Андрэ Нортон - Рыцарь снов

В спальне под присмотром доверенной служанки самой императрицы по-прежнему спала Гришильда. Служанка сразу доложит, как только увидит первые признаки пробуждения. А что касается остального – что еще у них есть?

Горстка сведений, которые никак не удается совместить. Улетел флаер… Нигде во дворце не могут отыскать Очалла… Стражник из второй башни доложил, что окликнул кого-то и с этого времени ничего не может вспомнить. Офицер нашел его на посту, стражник был в состоянии, сходном со сном.

Очалл… Бертал… Мелколф… – никого из них найти не удалось. Рамсей медленно поднял стакан, неожиданно понял, что делает, и допил до дна его содержимое. Напиток горький, и это его слегка взбодрило. Может, шаман пытается опоить его?

– Что это? – Он посмотрел на Оситеса, который в свою очередь пристально смотрел на него.

– Всего лишь стимулятор, верховное могущество. И принесли еду. Ты не должен доводить себя до предела, когда мозг уже не сможет управлять телом. Если тело откажет, что ты сможешь сделать?

Рамсей откинулся в кресле. Больше свидетелей, ждущих допроса, не оставалось. Он сражался с усталостью, которая болью застряла в голове. Это результат раздражения от напрасных усилий.

Возможно, начинало действовать средство Оситеса. Боль в глазах явно ослабела. Неожиданно Рамсей понял, что голоден. Откинувшись головой на спинку кресла, он спросил:

– Что скажешь об этой путанице, Просвещенный?

– А ты что скажешь? – ответил вопросом Оситес.

Рамсей нахмурился. Он пытался соединить обрывки, отвергнуть самые нелепые предположения. Но у него теперь только подозрение, хоть и сильное, такое, которое не отбросишь.

– Кажется, – медленно заговорил он, – они сбежали, они могут быть даже за пределами Улада. Откуда начнем теперь поиски?

Рамсей замолчал, но Оситес ничего не сказал в ответ. Означает ли его молчание согласие с этими фактами, или у него тоже возникло предчувствие, что слишком уж легкий вывод, слишком прямой? Не в природе Очалла так прямо идти к своей цели. Рамсей не может быть уверенным в собственных выводах, возможно, это просто догадки, основанные на вере в собственную интуицию. Но он не смеет думать, что его утверждение верно, что нет надежды на преследование.

Что смогли они узнать об Очалле за эти часы терпеливых и нетерпеливых допросов? Никаких свидетелей контактов верховного советника с принцем Берталом. Конечно, это совсем не означает, что таких контактов не было.

Верховный советник ушел в отведенное для него помещение, в нем он всегда останавливается в Ломе. Даже своего личного слугу он отпустил. Того допрашивали особенно тщательно. Отпустил, сказав, что должен изучить документы, которые вскоре затребует новый император. Стражник поклялся, что Очалл не выходил из комнаты.

Эта клятва тоже ничего не означает. Рамсей помнил собственный опыт встречи со стражниками, находившимися под контролем. Когда Очалла пришли звать на совещание по поводу исчезновения герцогини, его комната оказалась пустой.

Мелколф, последний представитель этого трио, по-своему так же опасен, как Очалл. Он исчез первым, несколько дней назад. И существуют очень сильные доказательства его связи с Берталом.

Рамсея вывело из задумчивости появление подноса с едой. Он ел быстро и скоро очистил все тарелки. Либо пища, либо стимулятор Оситеса придали ему новых сил. А вместе с тем снова появилась внутренняя уверенность в себе.

– Что взял с собой Мелколф? Инструменты, приборы, записи? – спросил он, отодвигая последнее блюдо.

– Все машины остались, – ответил Оситес. – Исчез селектор обменника. И мы обнаружили, что исчезли записи об экспериментах. Их нет даже в двух тайниках.

– А сам обменник?

– Ее царственное великолепие приказала уничтожить его. Я сам проследил за этим.

– Можно ли его восстановить? – настаивал Рамсей.

– Такая задача потребует значительных ресурсов… и времени…

– Но это можно сделать?

– Со знаниями Мелколфа – да. – Подтверждение прозвучало неохотно.

– Может ли Мелколф управлять им, как раньше?

– Нет! Один не сможет. – Ответ Оситеса прозвучал немедленно и уверенно. – Машина производит сам обмен, но с ее помощью нельзя найти соответствующую личность.

– Да, это должен сделать ты своими снами, – сказал Рамсей. – Так что если даже Мелколф восстановит свой обменник, он не сможет привести его в действие без тех способностей, которые применяет ваше товарищество. А оно поможет ему?

– Нет! – Оситес слегка наклонился вперед.

– Ты очень уверен…

– Так провозглашено. Мы не хотим больше, чтобы неопределенность изменяла будущее.

– Хоть одного я добился своим существованием, – заметил Рамсей. – Тогда зачем Мелколф взял с собой самую главную часть обменника? – Он встал. – Я думаю, что стоит осмотреть его лабораторию.

Интуиция призывала его к действию, как острый нюх собаки указывает на слабый, но отличимый след. Он не мог отбросить мысль о том, что отлет флаера – всего лишь завеса, хитрость, уловка. Она должна убедить, что то, что они ищут, вне пределов их досягаемости.

– Верховное могущество…

Рамсей какое-то время не мог понять, к кому адресован этот титул. Погруженный в размышления, он взглянул на стоящего у дверей стражника.

– Да?..

– Пришел человек. Он говорит, что его вызывали. Его доставили на флаере Просвещенных…

Так много произошло с последней ночи, что Рамсей несколько секунд не мог сообразить. Дедан… Неужели?..

– Впустите его!

Стражник пропустил человека в простом костюме наемника. Человек этот был бледен и отчасти утратил властную уверенность в себе. Лицо его словно постарело на несколько лет и претерпело еще одно изменение; однако этот человек с мрачным лицом действительно вольный капитан.

Рамсей быстро подошел к нему.

– Ты пришел!

До этого момента он не верил, что встреча в пустоте принесет какой-то результат.

Дедан ответил привычным пожатием плеч, но в этом не чувствовалось прежнего тепла.

– Пришел, верховное могущество. Почему…

Теперь между ними преграда. Глаза Дедана не закрыты, как во сне Рамсея, но лицо замкнуто и мозг, наверно, тоже. Он так же напряжен, как впустивший его стражник.

– Оставь нас! – приказал Рамсей стражнику. Только когда дверь закрылась, он заговорил снова, хотя его устрашила резкая перемена в человеке, который единственный может быть его другом.

– Дедан, я сейчас говорю как Арлут. Ты хочешь отомстить человеку, который наслал на нас пламя? – Пробьет ли это обещание преграду между ним и вольным капитаном?