Золото Колхиды - Евгений Васильевич Шалашов

В общем-то, рациональное зерно есть. Лодку использовали как ложный след. Ищи ее теперь в Черном море. В моем мире история выглядела гораздо хуже: Медея не просто зарезала брата, а расчленила его тело на куски, побросала их в море, а когда царь Аэт помчался со своим флотом в погоню за аргонавтами, то вынужден был собрать тело сына.

— Очищать нужно только Медею, а Ясона не надо? — спросил я. — Даже если убивала только Медея, то ее любовник рядом стоял. Значит, он тоже несет ответственность.

— А Ясона зачем? Апсирт ему никто. А для Медеи он одновременно и муж, и брат. У нее на руках кровь самых близких родственников, после отца. Но кто возьмется теперь обряды проводить, ума не приложу.

— А что так? Вон, Геракл, пусть и нечаянно, своих детей убил и племянника, но его же очистили.

Терпеливо, словно несмышленышу, супруга объяснила:

— Геракла очистили, потому что он убийство не со зла сотворил. Да и служит он светлым богам. А Медея — она колдунья. Ни один жрец олимпийцев не осмелится смыть кровь с рук Медеи.

А ведь точно. Медея — жрица Гекаты. Не так уж я много знаю об этой богине. Помню, что она покровительница ночного мрака. Днём она ходит среди мёртвых душ под землёй, а ночью выходит на землю, пугая всех своим обликом. Чёрные волосы богини распущены и напоминают шипящих змей, а лицо напоминает лик покойницы. Её спутники — два адских пса. Если вы успели ночью спрятаться в своем доме — вам повезло. А нет, станете добычей Гекаты. Еще Геката одаривает своих служителей колдовскими знаниями. Вот откуда у ведьмы с Колхиды навыки. А иначе как бы молодая женщина узнала — как успокоить быков, как украсть Золотое руно. И позже, уже в Элладе, кто бы ее научил убивать с помощью волшебного зелья?

— А в Элладе всем аргонавтам — кроме меня и тебя, разумеется, придется обряд очищения проходить, потому что вместе с Медеей на одном судне были. Но нашим проще. Их я сама могу очистить, когда до родных земель доберемся. Но лучше, чтобы в храм сходили.

— А народ знает? — поинтересовался я.

— Про то, что обряд очищения нужно пройти? Про это уже знают. А вот про то, что я их смогу очистить, пока нет. Да и надо ли им знать?

Пожалуй, что и не нужно. Пусть пребывают в уверенности, что с ними находилась Аталанта-охотница.

Правильно говорят — если хотите узнать, на что способен человек, дайте ему власть. Вот и я, получив власть, показал всю сущность своей натуры.

В первый день, а точнее — в первое утро своего капитанства, я начал свирепствовать. Придрался к Диоскурам, не пожелавшим помыть после собственного дежурства котел. У меня вообще к котлам особые пристрастия. Сам-то я их мыть умею, хотя и не люблю это занятие, но предпочитаю, чтобы емкость для варки пищи всегда пребывала в чистом состоянии, без сала и грязи, прилипшего к стенкам. Близнецы поворчали, я в ответ поорал, что если у кого-то ручки для работы непригодны, то так и быть, капитан сам помоет за них посуду, только потом вся Эллада будет знать, что Кастор и Поллукс — хрюны, каких свет не видывал. Не знаю, какая из угроз больше подействовала, но братья отправились мыть посуду и намыли ее правильно — чтобы скрипела.

Потом настала очередь Асклепия. Нашего лекаря я бесконечно уважаю и за то, что он человек правильный, и великий специалист своего дела. А еще — он мне, как-никак, доводится племянником. Пусть даже и не кровным, а через жену, но все-равно, какая-никакая родня. Но если племянничек опять станет раскидывать свои узелки со снадобьями по всему судну, а потом их искать с пеной у рта, то станет дежурить вне очереди! Или пойдет учиться у Гиласа объясняться в любви к сатирессе.

И «наехал» на всех остальных, чтобы лишний раз проверили оружие и доспехи, наточили то, что требуется точить и смазали все остальное, включая древки копий, чтобы соленая вода не разъедала древесину. Я даже сунул нос в колчаны, проверяя — набиты ли они стрелами, имеются ли запасные тетивы, хотя это уже, вроде бы, и не мое дело.

