Олег Верещагин - Скажи миру – «нет!» (отрывок)

— Но вообще им не с чего против быть, — добавил он, шагая рядом с новыми знакомыми. Лук, сделанный из березы, сухожилий, можжевельника и стальных пластин, он нес в руке, и стрела была готова, лежала на дуге. Рядом с ним Вадим чувствовал себя немного играющим в средневекового воина. Вот Лешка — настоящий. Наверное, впрочем, так казалось из-за одежды, и Вадим подумал еще, что скоро (если останется жив) и сам будет выглядеть так же.

Они всей веселой компанией, вчетвером, двигались в лагерь новых знакомцев.

Я никого не догнал — остановился примерно через два километра, задыхаясь от злости и обливаясь по́том. Огляделся, рубанул можжевеловый куст — тот косо завалился в папоротник. Бешенство не оставляло меня. Я вслушивался, но в ушах клокотала кровь, и мне пришлось брести обратно к тропинке.

Мне не хотелось думать, что могло случиться с Танюшкой. Я заставил себя решить, что ее утащили в лагерь. Но кто напал на нас?! Тут мне даже ничего не приходило в голову…

…Дорога была пуста, только труп все еще лежал в кустах. Я отметил, что на нем еще вполне крепкие тяжелые ботинки, туристские. Мои туфли сдаваться не собирались, но многим ребятам и девчонкам уже требовалась смена обуви. В том числе — и Таньке.

Я вздохнул. Сжал зубы, взглянул с прищуром в ту сторону, куда мы шли. И, расстегнув кобуру нагана, зашагал туда…

…Я прошел около двух километров и увидел всех троих издалека — сперва они сидели на обочине, потом поднялись и встали поперек тропинки. Оружие у них в руках было видно тоже издалека.

Я не остановился. Левой рукой достал револьвер, но курка взводить не стал. Рыжий мальчишка — младше меня, — стоявший с краю, держал в поднятых руках арбалет, заряженный ширококонечной стрелой. Двое других — светловолосые, мои ровесники или чуть постарше — приготовили клинки, такие же хаудегены, как тот, который я уже видел. Лица у всех троих были напряженные и жесткие, как выбитые на жести-бронзовке медальоны.

Я остановился в десятке шагов от них. Арбалет смотрел мне в грудь, и я отстраненно представил себе, как широкий крестовидный наконечник болта с заточенными гранями перьев пробивает мне грудную клетку и высовывает окровавленное жало из спины…

…Но я успею выстрелить три раза. Наверное, мальчишки прочитали это по моему лицу.

— Меня зовут Олег, — сказал я, и голос у меня сорвался, но никто из них даже не улыбнулся — над человеком с револьвером смеяться не хочется. — Если вы меня понимаете… если ваши друзья напали на нас на этой тропе, ранили двух наших и украли мою девчонку — я хочу знать, что вам нужно. Если не ваши — я прошу у вас помощи.

Стоявший в центре заговорил — и заговорил по-русски, с хорошо мне знакомым, хотя и не таким заметным, как у Арниса, акцентом:

— Мы вас сюда не звали, русские. Вы нам здесь не нужны.

— Да вы что, ребята?! — возмутился я. — С ума спрыгнули?! Мы же тоже из Союза, мы же из одной страны с вами! Вы, наверное, ошиблись…

— Вы решили нас и здесь достать? — процедил тот же мальчишка. Двое других молчали, мерили меня ненавидящими взглядами. — Русские свиньи!

Я стиснул зубы. Переждал и произнес:

— Мне нужна моя девушка. Верните ее.

Они переглянулись — точнее, переглянулись двое, рыжий продолжал держать меня на прицеле. На слух это был не литовский, я нахватался кое-каких слов у Арниса. Да я и не прислушивался — мной вновь овладело злое недоумение. Немцы из ФРГ с нами обошлись не то что мирно — по-дружески. А свои — блин, свои!!! — оказались такими сволочами! Я даже как-то не обратил внимания на то, кем они меня там обложили, — и прервал их совещание:

— Моя девушка у вас, козлы?!

На меня вновь уставились все трое. Тот же, кто говорил со мной раньше, кивнул:

— У нас. Марюс велел тебе передать, русский, чтобы ты оставил на этой дороге все свое оружие и шел по ней. Через километр будет наше поселение. Там и поговорим.

Приступ злого страха за Танюшку бросил меня вперед. Я скользнул под не успевший выстрелить арбалет, сбил рыжего плечом и, взяв на мушку отскочивших к обочине старших, процедил:

— Вы что, решили, что я буду в мушкетеров с вами играть?! Дюма обчитались?! Я сейчас вас тут прибью всех троих, как мух, а потом…

— Если мы не вернемся раньше тебя, — усмехнулся все тот же мальчишка, — твоей девчонке оторвут голову.

Я прицелился ему в лоб:

— А если не вернешься только ты? — спросил я. — Ты мне активно не нравишься, сволочь. Очень активно.

— Мы должны вернуться втроем, — вполне хладнокровно сказал он, хотя отчетливо побледнел. — Марюс хочет поговорить с тобой. Думай, русский.

Они повернулись и пошли. Рыжий на ходу разряжал арбалет. Я прицелился вслед из нагана — они это, кажется, почувствовали, но никто не оглянулся, и я убрал наган. Стоял и смотрел, чувствуя, что меня трясет. Именно меня, не руки; я бы не промахнулся. А руки я положил на поясной ремень.

1. Слова и музыка А. Якушевой