Заповедник "Неандерталь". Снабженец (СИ) - Старицкий Дмитрий

- Мы подумаем. Соберем комсомольское собрание и решим, - отрезал политрук.

- А если от соледобычи мы откажемся? – спросил Никанорыч.

- Воля ваша, - ответил Тарабрин. – Вы люди лично свободные. Земли тут много. Весь шарик от людей пустой. Занимайтесь чем хотите. Никто препятствовать не будет. Но тогда кормитесь сами.

На том и расстались.

За нами и Сосипатор со своими егерями и собаками оттуда ускакал.

Матросы остались одни. Правда, в хорошо обустроенном лагере. Несколько дней проживут. А там голод не тётка… И выданный табак закончиться.

Прогулявшись по ««колхозу»», пообщавшись с народом, Тарабрин высказался.

- Плохо, Митрий, то, что у тебя баб мало. Скоро мужики от бабской работы завоют.

- Откуда я тебе баб возьму? – огрызнулся я. – Да еще небалованных и сельскую работу умеющих делать. Ты же их не выделяешь.

- Думай, - ответил Тарабрин. – У тебя сейчас образовалось два с половиной десятка крепких лбов. Обстрелянных уже. Пока они на соль не согласились, но на разовые работы их привлечь можно. За еду и табак. К примеру, полон от татар освободить. Веке в пятнадцатом. Как тебе такая идейка?

Я задумался. Потом как отрубил.

- Это им оружие в руки дать? Не доверяю я им. Особенно политруку. Даже у нас, в брежневские времена в армии таких ««комсомольцев»» не любили. Гнилое они сословие. Верь мне. Я сам в прошлом армейский политработник.

- А ты к мичману приглядись, – советует Тарабрин. - Крепкий он мужик. Правильный. Народом управлять умеет. И политруками, видать, уже сильно забиженный, раз только от одного упоминания тридцать седьмого года дёргается.

- А действительно может быть их выпихнуть ближе к их осевому переходу? Пусть воюют, - предложил я. – Ну, насколько это возможно.

- Сложно это и опасно. Но я бы собрал от них первую партию добровольцев и попробовал бы. В год так сорок третий, - ответил мне Тарабрин. – Может получиться. Думать надо.

И, усмехнувшись, подколол меня.

- На мышках пробовать.

- Сорок третий? Крым еще под немцем, - рассуждаю, не обратив внимания на подколку. - Можно их в горы перебросить, путь партизанят, - предложил я. – Так они даже легализоваться смогут. Если языками трепать особо не будут.

- Только патроны им тут, на нашей стороне, не давать, - решил Тарабрин. – Там склад устроить, на месте. А их доставить туда с пустыми подсумками, чтобы бунта не сотворили. Надо подумать. Не гражданскую же войну нам тут устраивать. Два года, – покачал головой проводник каким-то своим мыслям. - Придется их обмундировывать по-зимнему. Нам с тобой. Но я бы мичмана тут оставил. Шикарным был бы он в твоём ««колхозе»» комендантом.

- Зимнее обмундирование… Степаныч, помню, ты что-то про склады говорил, что бесхозными стоят.

- Говорил, – подтвердил Тарабрин. - Только там обмундирование не русское. В Америке, к примеру, много чего осталось, когда ленд-лиз СССР они перекрыли. В Польше тридцать девятого года. Во Франции сорокового. В Германии сорок пятого. Везде есть зазор бесхозности, когда свои эти склады побросали, а оккупанты их еще не заняли.

- Это всё не наших образцов, – возразил я. - Вопросы вызовет ненужные. Остается только западная Белоруссия сорок первого. Там много чего Красная армия оставила, спешно отступая. Сапоги и шинели точно найдутся. Да и своих мужиков одеть не помешает. Список семейных работников мне дай, что у меня тут остаются. Этим что-то строить надо будет в первую очередь. Бараки не хочу. Они, как показывает история, вечные.

- Митрий, Митрий, - покачал головой Иван Степанович, - ты же в Крыму. Зима тут у тебя мягкая, не что на Кубани. Ставь щитовые домики дачные. Они собираются быстро. А то пусть сами себе мазанки топанками ладят, если будет у них такое желание. Это быстро. Что там строить: два плетня, а между нами глина с соломой. Ах да… у тебя еще солома не выросла.

