Княжич (СИ) - Минин Андрей

— Буржуй! — Упрекнул сам себя, усмехнувшись.

На ферме появились новые лица, раскланивались со мной женщины, гуляющие между домами. Сделал зарубку себе в памяти выделить каждому каторжнику по сто тысяч. Заслужили.

Ну и пора думать, куда потратить честно заработанные бумажки и чем занять народ. Не сидеть же им без дела всю зиму? Так?

— Теплицы что ли поставить? Курятников настроить? Пасеку установить? Кроличью ферму? — Перечислял я вслух приходящие на ум идеи. — Да, так и сделаю, — решил я не размениваться на мелочи и воплотить все пришедшие в голову мысли. Да поспрашивать, может, кто, что дельное предложит.

Одна голова хорошо, а две лучше.

— Витька, Витька, — теребила его за рукав сестра — Ну что мама сказала? Не молчи! — Притопнула ножкой Маша. — Она всё ещё злится, да? — Чуть не плакала сестра, собрались они вместе, чтобы обсудить ситуацию, спрятавшись от учителей на чердаке родового поместья семьи Смирновых.

Брат же Петька меланхолично стоял рядом и спокойно ждал ответ.

— Злится, да ещё как. Сказала, что нас обвёл вокруг пальца грязный подкидыш. Этот подзаборник! — Ядовито выплюнул я.

— А ничего, что с ним повсюду таскался дядя Иван? Как бы мы смогли столкнуть «братика» с лестницы? — Недовольно пробурчал Петька, чувствовавший за собой вину.

— А ты вообще молчи! — Шикнула на него злющая как чёрт сестра. — Если бы ты не уронил ту вазу ночью, мы бы спокойно пробрались к нему в комнату и удушили подушкой, как и было задумано изначально.

Дети так и не заметили, что за ними с интересом наблюдает кошка, пробравшаяся на чердак по их пятам и спрятавшаяся в самом пыльном и тёмном углу. Глаза у неё были змеиные.

— Тихо, тихо. Ты это, не куснёшь меня? — Мелкими шажками подходил я к пойманному в капкан, черному как смоль псу, размером с телёнка, внимательно провожал он меня взглядом, перестав скулить, стоило мне выглянуть из-за широкого ствола дуба и ступить на полянку.

Его взгляд устремился на мои руки. На лукошко, зажатое в них.

— Грибы это. Не отрава, — показал я ему отборные красноголовики и белые. — Не бойся малыш, — поставил я корзинку на землю и стал подходить к псу. Тот зарычал, остановился я. Постоял, подумал и сделал ещё шаг. Он снова зарычал, ну а я снова постоял, давая ему время привыкнуть и добрался-таки до него в конечном итоге за несколько шагов, не переставал он злобно рычать последнюю минуту, скаля жёлтые клыки. Из глаз же капали слёзы, обильно кровоточила у него рана, но он терпел и не сводил с меня взгляд. — Как же ты так, а? — Нагнулся я, показав ему затылок. Если и нападёт, то сейчас. Замерли…

Нет, не напал, стал я изучать железную конструкцию, намертво зажевавшую лапу собаки. На крупного зверя агрегат, да ещё и с вкраплениями серебра.

— А если так? — Повернул я маленький рычажок на капкане и тот со звонким щелчком раскрылся, выпустив взвизгнувшего пса из своей хватки.

И первое что он сделал, это попытался утечь, но не смог, ту же повалившись и закувыркавшись кубарем, подломилась у него задняя лапка. Лизнув её, он встал, сделал осторожный прыжок на трёх конечностях и снова упал, завыв.

— Ну и куда ты так рвёшься? — Озадачено почесал я затылок. — Дайка я гляну, — обогнул я его по дуге и недалече как в тридцати метрах нашёл хозяина собаки. Тот был мёртв. Упал в ловчую яму и насадился на заострённые колья, вбитые в землю. — Ну, ничего себе! — Поправил я на голове шапку. Холодно уже. Осень.

Сзади зашуршало и я резко, с хрустом — повернулся, приготовившись драться с тем изувером, кто оставляет такие ловушки в лесу. Но нет, это был Шарик, дал я про себя имя собачке, наблюдая как та ползёт сюда, вгрызаясь мордой в землю и подтягивая себя всё ближе.

— Хозяин твой, да? — Спросил я пса и тот ответил, жалобно проскулив.

