышавшись.

Они насыщались в молчании, но когда трапеза окончилась, Крэг-хан возобновил разговор.

— Давно хотел тебя спросить, — лениво сказал он, откинувшись на спинку стула, — Как ты стал… Ну то есть… Ты же воин! Ну, хорошо, мог бы быть воином. Даже, возможно, генералом.

— А я и был генералом, — с едва заметной грустью ответил Хилон, — Давно. Начинал обычным солдатом, стал десятником, сотником… Дослужился.

— И что же потом? — заинтересовался варвар.

— Потом… понял, что игра не стоит свеч. Война, любая война — грязное, гиблое, нелицеприятное дело. И я завязал.

— Как это? Вот так вдруг — раз и все?

— Угу, — монах кивнул, не желая пускаться в подробности.