Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина

Кес не знал границ.

Не знал их, когда сбежал от меня из шолоховской библиотеки, бросив на растерзание иджикаянцам, не знал и сейчас, когда места в карьер принялся шутить, будто мы старые друзья.

Мы таковыми не были, и его игривые интонации не встретили у меня понимания.

— Дорогой Мелисандр, я от всей души советую тебе сменить тон. В этой стране у меня нет ни власти, ни старой доброй биты, но, если ты думаешь, что я забыла наше прощание — ты глубоко ошибаешься.

Кес пожал плечами.

На преступных улочках портового района он чувствовал себя, как рыба в воде. Слегка склонившись ко мне с высоты своих двух метров, он проворковал:

— Милая Тинави! Я все прекрасно помню и жду не дождусь возможности загладить свою вину. Но ты сейчас здесь, а не в допросной темнице, и это дает мне надежду на то, что мой проступок был не так уж серьезен.

— Ложная надежда.

— Тогда почему ты разговариваешь со мной?

— Ты пачкаешь собой имя моей подруги!

— Я восхваляю имя прекраснейшей из женщин бравыми победами.

— Сомнительными победами.

— И все же…

— Хочешь прощения? — резко сменила тон я и остановилась.

Мелисандр по инерции сделал шаг вперед, потом с интересом качнулся обратно. Его облаченная в светлый лен фигура светлела на фоне темной набережной, как парус.

— Хочу-у, — протянул он загадочно.

«Загадошшшно,» — как сказал бы кентавр Патрициус, любитель местечковых сплетен.

— Денег дай.

Глаза Мелисандра полезли на лоб. Потом саусбериец непонимающе нахмурился. Я присела на угол каменной скамьи, подобрала плоский булыжник и с размаху пустила его прыгать по воде. Тихий плеск успокаивал… Всех, но не чаек, прикорнувших на парапете: с нецензурной чаячьей бранью они взлетели и раскрасили свое отступление авангардными белыми кляксами.

— Мне нужно вернуться домой, Мел. Я продам значок Ловчей, но этого не хватит на билет до Шолоха. Курс лесного золотого упал на прошлой неделе, выручу совсем немного, так что… — я махнула рукой. — Короче, мне нужны деньги. Раз уж судьба подкинула мне тебя, я рискну их попросить. Как бы идиотски это не звучало.

Мелисандр Кес задумчиво опустился рядом со мной. Поглядел в никуда, удивленно покачал головой, будто отвечая каким-то свои мыслям, и, наконец, хлопнул в ладоши:

— Будут тебе деньги, Ловчая. Не парься об этом. А пока хочешь интересную историю?

— Ну, не очень, — призналась я.

Кес только хмыкнул и нагло взъерошил мне волосы своей здоровенной лапищей:

— Не хочешь — не надо. А что насчет хорошо прожаренного стейка?

Желудок предательски заурчал. Псевдо-историк заржал, как конь, и жестом поманил меня обратно к стройным рядам кабаков.

****

Два часа спустя мое настроение — спасибо еде и теплу — повысилось до того уровня, что мы с Мелисандром хохотали уже хором.

Позади было две таверны, еще три штуки господин Кес был твердо намерен осилить до рассвета. Я сомневалась, что это разумная идея, но… ночь звала. Пестрый водоворот портовой жизни увлекал на глубину, и то, что еще днем казалось неблагоразумным, теперь выступало в роли единственно возможной истины.

— Магия, Мелисандр! — орала я, перекрикивая очередной троллий коллектив с саксофонами. — Магия оказалась такой фигней, ты бы знал! Есть она, нет ее — вообще по барабану! Стоило волноваться!

Историк скалил белые зубы, с готовностью кивал, подкладывал мне на тарелку сочный фиолетовый виноград:

— Я то же самое думаю про карьеру. Всю жизнь мечтал дорасти до старшего Свидетеля Смерти, а теперь мне куда интереснее мой квест.

— Что за квест?

— Ну ты же не хочешь интересных историй.

— Хочу, хочу!

Южанин подозвал официантку. Совсем молоденькая девочка, шэрхен расторопно посчитала наш заказ. Она, впрочем, ошиблась… Считала по посуде, стоящей на столе. А Мелисандр успел поставить пару бокалов на пол.

