Колин Смит - Выбор богов

Первая волна нападающих мало-помалу иссякла. Не желая больше понапрасну терять своих сородичей, дикари поспешно отступили. В тесном кругу, окруженные со всех сторон враждебными взглядами, остались стоять два огромных воина, их разодранная в клочья одежда была щедро забрызгана кровью. Тяжелое дыхание противников с хрипом вырывалось из полусотни глоток. Раздался резкий гортанный выкрик, и воздух почернел от плотных охотничьих сетей, сотканных из толстых грубых веревок, обильно пропитанных какой-то пахучей клейкой дрянью. Пара гигантов не успела ничего предпринять, их буквально забросали этим нехитрым, но эффективным оружием, полностью обездвижив.

Все было кончено, битва стихла. Низкорослые, мохнатые победители торжествующими криками огласили равнину. А уже через мгновение на Кулла и Зарембу навалилась целая куча озлобленных существ, желающих поквитаться за убитых товарищей. Атлант поджал колени к груди и скрючился от боли, стараясь прикрыть наиболее уязвимые места. Шкипера лупили особенно зверски, видимо за удивительную черную кожу и белозубый оскал, но он стойко сносил тяжкий град ударов и жуткий мордобой. Вволю натешившись над беззащитными пленниками, их крепко-накрепко опутали веревками и, надавав подбадривающих пинков, резко поставили на ноги. Ссора из-за оружия, вспыхнувшая при дележе добычи, была быстро улажена наиболее сильными представителями своего народа. При этом чужеземцам вновь крепко досталось: их и на этот раз не забыли щедро попинать ногами по ребрам и наградить злобными зуботычинами. В какой-то момент атланту удалось извернуться и от всей души въехать сапогом в лицо одного из обидчиков. Заремба тоже не остался в стороне, и его кучерявая голова протаранила живот наиболее старательного молодца. Тут уже началась настоящая свалка, и каждый дикарь норовил опустить свой кулак на головы строптивых пленников. Если бы не резкий окрик предводителя, возможно, двух здоровяков забили бы до смерти.

Главарь что-то повелительно вскричал, и пришельцев оставили в покое. Оба воина медленно поднялись с колен и, шатаясь из стороны в сторону, распрямили спины. Несмотря на кровавые подтеки и обильные синяки, они возвышались над толпой дикарей, как два здоровых колоса среди пожухлых сорняков. Тяжелые липкие сети, чьи многочисленные концы находились в руках победителей, надежно удерживали их на месте. Звероподобные люди о чем-то коротко посовещались, оживленно размахивая руками. Их покрытые густой шерстью тела и разукрашенные боевыми рисунками лица выглядели отвратительно. Часть туземцев подобрала убитых и раненых соплеменников и ушла в сторону леса. Оставшиеся, гудя пчелиным роем, окружили пленников. Самый рослый из них выкрикнул что-то гортанное и указал Куллу в сторону дворца.

— Капитан, эта скотина хочет, чтобы мы двигались к той позолоченной лачуге, — хрипло сказал шкипер.

— Неужели? — свирепо огрызнулся северянин. — А я-то думал, что нас сейчас обнимут как желанных родственников после долгой разлуки!…

На разбитой скуле Зарембы расцвел багровый синяк. Кулл выглядел не лучше. Но оба израненных воина были полны решимости при первой возможности вцепиться в горло врага.

Под бдительным присмотром пленников повели к руинам дворца. Позади остались окровавленные останки убитых моряков. В высоком небе, прямо над ними уже медленно кружили стервятники, казавшиеся с земли черными точками.

Когда двух связанных воинов подвели к подножию высоких каменных стен, можно было увидеть, что возле ворот этого загадочного сооружения стоит высокий и худой как жердь человек в черной мантии. Весь его облик говорил о том, что он является здесь не только жрецом, но и очень важной особой. Множество амулетов и каких-то странных маленьких позолоченных табличек с затейливыми письменами украшало его одежду. Голова была увенчана золотой диадемой, из-под которой выбивались пряди седых волос. Жестокое выражение лица этого человека не предвещало ничего хорошего.

Как только пленники очутились возле него, почтенный старец ткнул костлявым пальцем в широкую грудь Кулла и заговорил с ним на шемском наречии. Впрочем, слова звучали несколько странно, благодаря гортанным звукам и необычному акценту:

— Вы умрете! — Голос звучал непреклонно. — Ваши жизни будут отданы Великому Чангу.

При звуках этого имени звероподобные люди вскинули вверх оружие и торжествующе заголосили. Когда дикари успокоились и стало тихо, Кулл невозмутимо произнес:

— Рано или поздно, жрец, мы все умрем.

Ответ прозвучал как удар кинжала.

— Вы — рано!

— Не слишком ли ты много болтаешь, старик? — взревел Кулл, удерживаемый сплетением многочисленных веревок. Дикари изо всех сил пригибали его к земле. Несколько из них бросились к атланту, стараясь утихомирить его ударами тяжелых дубинок.

— Смотри сам не подохни раньше времени, — свирепо прорычал атлант, сплевывая кровь наземь.

Старец не шелохнулся. Его хладнокровие и железная выдержка способны были вызывать подлинное уважение. Жрец спокойно посмотрел на северянина и бесстрастно пояснил:

— Такова воля Единственного и Непогрешимого Бога, повелевающего нашими жизнями…

Дикари вновь радостно загалдели, обратившись размалеванными рожами в сторону храма. Взирая на расшумевшийся народец, Заремба, не скрывая откровенной насмешки, сказал:

— Э, старик, нам ничего неизвестно про вашего дорогого Чанга. Но сдается мне, что кое-кому из вас не помешало бы научиться самому распоряжаться собственной судьбой, чем следовать чужим повелениям. Или, может быть, у вас для этого не хватает ума и сил? Тогда мы могли бы одолжить вам немного и того и другого…

Физиономия жреца помрачнела.

— Что ты можешь знать о наших силах, пришелец? О нашей жизни, традициях и обычаях?…

— Нам нет дела до ваших обычаев, — сохраняя насмешливый тон, ответил Заремба, — Мы лишь потерпели кораблекрушение вблизи вашего острова и ничем вам не угрожали…

— Вы, возможно, и нет, — недовольно ответил жрец. — Но бесчисленные враги тянут свои жадные руки к нашему священному и свободному острову, и нам ничего не остается, как защищаться, чтобы спасти себя от их посягательств.

— Откуда ты знаешь, враги мы или нет? — спокойно произнес Заремба. — На нас что, печать поставлена, отличающая простых людей от тех, кто угрожает вашему благополучию?

Желтое, высохшее лицо старика исказилось хищной гримасой. Он проницательно взглянул на Кулла, молчаливо наблюдавшего за их коротким, но важным разговором. Взгляды северянина и старца встретились. После многозначительной паузы жрец произнес, медленно цедя слова сквозь остатки зубов:

— Да, ты прав, чужеземец, кто может знать на самом деле, враги вы или нет? Но душа этого человека, — он вновь ткнул пальцем в грудь Кулла, — полна необузданными желаниями, и он способен натворить немало бед. — Старый жрец нахмурился. — Я не ведаю, кто вы и каково ваше предназначение в этом мире. Но я знаю одно, тот, кто способен повелевать судьбами мира, прольет немало крови. А там, где кровь и власть, — там и вражда. Разве не так?