Сергей Волков - Чингисхан-2. Чужие земли

На меня он не смотрит. Старушка плачет, убирая кошелек в сумку. Я не знаю, что делать. Вроде бы все правильно, все честно. Но в душе возникает стойкое ощущение – меня только что обманули. Обвели вокруг пальца. Или, пользуясь современным языком, развели как лоха. И меня, и эту несчастную старушку.

– Слышь, ты, деятель, – я толкаю таксомордого в плечо. – Деньги нам верни – и ори дальше.

– Тыщу гони, – быстро, полушепотом, бросает парень и снова заводит свою шарманку. – Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу!

– Оглох?! – я опять толкаю его. – Деньги верни!

– Эй, разберись, – кивает кому-то таксомордый. – И долг стрясите.

Неожиданно я понимаю, что кто-то дышит на меня перегаром. Выхлоп такой – аж глаза режет. Поворачиваю голову – это везучий мужик в норковой шапке. Лицо его перекошено, глаза сужены.

– Ты че, козел? – сквозь сжатые зубы шипит он. – Припух?

С другой стороны ко мне прижимается крепкий парень в вязаной шапочке, почти такой же, как у меня. Сильные пальцы сжимают локоть.

– Айда-ка отойдем, побазарить надо, – гудит он басом.

В отличие от щетинистого мужика, этот – явно бывалый уличный боец. Во рту не хватает зубов, сплющенный нос свернут на сторону.

– Сынок, – продолжая плакать, машет мне платком старушка. – Отдай ты им. Все равно отберут да побьют еще. Ох, дура я старая, куда полезла… Говорила же мне Софья…

Она, залившись слезами, начинает пробираться через толпу прочь от столика, за которым уже началась новая игра.

И тут я словно просыпаюсь. Все становится ясным и понятным.

– Побазарить? – весело спрашиваю у беззубого. – Ну, отчего ж не побазарить с хорошим человеком. Сейчас, только долг отдам…

Я бью ногой по легкому столику. Бью со всей силы. Таксомордый отшатывается. Крашеная девица, которая, похоже, тоже из этой банды, отчаянно визжит. Барабан, карточки – все взмывает в воздух. Толпа моментально рассасывается – люди, взрослые сильные мужчины, разбегаются, толкая друг друга. Им страшно.

Но я не смотрю на них. У меня другие дела. Беззубый получает кулаком в живот, щетинистый – локтем в челюсть. Один загибается, второй воет, держась за лицо. Локтем в челюсть – это больно. Впрочем, кулаком под вздох – тоже.

На вытоптанном в снегу пятачке валяется столик, поодаль лежит расколотый барабан, шарики; цветными пятнами на сером выделяются рассыпавшиеся карточки. Таксомордый и девица смотрят на меня, как на какую-то диковинку, заморское чудо.

– Ты что, больной? – безо всякого страха спрашивает парень. – Жить надоело? Ты хоть знаешь, кто нас сюда поставил? Тебя же в асфальт закатают, понял?

– Не понял, – теперь уже я лучезарно улыбаюсь ему в лицо – и бью ребром ладони по шее пытающегося выпрямиться беззубого. Тот кулем валится на снег. Щетинистый боком отковыливает в сторону, что-то лопочет.

– Деньги верни – и инцидент будем считать исчерпанным, – говорю я таксомордому. Он пожимает плечами, лезет в карман. Девица что-то шепчет ему, бросая на меня злые взгляды.

Спохватываюсь – а бабулька-то где? Верчу головой – и замечаю ее метрах в двадцати, бредущей по скользкому тротуару. Лотерейщик тем временем достает довольно приличную пачку денег, начинает отсчитывать купюры. Шагаю к нему, вырываю всю пачку.

– Вы еще нашаманите.

– А вот это уже беспредел! – он таращит на меня белесые глазки. – Ты кто такой? Тебе ж после этого не жить!

Я не слушаю его – бегу следом за старушкой.

– Мать, погоди! Они передумали. На-ка вот…

Сую ей в руки деньги и тихо шепчу:

– И давай, уходи побыстрее.

Она смотрит на меня снизу вверх, мелко крестит:

– Спаси тебя бог, сыночек. Спаси бог…

– Ничего, мать, как-нибудь прорвемся.

Оборачиваюсь – и как раз вовремя. Прямо на тротуар, к разгромленной лотерейной точке подруливает большая черная машина, иномарка с темными стеклами и четырьмя серебряными кольцами на передке. Хлопают дверцы. Трое высоких, подтянутых парней в кожаных куртках окружают таксомордого. Он что-то визгливо кричит, указывая рукой в мою сторону. Парни одновременно поворачивают головы. На лицах у них узкие солнцезащитные очки.

Старушка семенит прочь. Смех смехом, а ведь сейчас мне придется туго. И бежать некуда – слева по улице мчится сплошной поток машин, справа – трамвайное кольцо, сугробы и ограда Арского кладбища. Да и бегать от этих клоунов как-то… Зазорно, что ли? Это не люди Надир-шаха, не кашгарские контрабандисты с М-16, не Кобдо на арене Колизея.

Просто ряженая шпана. И чтобы я показывал им спину? На мгновение перед глазами встает лицо Телли. Засовываю руку под пальто, крепко сжимаю костяную рукоять кинжала князя Атхи – и не спеша, вразвалочку, иду навстречу своей судьбе.

Сорвавшиеся было с места парни в очках останавливаются. Правильно, а чего ноги бить, если добыча сама идет навстречу? Но не на того вы напали, ребята. Ох, не на того…

Когда между нами остается не более трех метров, один из парней с вызовом спрашивает:

– Крутой, да?

Но я не смотрю на него. Из машины выбирается грузный мужчина в бордовом длиннополом пальто и шляпе. Круглое мясистое лицо его украшают подбритые усики.

Он сильно изменился, но я все равно узнаю этого человека. Моя ладонь соскальзывает с рукояти кинжала. Я салютую ему, как это делали валлийские стрелки – указательный и средний палец прижаты, безымянный отставлен в сторону, остальные загнуты. Этому салюту нас еще подростками научил Маратыч. Он рассказывал, что трехпальцевый захват тетивы лука давал валлийцам возможность дальше посылать стрелы. Для нас такой салют был отличительным знаком, фирменным приветствием.

Рука человека в шляпе медленно поднимается вверх. Он повторяет мой жест.

– Здорово, Витек! – кричу я.

Он близоруко щурит глаза.

– Артамон? Ты?!

– Прикинь, я ж мог там и не поехать, – Витек энергично размахивает руками, гнет из пальцев какие-то фигуры, словно я глухонемой и он подкрепляет свои слова знаками дактильной азбуки. – Или не остановиться. Реально! А так смотрю – стол мой повален. Че за лажа? Решил, как раньше, разобраться самостоятельно, вспомнить молодость. Вылезаю, а там, прикинь – ты! Живой!

И Витек заливается счастливым смехом, колотя пухлой ладонью по кожаной подушке сиденья.

Историю нашей удивительной встречи я слышу от него уже в третий раз. Причем он рассказывает ее так, словно меня там и не было. Вспоминаю сказанное Витьком лотерейщикам сразу после того, как ему объяснили, что происходит: «А че? Я вам, архарам, скока втирал – стариков по боку. У них там сердце-шмерце, сосуды-мосуды. Загнутся – кто отвечать будет? Лишних геморров никому не надо. И правильно Артамон за бабулю вписался. Настоящий пацан, уважаю! Все, базар окончен. Работайте. Братан, айда со мной, прыгай в тачку!».