Джорджия Лэнгтон - Рыжий Ястреб

— М-м-м… — неопределенно пожал плечами Ордо, не решаясь напрямую подтвердить слова девушки.

— То-то же, Ордо. Именно так бы и случилось. Но вместо этого я помогла вам добыть неплохой улов, и вы сами пришли просить меня стать во главе вашего отряда. Но не за мои красивые глаза и не за то, что я умею срубать головы мужчинам. Люди почуяли, что Рыжий Ястреб знает, где и чем можно поживиться, и как сделать это с меньшими потерями. Разве не так?

— Ну, так, — вздохнул Ордо, внимательно слушая девушку.

— И вывод мой таким будет. Можно запутать человека до полусмерти. А потом заглушить этот страх заманчивым звоном золота. А потом еще более зверской жестокостью и угрозами перебить прелесть любого посула. И так до бесконечности. Вашим предводителем меня сейчас сделали ваш страх и ваша жадность. Но и то и другое — еще не все, что движет людьми. И если человек, пусть он даже никчемный мерзавец, бандит и пропойца, попадет в такой замкнутый круг, куда он, по-твоему, рванется из него?

— Туда, где с ним поступят по справедливости, — буркнул Ордо и с силой хлестнул рукояткой плети по своей ладони. — Ты трижды права, женщина! Я прослежу, Карела, чтобы этого кофийца не разлучали с его мальчишкой.

— Вот-вот, ты уж проследи, — Карела перевела дух. Вообще-то она чувствовала трудно преодолимое желание накричать на Ордо и просто приказать ему сделать то, что казалось ей нужным. Но в какой-то момент ей почему-то захотелось подвести этого человека, который не показался ей никчемным подзаборным псом, к верной мысли. Долгие нудные разговоры всегда раздражали Карелу, но когда ей удалось достойно завершить свои поучения, а Ордо показал себя не просто послушным подчиненным, но и сообразительным человеком, Карела почувствовала не только торжество, но и некоторую приязнь к Ордо. — Проследи, чтобы мои распоряжения исполнялись в точности и никак иначе.

Ордо кивнул и беспокойно оглянулся туда, где послышался гомон, отчаянная ругань и какой-то треск.

Карела тоже взглянула туда и добавила:

— А потом, Ордо, не забудь сделать так, чтобы хмельная гульба по поводу удачного дела не кончилась дракой или поножовщиной. Слышишь, что там у них происходит? Я не уверена, что мое первое предупреждение они восприняли всерьез, но дважды я об одном и том же не говорю!

— Если кто-то забудется — башку сверну, — мрачно сказал Ордо. — Мне самому всегда не нравилось, что Таниус распустил людей. Если бы он меня слушал» Не тревожься, Карела, может быть, не сразу, но порядок я наведу. Тех, кто не подчинится разумным приказам, придушу своими руками, другие поостерегутся вольничать!

— И это будет очень даже по справедливости! — засмеялась Карела.

Ордо тоже широко улыбнулся в ответ, но рана дала о себе знать, и лицо чернобородого перекосило от боли.

— Ты как, капитан? — Карела понизила голос, но не сумела скрыть беспокойства.

— Признаюсь тебе, Карела, впервые мне настолько паршиво, — криво усмехнулся Ордо. — Но винить мне некого, кроме себя самого.

— Тебе лучше отдохнуть до утра, — неуверенно сказала Карела.

— Суета куда лучше лечит, чем лежание кверху пузом! — покачал головой одноглазый капитан.

— Как знаешь. — Карела положила свою маленькую прохладную ладошку на широченное горячее плечо Ордо.

Он вздрогнул, нервно поправил повязку, слегка прикоснувшись к ней, и взглянул поверх плеча Карелы с несколько излишней озабоченностью:

— Эй! Эй, олухи! Да что же вы делаете, когти Нергала вам в печенку!..

Он как-то слишком поспешно кинулся туда, где олухи совершали что-то, на взгляд Ордо, совершенно непростительное.

Карела усмехнулась и продолжила свой обход пестрого лагеря.

Над разбойничьим пристанищем сгустились ночные сумерки. Костры, разложенные в низине, среди хилых пожухлых деревьев, что росли вокруг единственного в округе родника, уже вовсю пылали. Плыл запах жареного мяса.

День завершался вполне удачно. Добыча была сочтена и разобрана. Даже по той бросовой цене, по которой придется продать награбленное, можно было бы получить очень даже приличные деньги. Поэтому вечер Карела посвятила сборам: поутру ее отряд должен был выступить к Шадизару. Рабов ждали невольничьи торги, а Ордо уверял, что знает в городе некоторых бойких скупщиков, которые без лишних вопросов примут у степных гостей любой товар.

Встречаясь с Карелой, разбойники почтительно расступались перед ней. Пока срабатывали и страх перед внезапным гневом предводительницы, и предвкушение скорого звона монет в карманах.

Гордо подняв голову и не удостаивая людей улыбкой, проходила она туда-сюда, и даже если у кого и возникали чересчур вольные мысли по поводу легкой и восхитительно аппетитной фигурки, никому не приходило в голову даже рот раскрыть в игривом намеке. Эта женщина знала себе цену, и всем давала понять, что ее товар не про степных шакалов.

Иногда ей припоминались слова Табасха, и те, кого она видела теперь перед собой, годились только на роль псов, лижущих ноги той, чье превосходство они осознали и приняли… Друг пророчил ей и иных, искренне преданных и равных ей, но таковых пока не было, и вряд ли таких людей достаточно ходит по земле, чтобы так быстро попасться Кареле на глаза. Пока на глаза попадались или мерзавцы вроде Эльриса, или самоуверенные наглецы, вроде того синеглазого варвара на постоялом дворе. И если труп офирца уже был, возможно, благополучно съеден гиенами, то досаду и унижение, перенесенные Карелой при встрече с мальчишкой-варваром, ей пришлось до времени припрятать поглубже до лучших времен, буде таковые настанут…

— Госпожа!

Карела шла по лагерю, погрузившись в свои невеселые мысли, и невольно вздрогнула, когда перед ней выросла невысокая плотная фигура немолодого кофийца, того самого, которому Карела разрешила остаться с больным сыном. Мужчине крутили руки двое разбойников из тех, кого Ордо приставил к невольникам и которые должны были с рассветом гнать рабов на торги. В одном из них она узнала Абериуса.

— Почему он опять здесь? — нахмурилась Карела. — Я же разрешила ему быть с сыном.

— Мой сын умер, госпожа, — вздохнул кофиец. — Уж очень плох был, я ничего другого уже и не ждал… И меня снова отправили сюда.

— Ну и что тебе? — коротко бросила она.

— Я… Я хочу просить тебя… — кофиец судорожно дернулся в крепко держащих его руках. — Я хотел бы остаться и быть под твоим началом, женщина! Я один остался на свете, и цепи да рудники не так уж страшат меня… Но возможно, руки мои принесут больше добычи твоему отряду, чем те жалкие гроши, которые вам дадут за меня на торгах.