Норман Хьюз - Месть волчицы

Стевар восхищенно вздыхает. Соня испускает громкий стон, не зная, злиться ей или смеяться. Будь сейчас время чуть более позднее, в особенности, если бы она уже успела позавтракать, то не стала бы и лишнего мгновения думать над этим. Но с утра она не человек. С утра, как она любит повторять, вообще, люди не живут. Какое уж тут чувство юмора!

— На самом деле, — оборачивается она к Стевару, — Я просто удирала от одного болвана. Он думал обмануть Волчицу, этот глупый офирский купчишка. Я должна была купить у него манускрипт «Магических Арканов», может быть слышал, Разара бредила им последние три луны, как только услышала, как кто-то выставил книжонку на рынок, а этот ублюдок Раззак решил нас надуть. — Она усмехается не без толики самодовольства. — Конечно, чисто внешне невозможно было понять, что чего-то не хватает. Просто какое-то странное чувство у меня возникло, да еще ленточка какая-то болталась странная, на закладку не похоже, к чему — непонятно. В общем, отыскала я там в Келадисе одного мага. Слабенький колдунишко, скорее, даже подмастерье, нашим в Логове в подметки не годится. Но, правда, мастерства его кое на что хватило. Понял, что дюжины листов в книге не достает. Там должны были быть Звездные таблицы. За ними и пришлось идти обратно к Раззаку.

Тон ее по контрасту с эпическим повествованием Микара куда более будничный, ибо для нее это приключение — самое обычное дело. Таких поездок она совершает по десятку в год, а то и более. Правда, по счастью, в большинстве своем они проходят не столь бурно.

— Верно ли я понимаю, о рыжеволосая гордость Логова, — перебил ее кузнец, — что этот подлец, как ты его назвала? Раззак? — пытался всучить пресловутые арканы другому покупателю?

— Ну, еще бы! — Соня усмехается, вспомнив эту сцену. Тощий маленький купчишка с огромным носом и горящими глазами, который, жестикулируя, объясняет что-то высоченному, похожему на жердь незнакомцу в костюме провинциального мага… Ибо кто еще, кроме сельского некроманта, станет украшать свой балахон таким количеством звезд, полумесяцев и прочего ничего не значащего барахла. В общем, осознав ситуацию, Соня не стала тратить время на разговоры. Просто, соскочив с подоконника, куда опустилась по веревке с крыши, схватила со стола вожделенные листы пергамента и сиганула вниз, где заранее, оставила дожидаться свою верную каурую лошадку.

Не рассчитала только того, что покупатель явился не один, а с хорошей охраной. Так что не успела Соня оглянуться, как на хвосте у нее уже повис десяток самого грозного вида солдат… да еще сам маг и оскорбленный в лучших чувствах купец со своими прихвостнями. Ей удалось оторваться от них лишь на считанные мгновения, чтобы заскочить в дом к давешнему магу-недоучке. Тот, осознав, что вляпался в какую-то крупную историю, попытался, разумеется, сделать вид, что не понимает, кто перед ним и чего от него хотят, а все, на что он способен — это в лучшем случае навести чары на дом какой-нибудь тетушки Мины, чтобы пыль по углам не садилась и молоко не кисло. Однако, с кинжалом, приставленным к горлу, все начинают соображать быстрее, а у магов колдовское искусство вырастает просто на глазах, так что чары на каурую он наложил более чем сносно — и довольно-таки споро. Соня едва успела выбежать из дома мага, вскочить в седло и устремиться прочь, когда в конце улицы показались ее преследователи, с радостным улюлюканьем принявшиеся загонять жертву.

У них было преимущество сменных лошадей, преимущество в количестве, преимущество в силе. На стороне Сони, как очень часто случалось в ее жизни, была только хитрость и ловкость, ну, и возможно, самая малая толика удачи.

Так что никаких зарниц и чудовищ с глазами-гнилушками на подъезде к Логову, конечно, не было. Она, вообще, сильно сомневалась, что противники ее последовали за ней аж сюда. Скорее всего, отстали где-то за лигу до заветной долины, осознав, наконец, куда едут и в пасть какому зверю могут угодить. Но останавливаться, чтобы это проверить, разумеется, она не стала, и поэтому, не сбавляя ходу, внеслась во весь опор в ворота Логова. Ну, а дальше…

— В общем, лошадка меня несла, пока не кончились чары Мерцилия. А потом бедняжка каурая просто издохла. Сердце не выдержало.

— И ты так просто говоришь об этом, — Микар полон укоризны, — Да у меня у самого чуть сердце не разорвалось, когда увидел, что ты летишь прямо к моим ногам… Бесчувственная, холодная, как камень..

— Это ты имеешь в виду только вчера, или вообще всегда? — с иронией перебивает воительница — Мужчины хохочут, и как всегда, когда радуются доброй шутке, бьют друг друга по ладоням, по плечам, ну, в общем, две родственные души, нашедшие друг друга. Наконец, Стевар силой стряхивает подругу с насиженного местечк. А та уж только понадеялась, что он забыл о своих жестоких планах и оставит ее наконец в покое… Тем более, запахи со стороны кухни уже доносятся самые соблазнительные…

— Ладно, пошли, а то скоро так жарко станет, что и не побегаешь толком.

Не слушая никаких возражений, он тянет ее за руку, они пересекают посыпанный желтым песком двор, движутся к воротам Логова. У самого выхода, обернувшись, Соня машет рукой Микару, вспомнив, что так и не удосужилась спросить у него, откуда в конюшне столько лошадей. Она успела заметить это мельком, когда они болтали и веселились все вместе.

Даже если появились новые послушники, едва ли все они приехали верхом. Лошадь все-таки — это слишком большая ценность, чтобы ею мог обладать любой вор или наемник, а именно из таких, как правило, и состоит армия новобранцев Волчицы. Если же в Логове гости, то кто такие и откуда, и почему Стевар до сих пор не сказал ей ни слова?

Но сейчас спрашивать его слишком поздно. Отойдя на три десятка шагов за ворота, без всякого предупреждения, северянин припускает бегом. Босые пятки мерно ударяют по земле, устланной пружинистым ковром рыжеватой хвои. Проходит несколько мгновений — и вот он уже почти скрывается за деревьями. Махнув на все рукой и выбросив заботы из головы — по крайней мере, на время — Соня устремляется следом. Она пробует ногой землю так, как иной пловец пробует воду и — начинает бег.

Ноги ступают уверенно, находя привычный ритм, словно и не было перерыва. Деревья проносятся мимо, мелькая на периферии зрения расплывчатыми коричневатыми пятнами. Она не смотрит по сторонам, не смотрит прямо под ноги и уж тем более не смотрит вперед. Нельзя. Взгляд должен быть косым, устремленным шагов на пять вперед себя на землю, захватывая чуть-чуть дороги повыше и впереди, а также по бокам. Но в целом, очень узкий туннель, куда более сжатый, чем обычное зрение, каким пользуется человек. Это помогает сосредоточенности. Когда так смотришь, то и дышишь иначе, и движешься тоже. Сама она этого не знала, ее научил Стевар. Помнится, она даже спросила его как-то с насмешкой, не желая признавать преимущество какого-то деревенского увальня перед собой, закаленной в боях наемницей, опытной воровкой и вообще… красоткой хоть куда: