Александр Прозоров - Храм океанов

И что тогда останется ныне живущим повелителям? Хорошо, если просто смотреть за чужими успехами со стороны. А если еще и выполнять поручения, которые новым богам покажутся скучными?

– Да, – раз за разом кивал Повелитель Драконов. – Это верно. Но для опытов нужны зародыши, много зародышей. Разве кто-нибудь из богинь решится отдать свои? И даже если кто-то согласится – много ли удастся собрать? Богини не смертные, у них каждые три десятка дней новые семена не развиваются.

– Ты согласен, учитель? – продолжал напирать Растущий. – Этого нельзя допустить!

– Это просто невозможно. Напрасное беспокойство...

Самым ужасающим в этом долгом монологе ученика было то, что совсем недавно Повелитель Драконов слышал очень похожее от Зеленца. Но совершенно в другом ключе. Хозяина слухачей, памятников и горных садов идея усовершенствовать самих себя, напротив, обрадовала и воодушевила. Он убеждал учителя, что, если уж повелители в своем совершенстве изначально ничем не уступают его подопечным, выведенным с таким трудом, то, ежели раскрыть все способности высших существ, усилить их так же, как были усилены способности смертных, – боги смогут легко разговаривать даже между мирами, сохранять в памяти всю мудрость вселенной до самых мелочей, выживать и в вулкановом пламени, и в мертвых льдах!

Зеленец понимал, что ему самому путь в будущее закрыт, что эти способности достанутся другим – но жаждал хотя бы краешком глаза взглянуть на всесильных потомков. И, похоже, готов был пожертвовать всем ради исполнения столь великой мечты.

Теперь Повелитель Драконов мучился догадками: что произойдет, если двое его любимых учеников вдруг окажутся рядом во время очередного опыта со смертными? Ведь большинство слуг Зеленца создает Растущий в своем Древе. А Зеленец помогает, зная, в каком направлении нужно развивать способности будущих рабов.

Похоже, созывать их к себе для помощи было теперь нельзя. Путей к общему согласию между сторонниками и противниками Двухвоста ученый пока не находил.

И ведь беда коснулась не только этих двоих! Разногласия поселились в умах многих сотен богов и быстро расползались по миру.

– Так ты согласен со мной, учитель? – опять потребовал подтверждения Растущий.

– Я не могу так сразу разобраться в столь сложном вопросе, – ответил повелитель. – Мои мысли заняты другим. Похоже, в создании предсказательницы мы добились неожиданного прорыва. Но вот беда, она не способна отвечать, находясь в сознании. Откровение случилось, когда она впала в беспамятство.

– Есть много ядов, учитель, с похожим воздействием. Многие растения повергают смертных в беспамятство. Обычно мы стараемся, чтобы они не попали в пищу. Но если требуется кого-то отравить, я прикажу собрать нужные грибы и травы.

– Хорошая идея. Опробуем ее на девятой, – обрадовался северный ученый. – Готовься, дабы потом не тратить время на поиски.

Он очень хотел отвлечь ученика от неприятных раздумий. И, вроде бы, смог этого добиться.

От Родильного древа ученый полетел к Серой топи, на которой уже активно разрастались молодые лилии, выбросившие вверх, на высоту человеческого роста, свои пухлые зеленые листья. Довольно долго он наблюдал за набирающими массу растениями, потом решил:

– Этим летом пущу все на рассаду. Нужно скрестить их с ледяными водорослями. Иначе в пространство меж мирами не взлететь. Шеньшун! Завтра отправляемся на ледник. Выбери с собой нескольких смертных, приготовь им теплую одежду, еду, корзины... Себе, конечно, тоже. Пойдешь туда с рабами. Мне на лед, сам понимаешь, пути нет.

– Можно, сделать носилки, как у Чернушки, повелитель! – предложил нуар.

– Белки еще не выросли, мелкие. Да и мало их еще, на мой рост не хватит. Так что будешь управляться сам. Теперь посмотрим, как там поживают ростки у Желтоушки... Если она справилась с питанием и водой, ее Родильное древо сегодня может принести первый плод. Надеюсь, хотя бы ее не коснулась эта зараза! Двухвост, Двухвост... Если так пойдет дальше, я лишусь половины учеников.

– А что думаешь об этом ты сам, мой бог? – не удержался от вопроса Шеньшун.

– Не знаю, страж, – поколебавшись, ответил ученый. – Если кто-то рискнет усилить способности нашей расы и избавит ее от врожденных недостатков, это действительно сулит невероятные возможности. Я не могу этого отрицать. Как и того, что после появления новых богов все ныне живущие станут никчемными существами. Меня это не пугает, Шеньшун. Я прожил долгую и славную жизнь. Мои открытия навечно останутся моими, первый полет навсегда будет связан с моим именем. Я не потеряю ничего. Но молодые ученые... Их жизни сгорят понапрасну, окажутся лишены всякого смысла. Кто-то из них готов пожертвовать собой ради величия нашей расы, а кто-то – нет. Этого спора не решить ни силой разума, ни знанием, ни логикой. Правильного ответа на него просто не существует. И самое страшное, что это спор молодых.

– Почему, повелитель?

– Когда-то давным-давно, в Эпоху Дикости, новорожденные боги расползались из кладок и искали для себя охотничьи участки. Но детей в те времена было куда больше, нежели сейчас, а земля не бесконечна. Почти всегда место для охоты оставалось за тем, кто мог отстоять его в схватке. С тех самых пор в молодых богах осталась инстинктивная готовность к дракам, агрессии, поединкам. С годами все это уходит. Властелинам моего возраста мало кто способен противостоять. Даже не используя волю, я могу легко задушить слишком настырного жруна или каралака. В нас нет страха, а без него нет и агрессии. Может быть, именно поэтому я сейчас так спокоен, а ученики так горячи. Увы, при всем своем могуществе и интеллекте мы остаемся наполовину животными. Нами правят инстинкты, а не разум.

– Ты полагаешь, повелитель, Зеленец и Растущий могут подраться?

– Нет. Сейчас, вроде, не Эпоха Дикости. Мне трудно поверить, чтобы в наше время кто-то из богов пожелал смерти другому, сколь бы сильны ни были их разногласия. Но вот вести разумную беседу они точно не смогут.

– А как же предсказание?

– Видения насмерть испуганной женщины и должны были страшными, это вполне нормально. Ее воображение преобразило обычное научное разногласие в кровавое месиво. Но мы разумные существа. В нашем мире войны невозможны. Где ящеры, Шеньшун? Нам пора лететь!

Вскоре драконы опять поднялись в чистые голубые небеса и медленно поплыли к закату. Однако, едва они миновали устье ручья, как повелитель вдруг повернул в обратную сторону, его ящер заскользил вниз, стремительно разгоняясь. Под крыльями замелькали рощи, прогалины, озерца, скалы. Нуар и охнуть не успел, как впереди показалась знакомая речка. Дракон промчался над самой водой – быстрый как молния и бесшумный как тень, – взмыл у дальних деревьев, отвернул к луговине и замер, набирая высоту в теплых потоках.