Сумбурный какой-то разговор у нас вышел. Больше вопросов оставил, чем ответов. Голова уже пухнет. Оно вообще мне надо? Так задницу рвать на британский флаг?

Выбили из колеи нас краснофлотцы. Особенно их политрук.

Борзые по зайцу оказались действительно борзыми. Не только под арапники егерей косых без устали загоняли, но и сами их давили мимоходом. Набили мы зайцев в степи так, что можно было два дня весь народ кормить. Причем каждому доставались в натуре задние лапки в тушёном виде с морковкой в сметане, а передняя часть тушки шла на первое блюдо. Оставалось еще и на пирожки с зайчатиной. И собачкам обрезки разные в корм достанутся.

Настоящая псовая охота она без ружейная. Тут или арапником с седла зверя бьют. Либо петлей ловят.

- И волка также арапником бьёшь? – спросил я Сосипатора на обратном пути.

Сам я в охоте не отличился. Так прогулялся верхом за компанию. Хотя азарт и захватывал, но умения у меня никакого не было. Так что подаренный мне Барановым плетёный арапник оказался бесполезным. Всему учиться надо.

- Нет, – внушительно поучал меня Сосипатор. – Волка борзые вдвоём за уши берут, задирая ему голову в небо, пока третья отвлекает. Вот тут то серому шею струной и захлёстываешь. Против трёх борзых волк не боец. Хорошо, что борзых с собой от царя забрали. Всё патрон экономится. Ну, и удовольствие от самой охоты намного большее, чем зайца дробью фаршировать.

- А куда нам столько шкурок девать? - посмотрел я на телегу, полную битых зайцев.

- Хоть на шапку, хоть на поршни, хоть на душегрейку. Но весенняя шкурка у русаков так себе. Зайца на мех снежной зимой бить надо. Когда он беляк.

Баранов ехал впереди всей кавалькады в окружении борзых. Очень гордый работой своих питомцев. В нашем разговоре участия не принимал. Ехал, что-то себе под нос напевая.

Всего у нас шесть русских псовых борзых – две сворки. Но в охоте принимали участи только пять собак. Одну суку – щенную, оставили в вольере. Скоро у нас борзые щенки появятся. Только взятки ими давать некому.

А ведь кроме зайцев в степи я лис-огнёвок видел. На них также с борзыми охотятся.

В ««колхозе»» белорусы занимались своим прямым делом – заканчивали бетонировать площадку под сборный ангар из профнастила. Вывели площадку ««под ноль»», осталось только дождаться, пока бетон схватиться окончательно. На археологические опасения Тарабрина я наплевал. Не живет бетон сорок тысяч лет. А на наш век хватит.

Ангар в разобранном виде я привёз уже давно, только вот до него всё руки не доходили. То лесоповал, то бани собирали из кедрового домокомплекта ХХI века, то пахота с косьбой. Везде знающие и работящие белорусы были нарасхват. И это им нравилось. Особенно то уважение, что питали к ним крестьяне.

- Командир, нам помощники нужны в монтаже ангара, - обратился ко мне Ян Колбас. – Мало нас для такой работы.

- Бери народ, сколько нужно, - разрешил я.

- Тут такое дело, командир, - слегка замялся Ян, - что местные мужики больше нам мешать будут, чем помогать. Я слышал, что матросы какие-то на нас вышли. Им, по крайней мере, не надо каждому рассказывать, что есть болт с гайкой и как их надо закручивать и контрить. И чем.

Резонное замечание. У меня на этот ангар большие планы, в которые не входило то, что ангар вдруг начнёт разваливаться от плохо закрученных болтов. Или ветром с него начнёт крышу срывать.

Вот и форсирую брод на ««форде»» с нагрузкой кузова битыми зайцами, луком и мешком свежего хлеба. В сторону Казантипа. К лагерю краснофлотцев.

К моему удовольствию политрука в лагере не было – не хотелось мне лишний раз с ним идеологические споры вести. Он вторую часть матросов на Азов мыться-стираться повёл. И себя самого в порядок приводить.

А вот боцман был на месте.

- Вы же не поставили нас на довольствие, - многозначительно хмыкнул мичман, расписываясь у меня в тетрадке за полученные продукты и передавая мешки баталёру. – Откуда тогда это всё?