Расплатившись, мы снова вышли на набережную. Мелисандр галантно предложил мне свой пиджак, что, увы, не делало погоды — на летягу не налезет, под летягу — так летяга не налезет… Глупость какая-то, почти что рекурсивная сказка! Типа той, что в Шолохе учат дети на первом году детлеса: «Круст пришел к ундине в гости. Видит круст — в ракушке кости: «Как?!». Ундина отвечала: «Погоди, начну сначала…. Круст пришел к ундине в гости…» и т. д. и т. п.

Мелисандр прервал мои размышления, напомнив, что у него, вообще-то, тоже есть сказка, причем не такая глупая:

— Помнишь, я рассказывал тебе о Хинхо из Дома Страдущих, твоем пра-пра-пра…деде?

— Еще бы.

Мы брели вдоль кромки моря, мимо лодок, каравелл, рыбацких суден. Пристань закончилась, превратившись в песочный пляж. Лунная дорожка на воде сияла так резко, что казалась фальшивой. Я прикрыла глаза.

Мелисандр продолжил:

— Так вот, Хинхо и впрямь был непростым дядечкой. Напоминаю: он принес обет молчания. Стал первым представителем Дома Страждущим. А еще — как я выяснил — был владельцем неких четырех артефактов, амулетов по форме. Эти артефакты разбросаны по миру, и чтоб меня разорвало, если историки упоминают, зачем они вообще нужны. Но у меня уже есть один из них — тот, что обнаружил мой брат. И я найду три остальных.

— Зачем?

— Эта цель ничем не хуже других. На безрыбье и рак рыба.

— Ущербный принцип.

— И это мне говорит деваха, которая оказалась в чужой стране без цели, денег, крыши над головой и развлекается тем, что вспоминает детские стишки.

Следующий плоский камешек полетел Мелисандру Кесу в бедро.

— Ну а что, почему бы не устроить квест? — рассмеялся он. — В Саусборне меня никто не ждет. В Шолохе — спасибо, дорогая, никто не ищет. Кому, как не мне, отправляться в приключение на поиски неведомого? Более того, я свято верю, что тебе имеет смысл пойти со мной.

Я нахмурилась:

— Напомни, в чем вообще смысл твоих поисков?

— Мой брат, Балтимор, изучал историю падения Срединного государства. Среди прочего нашел информацию о некоем амулете, причастном к падению страны. Вместе с однокурсником бросился на поиски этого амулета, но трагически погиб, — голос Мела дрогнул.

Я потупила взгляд:

— Мне жаль.

— Мне тоже. Давай. Пошли со мной. Вместе мы быстренько раскроем все тайны и прославимся. Выиграем кучу грантов. Двинем науку вперед.

— Я-то тебе зачем сдалась, Кес?

— Как говорится, один человек идет быстро, двое — далеко. Плюс собака зарыта где-то рядом с твоим прадедом. Плюс ты теперь крутая волшебница, как я понял по твоим вдохновенным рассказам. А я полный ноль в магии.

Я только головой покачала. Мелисандр предостерегающе поднял руку:

— Но дела и утром можно обсудить. А пока давай праздновать нашу волшебную встречу. Если судьба себя как-то и проявляет — то именно так.

****

В четыре часа утра, если бульварные часы Пика Волн не врут, мы стояли напротив университетского здания.

Это была очередная башня, только вот как следует оплывшая по бокам, будто плохо выдержанный торт безе. Высокий кованный забор окружал шэрхеновский университет.

Людей на улицах уже не было. Студентам надо было отоспаться перед лекциями, взрослым — перед работой.

— Их главное и единственное высшее учебное заведение, университет имени хранителя Рэндома, — объяснил Мелисандр.

— Так-таки единственное? На всю Шэрхенмисту?

— Ну, на город.

— И что, Ходящие тоже здесь учатся?

— Понятия не имею. Они что, учатся в Шэрхенмисте?

Мы подошли вплотную к ограде. Я вдруг почувствовала колоссальную усталость и тоскливо уперлась лбом о металлические вензеля забора. Они приятно холодили кожу.

— Мой куратор оказался Ходящим, — поделилась я с Мелисандром, — Врал всем на протяжении двух лет.

— О, — равнодушно пожал плечами саусбериец и тоже прислонился к воротам. Правда, спиной, а не лицом: — Если хочешь, можешь плюнуть сквозь решетку. Охраняют тут спустя рукава.

— Он был прекрасным куратором, — с досадой возразила я.

— Тогда не плюй, — милостиво разрешил Мелисандр и подхватил меня под локоток, — Пошли, покажу остальные достопримечательности.