Саймон Грин - Охотник за смертью: Восстание

— А как ты думаешь, что будет, когда мы победим? — внезапно спросила Хэйзел. — Мы никогда этого не обсуждали. Все мы говорим только о том, как сбросить Лайонстон с трона, а вовсе не о том, кем и как ее заменить.

— Сейчас это было бы довольно нелепо, — сказал Оуэн. — Маловероятно, что мы вообще выживем. А если мы все-таки свергнем Лайонстон… Что ж, я думаю, Парламент и Совет лордов подыщут подходящих кандидатов на ее место, а потом мы все вместе выберем нового императора и наметим программу реформ. Разберемся с коррупцией, постараемся сделать общество более демократичным и объявим, естественно, амнистию всем мятежникам. После этого мы сможем вернуться к нормальной жизни.

— К дьяволу твою нормальную жизнь! — возмущенно воскликнула Хэйзел. — Не для того мы боремся, чтобы вернуть обратно прежний мир, обрядив его в новые тряпки! Да вся эта система давно уже насквозь, прогнила! Нет, хватит! Больше никаких императоров! И никаких лордов. Всех клонов и экстрасенсов надо освободить и учредить новое государство, свободное и демократическое, такое, в котором все будут равны!

— Все? — в ужасе переспросил Оуэн. — Клоны, экстрасенсы, негуманоиды… Все?…

— Да, черт возьми! И только это может называться свободой!

— По мне, это больше похоже на анархию. Анархию и хаос. Чего же мы достигнем, если никто не будет знать своего места?

— Я никогда не знала своего места, а достигла, как видишь, довольно многого. Ты удивишься, когда увидишь, на что способны люди, если развязать им руки.

Оуэн задумчиво посмотрел на нее:

— Хэйзел д'Арк. Не так давно семья д'Арк принадлежала к высшей аристократии. Мне кажется, именно это и вызывает у тебя протест. Может, ты просто стыдишься своих аристократических корней? Нет, серьезно, Хэйзел, неужели ты не испытываешь ни малейшего почтения к Железному Трону?

— Почтение? Черта с два! А самым подходящим местом для знати были бы зыбучие пески — достаточно большие, чтобы поглотить всю ораву. И я вовсе не из аристократии! Я просто присвоила себе имя д'Арк. Я удирала, и мне срочно нужны были фальшивые документы. Во-первых, это имя показалось мне красивым, а во-вторых, я не хотела, чтобы родственнички смогли меня разыскать. Не дай бог, пришлось бы к ним вернуться!

— Ты никогда не рассказывала мне о своей семье, — сказал Оуэн. — Разве ты не скучаешь по дому?

— Черта с два! — снова воскликнула Хэйзел. — С тех самых пор, как я сбежала, я ни словечка о своих родичах не слышала, и пусть я лопну, если меня это не устраивает!

— Они что… оскорбили тебя? — Оуэн старался как можно тщательнее выбирать слова.

— Нет, что ты. Ничего такого. Они просто были такими хорошими, честными, тоскливыми занудами, что я больше не смогла их выносить. Они простой пикник считали безумным кутежом. А мне хотелось повидать мир и попробовать на вкус настоящей жизни, пока я не стала такой же дохлой устрицей, как они все. Ты сам знаешь, как это бывает.

— Да, — согласился Оуэн. — Наверное, знаю. Но я-то так и не смог покинуть свою семью. Слишком много у меня было обязанностей, да и ответственность большая. А потом вышло так, что не я покинул родных, а они меня. Они умирали один за другим, а я… я ничем не мог им помочь. И все равно мне кажется, что я виноват в их смерти. На самом деле это не я, а наша фамильная способность форсажа. Мало кому удается пережить первый приступ. Многие члены моей семьи умерли детьми. Наш дар во многом похож на проклятие. Вот почему я — единственный наследник своего отца. У меня не осталось ни братьев, ни сестер. Собственно, я последний представитель своего клана. На мое место сейчас посадили какого-то дальнего кузена — кто-то же должен быть лордом. Но прямая линия умрет вместе со мной. Не знаю, хорошо это или плохо. Добро и зло, причиненное людям нашей семьей, давно уже уравновесили друг друга. Впрочем, то же можно сказать и о других кланах. А еще эти вечные интриги отца… Он кем угодно мог пожертвовать ради своих идей. С раннего детства я должен был плясать под его дудку. И только сейчас мне удалось освободиться от его влияния и делать то, чего хочу я сам.

Оуэн внезапно улыбнулся.

— Да, Хэйзел, ты права. Я действительно все время произношу речи. Боюсь, все ученые страдают этим пороком. Так о чем мы говорили? Ах да, о всеобщем равенстве. Ты хочешь, чтобы у всех в Империи были одинаковые права. По-моему, ты просто не задумывалась о том, к чему это приведет, Хэйзел. Если освободить всех клонов и экстрасенсов и предоставить им право голоса, Империя рухнет. Наша экономика основана на эксплуатации клонов и экстрасенсов. Они вращают колесики огромного механизма Империи. Без них все просто развалится. Распределение пищи и энергии, бизнес, торговля… Пострадают миллиарды ни в чем не повинных людей. Под угрозой окажется существование самой цивилизации!

— Нельзя считать невинным человека, чье счастье основано на страданиях других. И если нам придется разнести на куски цивилизацию и собрать ее заново в новом, более справедливом варианте — что ж? Мы это сделаем! Вспомни, в каком ты был ужасе, когда увидел, как живут люди на Туманном Мире! Кошмарные условия, ранняя смерть… Так подумай, как же должны жить клоны и экстрасенсы по всей Империи, если они рискуют жизнью, чтобы попасть на эту планету! Они не третьеразрядные граждане и даже не крепостные. Они — собственность. Их заставляют работать до кровавого пота, а когда они погибают, их просто заменяют другими. Когда я говорила об уничтожении нынешней цивилизации, я не шутила, Оуэн! Все, что угодно, лучше, чем то, что мы видим сейчас.

— Тут я ничего не могу возразить, — сказал Оуэн. — Большую часть своей жизни я просто не замечал того, чего мне видеть не хотелось, но теперь я прозрел. Однако есть еще одна проблема. «Чужие». Где-то во Вселенной существуют еще как минимум две расы, чей уровень технологии равен нашему или опережает его. Кроме того, кто-то ведь создал Лабиринт! Если Империя ослабнет, они могут прийти и уничтожить нас.

Хэйзел пожала плечами.

— Нельзя же думать обо всем, что может случиться. Так и спятить недолго. Давай разбираться с неприятностями по мере их поступления. Сейчас наша проблема — Лайонстон. Мы должны ее свергнуть во имя освобождения людей и ради собственного спокойствия. Не хотим же мы всю жизнь бояться за свою шкуру. А о «чужих» ты будешь думать, когда и если они появятся. Может, они нам вовсе и не враги. И вообще, странно мне слышать все это от тебя. Разве не ты вытащил из Гробницы целую армию хайденов? Тех самых хайденов, которых перестали считать официальными врагами человечества только потому, что ИРы с планеты Шаб еще хуже. Я думала, именно с ними ты и предложишь нам объединиться на следующем этапе.