Крис Уэнрайт - Кольцо власти

— Что у нас новенького? — набив рот олениной, обратился хозяин к высокому стройному человеку, который сел справа от Гунхильды.

Это был наставник его падчерицы Хайделинды. Эрленду, так звали молодого человека, было двадцать пять лет. Высокий, с волнистыми темными волосами, выдававшими примесь южной крови, и пронзительным взглядом темных глаз, он выделялся своим обликом среди остальных обитателей замка, внешность которых указывала, что все они — чистокровные северяне. Действительно, отец Эрленда был уроженцем Аргоса, переселившимся впоследствии в Немедию. Несмотря на изящество фигуры, чувствовалось, что Эрленд обладает немалой силой.

И это на самом деле было так. Аргосец не раз удивлял зрителей, когда, участвуя в забавах герцога, одним взмахом меча чисто перерубал толстенный деревянный кол, в то время как после удара могучего Бьергюльфа с треском переломанная жердь оставляла кучу щепок. 3 его обязанности, помимо обучения юной герцогини, входило также ведение всех сложных дел герцогства, требовавших грамотности и учености. Ни сам Бьергюльф, ни его управляющий Гутторм в особой склонности к знаниям замечены не были и с трудом разбирали письменный текст, так что без Эрленда чувствовали себя, как без рук.

— Все как обычно, месьор, — учтиво ответил Эрленд. — По моим подсчетам, настало время привезти из монастыря молодую герцогиню.

— Как, уже? — сочно рыгнув, удивился Бьергюльф. Он на мгновение задумался, прожевывая мясо, потом кивнул головой. — Надо же, как время быстро летит! Ты прав, два года прошли.

Его падчерицу и одновременно племянницу Хайделинду, дочь Гунхильды и его старшего брата Гюннюльфа, по настоянию матери отправили в монастырь где-то в Аквилонии, чтобы там девушку обучили грамоте и хорошим манерам. Когда-то и мужских, и женских монастырей было достаточно и в самой Немедии, но времена изменились. Теперь здесь остались только те из них, где готовили служителей Митры. В Аквилонии же многие монастыри открыли в своих стенах что-то вроде светских школ, куда богатые нобили со всего Запада посылали своих отпрысков на воспитание и обучение.

Гунхильда, облокотившись о плечо мужа и заглядывая ему в глаза, томно произнесла:

— А стоит ли возвращать девочку сюда, в нашу глушь? Может быть, ей понравилось в монастыре и она захочет остаться там подольше?

— Ну нет! — возразил Бьергюльф, выхватывая из груды окороков тот, что показался ему самым сочным. — Пусть возвращается, хватит с нее учености. Женщине это вовсе ни к чему, верно? Выдадим замуж за кого-нибудь поприличней, желающие, слава богам, найдутся. Вот, например, наш сосед Хольгер из Ормхагена, чем не жених? — захохотал он, прижимая к себе Гунхильду.

Видимо, мытье в парной и последовавшие за ним развлечения разбудили в нем волчий аппетит, и герцог громко зачавкал, перегрызая хрящи. Амальрик, покосившись на хозяина, склонился к сидящему слева от него Ивару и тихо заговорил с ним. Лицо молодого человека приняло удивленное выражение, затем на нем появилась радость, и когда барон закончил свою речь, Ивар чуть не подпрыгнул на месте от восторга.

— Бьергюльф, — обратился барон к хозяину, — не отпустишь ли ты со мной в столицу этого юношу? В королевском дворце есть несколько достойных вакансий, и я думаю, что такой способный и учтивый молодой человек может пригодиться на службе при дворе.

— В Бельверус? — переспросил герцог. — К этим разряженным обезьянам? — Он расхохотался. — Впрочем, решать Гутторму, — Бьергюльф обернулся к управляющему, сидящему справа от Эрленда, — ведь Ивар все-таки его сын. Что ты об этом думаешь, старик?

Гутторм от неожиданности поперхнулся пивом и не сразу смог ответить герцогу. Прокашлявшись, он отыскал взглядом сына:

— А ты сам-то этого хочешь?

— Отец! — чуть не закричал Ивар. — Как ты можешь еще спрашивать?

— Ну ладно, я не имею ничего против, — кивнул головой управляющий.

Собственно говоря, сын был прав, от таких предложений может отказаться только дурак, а таковым Гутторм себя отнюдь не считал.

— Спасибо тебе, месьор! — Он, привстав, поклонился барону. — Ты очень добрый человек. Милости, которыми ты осыпаешь нашу семью, поистине беспредельны.

— Пустяки! — отмахнулся Амальрик, пригубливая терпкое вино. — От хороших родителей — хорошие дети, — вернул он комплимент управляющему. — Твой сын наверняка сделает неплохую карьеру в столице.

— Подожди! — спохватился Бьергюльф. — А кто же поедет в Аквилонию за твоей дочерью?

Он обернулся он к герцогине:

— Я хотел послать туда Ивара с десятком воинов.

— Но, господин, — вмешался Гутторм, — воины нужнее здесь. Пора собирать подати с крестьян, а я не могу без сопровождения ехать в деревни.

— Хм! — в очередной раз рыгнул герцог. Потом схватил кружку и залпом осушил ее. — Ладно, придумаем что-нибудь, не пожар!

Он опять расхохотался.

— Месьор, — повернулся к хозяину замка Эрленд, — за наследницей могу съездить я. Если нельзя послать твоих солдат, возьму с собой пяток наемников. На днях я был в замке Ормхаген и там встретил одного своего знакомого. Он сейчас без дела и мог бы сопровождать меня со своими людьми.

— Кто такой? — повернулся к Эрленду герцог. — Я его знаю?

— Достаточно известный человек, — ответил Эрленд. — Может быть, ты и слышал о нем. Его зовут Конан, родом он из Киммерии.

— Конан?! — воскликнул Амальрик. — Такой высокий, черноволосый, с синими глазами?

— Он самый, — подтвердил Эрленд. — Так ты, барон, тоже слышал о киммерийце?

Слышал ли Амальрик об этом варваре? Если барон и относился к кому-нибудь с чувством, похожим на уважение, то Конана можно было назвать первым среди этих немногих избранных. Когда-то, около десяти лет назад, варвар служил под его началом в Хорайе, и Амальрик с тех пор не встречал воина, который был бы ровней ему самому. В глубине души барона таился даже некий страх перед этим человеком. Амальрик никогда бы в этом не признался, но он завидовал и боялся, ибо киммериец, скорее всего, превосходил барона не столько в воинском искусстве, сколько в чем-то другом, неуловимом, чему и названия придумать было трудно.

— Слышал, — ответил Амальрик, справившись с удивлением, вызванным неожиданным упоминанием о варваре. — Найми его. С ним ты будешь в безопасности, как за каменной стеной.

— Ну и хорошо! — смачно жуя, подвел итог разговору герцог. — Давай погромче! Что застыли, словно дохлые курицы? — крикнул он музыкантам.

Цимбалы и флейты зазвучали громче, выводя разухабистую мелодию.

— Так-то лучше, Сетово отродье! — хохотнул Бьергюльф, размахивая обглоданной костью в такт всхлипам струн. — Давай, наяривай!