Леонард Карпентер - Проклятое золото

— Нет, Клевин, — опять перебила его кукла, — вслед за кратким периодом очищения болезнь вновь взяла свое. — В ее трескучем голосе звучала суровая убежденность. — Если посмотреть на страну, можно подумать, что вообще никакой революции не было, что по-прежнему правит этот гнусный, продажный Тифас, а заправляет всем бездарный Амалиас. Что же случилось с нашей священной миссией? Какой толк от не имеющего себе равных единства королевской и церковной власти? — Кукла безо всякого видимого содействия со стороны Тамсин, которая продолжала невинно спать, махнула тряпичной рукой в сторону окна, где с высоты открывался вид на город. — Посмотри туда! Ты увидишь, что торговцы обманывают так же, как и раньше, жрецы несут вздор, только несколько другими словами, простолюдины работают до полного изнеможения и пресмыкаются перед вышестоящими. Что изменилось? Их жизни все те же, цели не стали выше, религиозное сознание не проснулось. Объясни мне, принц, зачем им вообще понадобилось менять хозяев?

— Почтеннейшая Нинга, подданные страны стали гораздо счастливее, они испытывают удовлетворение, находясь под твоим божественным покровительством…

— Вот именно, Клевин, испытывают удовлетворение! — проверещала Нинга. — Они самодовольны, тупы и ограниченны! Где, спрашиваю я тебя, священный экстаз? Где священный ужас? Где усердное служение единственно истинной богине? Ничего этого нет и в помине! Но через вас, мои помощники, я наведу в стране достойный порядок. Отныне подданные Бритунии будут караться за не соответствующие моим предписаниям мысли и поступки. Наказание — смерть. Кроме того, пожалуй, стоит наложить на них дополнительную повинность.

Принц Клевин ожидал продолжения, лоб его блестел от пота.

— Какую дополнительную повинность, о Божественная?

— Как какую? Разумеется, человеческие жертвоприношения! Насколько я понимаю, это чрезвычайно эффективное средство для возбуждения религиозного рвения. Ежемесячно каждый пятисотый в Саргоссе и прочих городах Бритунии будет приноситься в жертву. Избирать того, кто будет удостоен такой чести, можно по жребию. На главных площадях городоь начнем возводить священные пирамиды из черепов. А подземелья под храмами послужат для успокоения тел избранных. Вместо голов им будут прилаживать раскрашенные тыквы — в мою честь. Ну, как вам нравится моя идея?

После нескольких мгновений напряженной тишины Клевин произнес сдавленным голосом:

— У меня нет слов.

— Благодарю, принц, — ответила кукла.

— Воля богини — закон для нас, — произнес Басифер твердым голосом, в котором не было и тени сомнения.

— Э-э, да, священный долг, святая обязанность, — еле слышно донеслось из группы придворных, ожидающих пробуждения Тамсин. Все они были бледны как смерть.

Королева пошевелилась, открыла глаза и зевнула. Нинга сразу замолчала и от движения Тамсин, как обычная кукла, опрокинулась назад. Королева зевнула еще раз и огляделась:

— О, мои друзья уже здесь! Доброе утро! Полагаю, вы не скучали, Нинга развлекала вас разговором, пока я спала. Она такая прелесть!

Тамсин притянула к себе куклу и с чувством поцеловала в голову. Потом с деловым видом поправила на ней платье и пригладила волосы.

— Божественная Нинга, — откашлявшись, начал принц, — поведала нам о своих планах, кхм-кхм, о некоторых, я бы сказал, новых формах отправления религиозных обрядов…

— Замечательно! — воскликнула королева. — Не сомневаюсь, она может на вас положиться, вы сделаете все, что она хочет.

— Иначе и быть не может, — проговорил главный камергер, преклоняя колено. — Я немедленно отправлюсь в храм и сообщу о распоряжении богини — и вашем, моя королева — жрецам. Они безотлагательно приступят к осуществлению всех ее повелений. А в другие города мы разошлем гонцов.

Вот и славно. — Тамсин отвернулась от Ба-сифера, который, пятясь и кланяясь, начал отходить к двери. — Но вы, мой дорогой принц, вы останетесь со мной, ведь правда? — Она протянула ему руку, и Клевин поцеловал ее сухими старческими губами. — Составьте мне компанию, пока я завтракаю и одеваюсь.

Она махнула рукой — и тотчас же приблизились слуги, держа в руках подносы, уставленные чайниками, чашками, блюдами со свежайшими булочками н разнообразными вареньями, однако королева съела очень мало и почти сразу отослала их прочь, призвав на их место служанок, которые должны были одевать и причесывать их с Нингой. Все это время принц поддерживал легкую приятную беседу. Затем Тамсин повела его к своему столу, где были разложены ее самые любимые амулеты и талисманы, и стала показывать их ему одни за другим, поворачивая каждый в лучах яркого утреннего солнца, лившихся из раскрытого окна.

В одно ясное осеннее утро, когда в воздухе уже чувствовалось дыхание первых заморозков, Регнард и Конан приблизились к легендарной Саргоссе. Накануне гандер допоздна играл в кости и пил с торговцами и контрабандистами в грязном постоялом дворе — последнем их пристанище на пути в столицу Бритунии. Однако сегодня он был бодр, как никогда.

— Погоди, — обратился он к своему угрюмому спутнику. — Возьми-ка и мой мешок тоже. Я думаю, будет лучше, если мы сделаем вид, что ты мой слуга-варвар. — Он привязал свою нетяжелую поклажу к мешку Конана, который, как всегда, нес большую часть их имущества. — Стражникам у ворот это покажется более естественным. Помни, мы сейчас войдем в богатейший из городов, где царят свои законы жизни. Многое покажется тебе странным, но ты не бойся и никуда не отходи от меня. Верь мне, все будет хорошо.

Избитая, разъезженная дорога сменилась булыжной, и вскоре перед ними выросла высокая городская стена. Через равные интервалы на ней располагались внушительных размеров башни, позолоченные зубцы которых сияли в лучах восходящего солнца. Ворота, представшие перед путниками, поражали великолепием. К счастью, они нисколько не пострадали от недавних волнений. Разноцветная мозаика, украшающая арку ворот, составляла замысловатый узор, а на самом верху был изображен стоящий на задних лапах грозный Грифон — символ власти бритуиийских королей.

В карауле у поднятой решетки ворот стояли стражники, надзирающие за порядком. Целая вереница пестро одетых путников, всадников, торговцев на повозках, купцов из дальних стран, паломников и просто жителей из окрестных деревень выстроилась перед входом в город. Регнард не встал в медленно продвигающуюся очередь, а отвел Конана в сторонку.

— Знаешь, здесь такая строгая охрана, — сказал он. — Боюсь, они не разрешат тебе войти, если будут думать, что ты станешь самостоятельно бродить по городу — уж очень у тебя дикий вид, приятель, они могут счесть тебя опасным. Но ты не беспокойся, я уже все продумал. Вот, смотри. — И он достал из небольшого мешочка короткую, но крепкую бронзовую цепь, оба конца которой кончались толстыми раскрытыми браслетами. — Ты временно наденешь эту штуку на руки, и стражники нас спокойно про пустят: они подумают, что ты мой раб, а я твой хозяин и, значит, за тебя отвечаю. Вот и все, что надо сделать, зато ты сможешь увидеть чудеса Саргоссы собственными глазами.