Евгения Ладыжец - Дерево судеб

Ариет стояла, прижавшись лбом к каменной стене. Девушка пребывала в замешательстве. Каких только проводников ей не подсовывали за это время, но такого!

Он, кажется, смотрел прямо в душу своими неподвижными серыми с синими прожилками буркалами. Высоченный, кожа будто орехом вымазана – настолько смуглый. Плечи как у старого медведя. Щетина на квадратном подбородке, тонкие бледные губы, чёрная серьга-капля в ухе, прямой нос, тёмные, чуть вьющиеся волосы не больше пальца длиной. Не проводник, а настоящий разбойник! По крайней мере, в газетах их описывали именно так. Как только отец рискнул его нанять? Или считает, что разбойники своего не тронут? Да она же уснуть в пути не сможет спокойно!

Ариет пару раз стукнулась лбом о стену. Легче не становилось. Хорошо, что Имир едет вместе с ней. С ним спокойнее.

В это самое время Имир стоял у входа в конюшню и пытался решить, будет ли слишком трусливо и малодушно просто взять лошадь и уехать одному. Причём быстро и желательно подальше от этого дома. Кто же знал, что Гийому придёт в голову нанять проводником никого иного, как Странника!

– Не переживайте, княжич. Я здесь не по вашу душу, так что можете выбросить из головы план побега и спокойно ехать по своим делам.

Имир резко обернулся. Родрик Марейя, последний ученик Хранителя гор и его собственного учителя насмешливо щурился, стоя в дверях конюшни.

– Ты слишком громко думаешь, ученик. Не бойся, твою тягу к путешествиям я прекрасно понимаю. Хотя отца мог и предупредить, не маленький. Такой переполох поднял дома, матушку насилу успокоили. – Родрик усмехнулся, глядя на заалевшие уши молодого княжича. – И что тебе дома не сиделось?

– Сам же знаешь. – Имир тяжело вздохнул и прислонился к стене. Дерево щедро делилось теплом и укутывало особым запахом нагретой хвои и смолы. – Я не люблю и не хочу участвовать в этих играх. Народ якши никогда не опускался до такого.

– Ну, принимать и отправлять посольства и закреплять отношения с соседями не так страшно, как тебе кажется. Хотя дело твоё. Зови свою подружку, пора выдвигаться. – Странник подмигнул княжичу и исчез в сумраке конюшни.

– Родрик… – Имир снова вздохнул. Просить он никогда не любил. – Только не говори Ариет, кто я. Прошу тебя.

– Как скажешь, наследник. Как скажешь…

Родрик прислушался к шелесту травы за дверью. Встретить младшего княжича горных якши здесь он никак не ожидал. Парень сбежал в начале зимы, разругавшись со старшим братом. Как раз в это время в горы пришли вести об открытии границ между государствами. Казалось бы, правители всех держав наконец-то раскрыли глаза и решили замириться. Жестом доброй воли было решено обменяться на пару месяцев наследниками, чтобы они познакомились с укладом жизни соседей. И здесь вышла заминка.

Соседи не знали, что якши давным-давно основали два государства. На людской взгляд они были слегка… непривычными. Владения якши разбросаны по всему континенту, невзирая на общепринятые границы. Просто горы или леса, облюбованные кем-то из странного народца, становились частью их владений. Войти в такое место без приглашения невозможно – это люди знали. Однако то, что управляли всем этим мирком Старейшины уже двух родов, а не одного, они не знали. Горняки и лесные якши решили после долгих споров разделиться – слишком отличен стал уклад их жизни.

Власть якши делилась на две части. Старший ребёнок княжеского рода уходил в Хранители, постигая одним им ведомые знания и магию. Именно хранители защищали неприступность земель якши. Младший ребёнок рода становился Старейшиной, и принимал на себя все тяготы светской власти и политики. Долгие годы основной линией была политика невмешательства, однако в этом году Старейшина гор решил изменить правила. Лес также поддержал его. Впервые на их территории были приглашены люди, и именно наследник должен их встретить. Что сказал Эмир младшему брату, неизвестно никому. Однако после этого разговора младший наследник исчез. Потому право принимать гостей перешло к Лесу. Впрочем, те и не возражали. Торговля с людьми давно их интересовала, но рисковать наследниками они были не готовы. Первое посольство людей пригласили из Мирры – убежища Университета Идиз, политически нейтральной территории. Возможно, на обратном пути Родрику удастся повидать Великий Лес.

Гийом Лериз проводил путешественников до выезда из города. Караван из пяти всадников и одной кареты выехал за ворота уже в сумерках – движение в портовом Таироне всегда славилось излишней оживлённостью.

Вестник от Смотрящего с местом назначения практики пришёл ранним утром. Купец раскрыл конверт, пробежал глазами по строкам и удовлетворённо хмыкнул. В способностях дочери он не сомневался. Да и в Великом Лесу ближайшее время будет безопаснее, чем в Таироне с участившимися стычками между разными народами и грядущим визитом тшелка, обитателей Архипелага.

– Андрэ, укрепляйте ворота. Милла, готовьте гостевые комнаты, да смотри у меня, без шуточек. Спасать вас от разъярённых тюленей я не собираюсь. Посольство с островов прибывает через неделю. От нас до столицы путь короче всего, так что надолго они не задержатся. Пару дней, надеюсь, переживём.

– Виола, я не могу найти свой журнал! Ты не брала? И стальное перо…Демон, ну что такое, кто опять прибирался в моей комнате?!

Слуги опасливо вжимали головы в плечи, и по стеночкам отползали от покоев, откуда доносился разъярённый рык. Молодая воспитанница леди Виолы с утра не в духе. Новенькой горничной старожилы уже пообещали сладкую жизнь, если она ещё раз рискнёт навести порядок в комнатах рычащей фурии. Девушка опасливо кивала в ответ на все угрозы, стараясь отойти как можно дальше и тише.

– Виола!!!

По лестнице застучали каблучки. Герцогиня Виола Каррэ с суровым видом приближалась к комнате на втором этаже дома, рассерженно зыркая по сторонам. Слуги тихо молились, скорчившись в углах и нишах коридора. Двух разъярённых леди многие могли не пережить.

– Ирика, ты мне так последних слуг распугаешь. Что опять стряслось? – леди Виола стояла на пороге разворошённой комнаты. Пушистый роэнийский ковёр устилали скомканные платья и рубашки. Дубовый шкаф на гнутых лапах сиротливо ютился в углу, забаррикадированный раскрытыми и перевёрнутыми ящиками и сундуками. По всей кровати валялись золотые и серебряные украшения вперемешку с расчехлёнными кинжалами и ножами. Массивный письменный стол сдвинут из своей ниши у окна и завален грудами исписанной бумаги. По всему этому беспорядку из угла в угол металась девичья фигурка в развевающейся белой рубахе и рычала под нос ругательства.