Дункан Мак-Грегор - Три времени Сета

— А ты — рыжая аргосская шкура, — беззлобно парировал Конан. — Вставай!

— Меня зовут Висканьо… Слышишь? Висканьо — Приносящий Счастье И Отвергающий Ошибку!

— Тьфу! — снова сплюнул варвар, с рождения испытывающий суеверную неприязнь к пышным именам и прозвищам, но все-таки тоже представился: — Конан.

— Ты можешь называть меня просто — Виви, — с любезной улыбкой разрешил рыжий и был немало удивлен, услышав раздраженное рычание в ответ на столь откровенное проявление дружеских чувств.

— Еще чего!

— Опять ты сердишься, Кони…

— Что-о-о? Хр-р-р… Какой еще Кони? Я — Конан! Ты понял, недоумок?

— Понял, — с грустью кивнул Висканьо, подавив тяжелый вздох.

— Вставай!

— Куда мы пойдем?

— В Мессантию.

— Зачем?

— Сам пока не знаю…

— А я знаю.

С хитрой ухмылкой Виви потянул Конана за рукав.

— Сядь. Я поведаю тебе одну историю. Митрой клянусь, ты не пожалеешь, варвар!

Больше всего Конану хотелось сейчас снова ткнуть в лоб этого рыжего наглеца, но, памятуя о ночной рыбной ловле, он решил все же сдержать на время свое раздражение и выслушать обещанную историю.

— А я клянусь Кромом, — тем не менее счел нужным предупредить он, — что снесу половину твоей дурной башки, если ты наплетешь мне вздора.

— О-о, нет. Никакого вздора! Правда — одна только правда слетит с уст моих, приятель.

Рыжий важно пригладил вихры и, приняв позу верховного жреца, начал свое повествование.

— На северо-востоке Аргоса, там, где начинается полоса Кофийских гор, есть одно маленькое сельцо со странным названием — Собачья Мельница. Я-то родом из столицы, Мессантии, но в Собачьей Мельнице жил последние два года. Надо сказать, Кони…

— Хр-р-р…

— Конан, — быстро поправился Висканьо. — Так вот, Конан. Надо сказать, что люди там живут неплохие. Работящие, добрые… Только тупые — невероятно. Ты не поверишь, но они убеждены, что если дитя заплакало — быть дождю. И стоит неразумному младенцу испустить вопль, как все жители Собачьей Мельницы бегут прятаться в дома от дождя!

— А если его нет?

— Они говорят — это Митра отвел тучи в сторону, потому что он любит нас.

— Ха!

— И я так считаю. А еще они…

— Короче, рыжая вошь!

— Хорошо. Несколько лет назад в Собачью Мельницу прибыл важный господин. Такого франта и богача в этих краях и не видали! Он одарил каждого взрослого мужчину золотой монетой и бутылью кислого, но крепкого вина, и —

за день и половину ночи только они выстроили ему роскошный дом в два этажа, ибо господин заявил, что ему тут нравится и он хочет навеки поселиться именно в Собачьей Мельнице, и нигде более. Спустя год выяснилось, что сей франт был всего лишь вором, знаменитым вором из Шема, коему на склоне лет вдруг изменила удача. Звали его Деб Абдаррах по прозвищу Красивый Зюк. Ты знаешь язык древних шемитов, Конан?

— Древних — нет. Но что значит Зюк — знаю. Придурок?

— Что-то вроде того. Глупый, гнусный и наглый — вот что по-шемитски означает это имя. Позднее я имел несчастье познакомиться с ним, и могу с уверенностью сказать, что Деб Абдаррах вовсе не был придурком. Но — вернемся к тому времени, когда он еще жил в своем прекрасном доме в полном одиночестве (если не считать прислуги, конечно).

Дни его текли размеренно и спокойно. Преследователи, гнавшие его из Шема через Коф в Замору, а из Заморы обратно в Коф до самых Кофийских гор, отчаялись изловить знаменитого вора и представить его светлым очам своего ублюдочного императора, а потому вернулись домой. Дебу, как ты понимаешь, дороги назад уже не было. Денег — полный мешок, и в одежду зашиты драгоценности, так что оставалось только найти подходящее пристанище и поселиться там. На пару лун ли, на год ли, на всю жизнь — он полагал, что время покажет. И таким пристанищем оказалась Собачья Мельница.

Крестьяне полагали, что Деб Абдаррах ниспослан им с небес самим Митрой — богатый, знатный, лицом гладок и бел, а речь высокая, затейливая… Так толковали о нем между собой жители маленького сельца у подножия Кофийских гор… Они таскали Дебу охапки сладких кореньев и трав, корзины, полные фруктов, овощей, хлеба, жареных гусей и прочей жратвы, не говоря уже о домашнем слабом вине, которое поступало в дом Красивого Зюка не бутылями, но бурдюками в половину его роста. Но — рано или поздно наступает срок расплаты, Конан… Пришел сей срок и для Деба. Уж не ведаю, чем он задобрил богов — скорее всего, боги тут и ни при чем, просто голову надо иметь не пустую, — а удача-изменница вновь повернулась к нему лицом. Впрочем, может, всего лишь подмигнула… Если тебе доводилось бывать прежде в Кофе, ты должен был слышать о банде Медведя Пино…

— Слышал, — кивнул Конан, коего уже весьма заинтересовал рассказ Висканьо. — Они живут в Кофийских горах.

— Верно. Не стану перечислять их грязные делишки — тебе они, конечно, известны. Полна земля слухами… Но об одном все же скажу. Однажды крестьянин из Собачьей Мельницы попал им в руки… Незавидная судьба… Ему удалось бежать. Израненный, он добрался до сельца и перед тем, как душа его отлетела на Серые Равнины, поведал страшное известие: бандиты Медведя Пино собираются напасть на Собачью Мельницу. Ты понимаешь, Конан, что сие означало. Кровавая резня, после которой в сельце не осталось бы ни одного живого человека… А если знать, что ближайшие соседи живут в трех днях пути… В общем, помощи ждать не приходилось. И тогда люди обратились за советом к Дебу Абдарраху. Он внимательно выслушал их — о, Конан, он умеет быть таким внимательным, что хочется рассказывать ему еще и еще! — потом мягко улыбнулся и пригласил за стол.

Пять дней и пять ночей по приказу Красивого Зюка жители Собачьей Мельницы рыли вокруг сельца рвы, заполняли их водой, а после закрывали деревянными щитами, подпиленными ровно посередине. На шестой день банда Медведя Пино спустилась с гор. Надо ли рассказывать дальше, Конан?

— Они провалились. А когда бултыхались в воде, их было легко переколоть по одному.

— Верно! Простое решение принял Деб, но ведь бандиты и вовсе не ожидали отпора! Так Красивый Зюк заплатил крестьянам долг и стал — не смейся — настоящим императором Собачьей Мельницы! Это они его так называли, и он не возражал. Он разбирал тяжбы, мирил, наказывал… Он был справедлив! Но… Сие продолжалось недолго. Вор остается вором всегда, как жрец благого Митры остается жрецом не только в храме, но и на пиратском судне, и в шайке разбойников. Деб стал раздражителен, часто впадал в неправедный гнев, до полусмерти пугая двух крестьянок, что жили у него в доме и вели его хозяйство. Да и соседи уже боялись заходить к нему запросто, как раньше… Приносили обычную дань и норовили поскорее смыться, дабы не попасть на глаза столь сердитому господину… Видно, Красивому Зюку все же наскучила однообразная деревенская жизнь…