Александр Кудрявцев - Железные Волки. Время секир

Враг отбросил копье и поднял для удара топор. Их клинки встретились со звоном и искрами. Ратмир сделал ложный выпад и наискось рубанул костяное лицо. Тот отпрянул от неожиданности, когда сталь легко разрубила голову пополам. Ратмир взревел, меч снова туго прогудел в воздухе, разваливая тело до самого седла. Сталь врезалась в стальную бляху, по руке разошлась вспышка дикой боли. Ратмир вздрогнул и подался назад, перехватывая меч, чуть не выпавший из ослабевших пальцев, левой рукой.

А потом раздался смех. Он прозвучал с разных сторон, громкий до тяжелого звона в ушах, и утих. Силуэт разрубленного всадника заколебался, превращаясь в клубящуюся тучу. Сгусток темноты разом ушел в землю и снова вырвался из нее, стремительно плотнея. В воздухе появился кокон, охваченный черным огнем, который, загустев, лег на широкие плечи ступившего из лопнувшего кокона невредимого всадника складками плаща.

– Он неуязвим. Ему помогает бездна, – проговорил Рю, ухватив за руку подавшегося вперед, тяжело дышавшего от ярости Ратмира. – Это Гарм. Мы не знаем, как с ним сражаться…

– Мне плевать, – процедил сквозь зубы Ратмир, не отрывая взгляда от врага. Мертвое лицо снова скрывал капюшон, костяные руки сжимали копье и меч.

«Сегодня я выпью из твоего черепа за свою победу», – прошипел в голове ледяной голос.

Ратмир взмахнул мечом и вдруг покачнулся от удара сзади по голове. Уткнулся в шею коня лицом, теряя сознание.

– Прости меня, господин, – тихо сказал ронин, укладывая обмякшее тело перед собой, – но в этом самоубийстве нет смысла.

Он гортанно вскрикнул, разворачивая и ускоряя коня. Злобно взвыл Конунг Полуночи, увидев, что добыча ускользнула прямо из-под носа.

На стенах показались лучники. На конников Ратибора пролился ливень из стрел. Рю подхватил с земли щит и перекинул его на спину, закрывая телом господина.

– Отступаем! Отступаем! – прокатилась команда над дружиной.

Всадники, прикрываясь от стрел щитами, пятились под защиту деревьев. Дренги не спешили лезть под град своих же стрел. В крепости простонал рог, викинги стали разворачивать коней. Спотыкаясь о трупы, всадники возвращались в захваченную Стоюту.

Гридни увозили с собой раненых, гнали понурых коней погибших дружинников. К Рю подъехал пошатывавшийся от усталости, вымазанный с ног до головы засохшей кровью Эйнар. Взглянул на лежавшего поперек седла Ратмира:

– Убит?

– А вот хрен вам, – простонал тот, открывая глаза. – В голову откуда-то прилетело… А ведь я его почти достал…

Ратмир с помощью ронина сполз на землю. Пересмешник ухмыльнулся, осторожно коснулся плеча раненого:

– Мы их хорошо приложили. Хорошо, но мало. Крепость штурмовать мы пока не готовы. Надо возвращаться. Похоже, они сами скоро в Ладогу пожалуют.

Ратмир улыбнулся, но вспомнил что-то, снова потемнел:

– Князь…

– Убит, – ответил Эйнар. – Ты главный.

Ратмир промолчал. Кто-то из гридней подвел ему могучего вороного коня с густой мохнатой гривой.

– Черногрив, – Ратмир коснулся морды коня разбитыми пальцами. Тот ткнулся ему в грудь. Из глаз коня упали две горячие слезы.

Потрепанная дружина, оставив дозоры за крепостью, двинулась в Ладогу. Вполголоса говорили о неожиданном захвате Стоюты и всаднике с костяным лицом, убившем князя. Настроение воинов было мрачным, как густевшие у небокрая тучи, отражавшиеся в реке темно-синими валами небесных крепостей.

Армия Конунга Полуночи пришла к стенам крепости вместе с темнотой. Викинги не стали тратить время на приготовления к штурму. Из темных зарослей у берега показались боевые порядки. Мрак скрывал лица, пятна света растущей луны тускло блестели на голодном железе в нетерпеливых руках.

– Сколько их, – прошептал Козленок, наблюдая, как поток викингов заливает вытоптанную землю перед притихшей крепостью.

– Не больше, чем волос у тебя в заднице, – сказал Пересмешник.

Гридни, никогда не упускавшие случая позубоскалить, сколько бы опасностей ни толпилось вокруг, громко заржали. Стальные клинки загремели о щиты.

– Р-ру! Р-ру! – зарокотал над Ладогой хор готовой к бою дружины.

Над дозорной башней взвился флаг с семиликим Руевитом. Славянский бог сурово взирал на войско чужеземцев, осмелившихся прийти сюда с оружием.

– Лучники! – скомандовал Ратмир.

– Лучники! – эхом прозвучало на другом фланге.

Заскрипели вощеные тетивы. Уставились в копошащиеся тени подожженные наконечник стрел. На каждом острие присела, готовясь расправить крылья, чья-то маленькая смерть.

– Залп! – Вспороли темный воздух огненные полосы.

– Залп! – Тени взмахивают руками, падают, превращаясь в кричащих от боли людей.

– Залп! – Тепло железу в человечьем теле!

Первые ряды атакующих легли, словно подрубленные. Со свистом и ревом по их телам бросились новые дренги. Из-за их спин ударили лучники. Несколько защитников крепости, пронзенных стрелами, с криками упали прямо в волнующееся внизу море из бородатых лиц, шлемов и кольчуг.

– Камни! – скомандовал Ратмир.

Со стуком и звоном на упрямо карабкавшихся викингов посыпался тяжелый град.

Орали раненые, молчали убитые, глядя комками слизи из кровавого месива осколков черепов и мозга расплющенных голов. Но, несмотря на летевшую сверху гибель, викинги не отступали.

– Смола! – Ратмир махнул мечом, и к краю стены подволокли тяжелые дымящиеся чаны.

На головы атакующих хлынула вязкая черная масса. Ошпаренные дренги с воем падали со стен, остальные упорно лезли вверх.

– Они как муравьи, – сказал Рю, обнажая мечи, – у них нет страха смерти.

– Их ведет вперед злая воля Гарма, – Ратмир принялся разминать плечи и шею, готовясь к схватке. – Всем приготовиться! Чем больше врагов, тем больше славы!

– Р-ру! Р-ру! Р-ру! – прокатился хор луженых глоток над стенами гордой крепости.

– Н-на! – Широко размахнувшись, Ратмир снес мечом голову первого показавшегося над краем хирдмана.

Обезглавленное тело медленно отвалилось от стены и рухнуло в истоптанную землю. Рядом коротко и страшно заблестели клинки ронина. Со свистом и хрустом пошел гулять Ветер Пересмешника. Звон, лязг, вопли и стоны – дружина Ладоги неторопливо и основательно принялась за любимое дело.

Чары конунга мертвых сделали дренгов бесстрашными, но не прибавили неуязвимости, скорее наоборот. Прущие вперед воины почти не защищались, становясь легкой добычей стали в умелых руках.

Равнодушно смотревшая на кипевшую схватку луна проделала путь вполнеба, прежде чем за спинами наступавших, которым так и не удалось продвинуться в глубь Ладоги, раздался хриплый вой рога.