Добравшись до края ямы и заглянув в неё, он так взвыл, что у меня кровь в жилах застыла. Сделать я ничего не мог, потому стоял и не знал, как быть. Чем помочь, переминался я с ноги на ногу.

— Ну, блин! — Покинул я страшное место, вернувшись назад по своим следам, чтобы тут же возвернуться с несколькими молодыми деревцами в руках, спустил я их в яму, сооружая лестницу. — Чип и Дейл спешат на помощь, — пробурчал я, вспомнив мультик об отважных спасателях бурундуках и их подружке, мышке по имени Гайка.

Осторожно, боясь навернуться, я соскользнул вниз.

Рядом с ногой лежал шестизарядный карабин. По дну ямы была раскидана брусника. В отличие от меня, мужик собирал ягоды, а не грибы. Крови на земле не было, вся впиталась уже, а вот заострённая палка была в потёках, под взглядом пса приблизился я к его хозяину и попытался снять того с копья, переборов страх и брезгливость, закапала на меня кровь из огромной раны в животе.

Воняло здесь отвратно. Видать не первый день лежит.

Нет ничего странного в том, что мне удалось поднять мужика, весом под сто кило. Ведь те, кто получил нулевую ступень — сразу поднимаются над простым людом. Формы им не доступны, это, да, только вот кое-что они всё-таки получают. А именно: скорость, выносливость, силу и обострение всех шести чувств. На порядок. Человек, достигший нулевой ступени в три раза сильнее себя прежнего. Мог раньше запросто поднять сто кило? Теперь так же легко будешь поднимать триста. И так во всём.

Почему же население земли поголовно не имеет эту ступень? Лень. Банальная лень всему виной.

Я понял что отличаюсь от своих братиков и сестры довольно в раннем детстве. В пять лет, лупили они меня погремушками по голове под взглядом мачехи, а я и сдачи дать не мог, так как банально был слабее.

Плачущего и размазывающего по лицу сопли — меня нашла мама, спрятался я в подвале нашего дома. Отругала, отмыла и начала учить входить транс, медитировать. Так с пяти лет, всё своё свободное время я тратил раскочегаривая средоточие. По шесть — десять часов в день минимум, в конечном итоге взял я ступень на своё двенадцатилетие, потратив на это семь лет. Смогли бы вы так? Ведь один пропущенный день и все многолетние труды по прокачке пойдут насмарку.

Только очень упорные, целеустремлённые люди из простонародья занимаются этим. Таким уникумам открыты много дорог, постарался Император помочь им, даровав не мало привилегий, при поступлении в школу милиции или на военную службу.

Самым достойным из них будет предложено подписать контракт с войсками специального назначения. Если же они согласятся на вечное служение Императору, то их сводят на ключи, поднимутся они на первую, вторую ступень, как и я. Дальше только сами. Халявы не будет. Таким способом выше не подняться, а жаль…

— Ну и кабан у тебя хозяин был, — обратился я к псу, закрывшему глаза лапами и обвязывая верёвку вокруг пояса мертвеца. Подёргав её, проверяя, не развяжется ли, я выполз из ямы, плюнул на ладони и, поднатужившись, вытащил мужичка. — Готово, — устало присел я на корточки рядом с ним и стал обыскивать, ударил меня пару раз лапой Шарик, не выпуская впрочем когтей. — Извини, но надо узнать кто он, ты ведь говорить не умеешь?

Шарик подумал и отстал от меня, перестав драться.

— Так… Документов нет. Зажигалка, серебряный портсигар, компас, фотография какой-то женщины, — перечислял я, проверяя его карманы. — Ну а что у нас в рюкзаке? — Просто срезал я лямки и стал в нём копаться, но так ничего и не нашел. Котелок, соль, мини лопата и другие нужные в походе вещи. Засада. — Ладно, дальше это не моя забота, — отошел я в сторонку и стал рубить ветки и лапник, связывая его. Нужны волокуши, тащить пса. А за мужиком отправлю Сергеича, достал я купленный недавно навигатор и поставил на нём точку, отмечая место.

В лесу троекратно ухнула сова, не мог я вспомнить к беде ли это или радости. Будем считать, что к счастью.

— Хватит упираться, — вцепился зубами в молодое деревце Шарик, не желая быть уложенным на волокуши. Рычал, скалился, но меня не кусал, как бы я его не тормошил. Пришлось и его прежнего хозяина на них грузить. Чувствую, дорога назад будет долгой и тяжёлой, взялся я за ручки волокуш и потопал сквозь лес.