Тут даже моя собственная супруга слегка обиделась. Обиделась, но вместе с остальными принялась мастерить древки для стрел и приматывать к ним наконечники. Нет уж, порядок на судне, а уж тем более — на военном корабле, должен поддерживаться.

Еще раз все перетрясли и переложили, чтобы все равномерно распределялось по судно, а не сделало крен. Вылили из бурдюков воду, еще вполне годную для питья и заполнили их свежей.

Еще я не поленился потрогать самый тяжелый узел из имущества Медеи и, убедившись, что там все-таки лежит не наковальня, а что-то полегче (проверять не стал, это уж чересчур), оставил барахло на носу.

Моя бы воля — аргонавты бы еще и палубу стали драить. Жаль, что палубы у нас нет. А тот настил, что наброшен сверху, скрывающий остов судна — это все-таки не палуба и мыть ее смысла нет — какая-нибудь шальная волна время от времени закатывается к нам и омывает всю пыль, скопившиеся на настиле.

Братья по оружию уже начали посматривать на меня косо. Ясон, хотя и был достаточно строгим начальником, но он не прошел суровую службу Российской армии, не был заместителем командира взвода, на которого взводный спихивал половину собственных обязанностей, поэтому, по сравнению со мной, экс-капитан выглядел скромной овечкой, пусть и без золотой шкурки.

Однако, когда на «Арго» воцарились порядок и чистота, то даже такие стихийные анархисты и противники дисциплины, как мой друг Геракл, с удовлетворением затрясли бородами. Бардак — штука неубиваемая, но все-таки, нужно с ним бороться.

Главное, чтобы новый начальник сразу же взял бразды правления в свои руки, резко эти самые бразды натянул, чтобы подчиненные ощутили жесткую упряжь, а потом следует оные вожжи ослабить, чтобы все выдохнули и подумали — а начальник-то у нас неплохой. А дальше все пойдет как по маслу, ежели, конечно, капитан не выкинет нечто подобное, что выкинул Ясон.

Но вообще-то, экс-капитану простили бы пренебрежение к команде, отсутствие во время критических ситуаций, если бы, не одно но. Нельзя менять экипаж на женщину, пусть она даже и персидская княжна или грузинская царевна.

Ну вот, мы опять в море. Ветер попутный, достаточно неплохой, но чтобы народ не слишком-то расслаблялся, я приказал грести, тем более, что Орфей уже излечил травмированную руку и мог теперь задавать нам ритм игрой на своей кифаре, сопровождая музыку заунывным пением. Воет, словно нищий, придавивший в дверях мужское достоинство.

Когда мы отчалили от берега и двинулись вперед, то из-за тумана не враз рассмотрели идущие нам навстречу два корабля под красно-белыми парусами. Вот уж, не ждали и не гадали. Впрочем, может здесь не только туман виноват, но и то, что на носовой части нынче угнездилась Медея, расставив повсюду свое барахло, так что впередсмотрящему приходится лавировать, чтобы не наступить невзначай на какое-нибудь узелок. Наступишь — а там окажется какая-нибудь хрупкая ценность. Визга не оберешься.

Словом, когда узрели, то отступать и прятаться в какой-нибудь бухте было уже поздно. Да и где тут отыщешь укромную бухту, если береговая линия неизвестна? Можно рассмотреть, что по встречному курсу идут два корабля, каждый из которых покрупнее «Арго» раза в два. Соответственно, воинов-гребцов там не меньше сотни.

Народ, не дожидаясь приказа, принялся облачаться в доспехи, подтягивать к себе поближе оружие. Уже посматривали на меня, ожидая, что сейчас дам команду атаковать какой-нибудь из кораблей, но я только покачал головой и не особенно громко приказал:

— Отставить.

Постарался, чтобы голос мой прозвучал убедительно. Но увидев, что некоторые из парней убрали руки с рукояток весел, голос повысил:

— Кому неясно? Кто не понимает, что значит отставить?

Не стоит провоцировать своими действиями. А если что-то пойдет не так, то мы успеем схватиться за оружие.

С финикийскими кораблями мы разминулись, делая вид, что мы не замечаем друг друга. Как говаривал один герой популярной когда-то комедии: «Разойдемся красиво!».

Финикийцы — успешные торговцы и главные пираты, наводившие ужас на все Средиземноморье тысячу лет, но они не круглые дураки. К тому же — рационалисты до мозга костей. Они уже смогли оценить и размеры нашего судна, и количество воинов на нем и то, что добычу с нас не возьмешь, а коли попытаешься подраться, то можно крепко