Вячеслав Афончиков - Потерянный шпион

Через два с половиной часа его коллега, криминальполицай-инспектор Вернике, так же пожал плечами и так же начал свой рапорт по поводу необъяснимого взлома винного склада торгового дома «Лоза», что находится в Южном районе столицы…

Это было три дня назад, на следующий день после того, как вернулся Странник. Рэм Мустоффель пригласил к себе в каюту крузер-коммандера Шика, начальника отдела разведки штаба Северной эскадры. Шик был его давним и верным товарищем, так же как и сам Мустоффель, входившим в состав тайной организации «Волхвы» и предусмотрительно выведенный покойным Сноу в глубоко законспирированный резерв. На столе бэттлшип-коммандера были расставлены аптечные флаконы зеленого стекла, емкостью по четыре унции каждый. Флаконы были типичного для аптечной тары зеленоватого стекла, чуть мутного, однако на просвет в них угадывалась темная жидкость красного цвета. Шик был посвящен в замысел своего командира с самого начала миссии Странника, поэтому он ничего не спросил и ничего не сказал, а лишь понимающе кивнул и присел в предложенное ему Мустоффелем кресло.

– Ну что ж, альтер камерад, – вполголоса заговорил Мустоффель, убедившись, что дверь в их каюту плотно закрыта. – Мы в полушаге от намеченной нами великой цели. Как жаль, что темник Сноу не дожил до этого дня… – Он тяжело вздохнул и грустно взглянул на Шика.

– Каковы теперь мои действия? – спросил его соратник.

– Действия твои простые, но исключительно важные, – ответил ему лидер «Волхвов». – Сегодня я уезжаю в Рутенбург. В соответствии с нашим планом я должен быть там через пять дней, утром, за два дня до Праздника Независимости. Через три дня после моего отъезда, ровно в четыре часа, как пробьют склянки, ты вызовешь к себе верных нам офицеров с каждого корабля и раздашь им эти флаконы. Они должны будут по твоему приказу приготовить для личного состава грог. Грог, как ты знаешь, выдается низшим чинам по воскресеньям и праздникам, так что пусть они объявят, что исполняется пятьдесят лет со дня формирования нашей эскадры – вполне достойный юбилей и повод выпить. Я проверил по документам – примерно так и выходит, а несоответствие дат никто не заметит, да и не станет оспаривать – какой же военный моряк, да и просто человек откажется от дополнительного праздника? Затем, через час после того, как грог будет выпит, тебе следует…

Шик был прекрасным офицером и неплохим разведчиком и слово в слово запомнил инструкции своего командира. Он еще раз посмотрел на сверток, лежавший сейчас на койке в его каюте. Пришло время действовать.

Вестовые, отправленные на все двадцать три вымпела эскадры, вернулись на ялах, сопровождаемые вахтенными офицерами. Шик позаботился о том, чтобы сегодня и в это время все вахтенные офицеры были «волхвами» – это стоило ему бессонной ночи над графиком вахт. Он собрал всех прибывших в каюте Мустоффеля, которую занимал, как его заместитель, на время отъезда, и объяснил им задачу. Вопросов практически не возникло, кроме одного, однако этот вопрос заставил Шика серьезно задуматься. Один из молодых корвет-коммандеров спросил:

– Герр крузер-коммандер, а нам самим следует пить этот грог?

Об этом он раньше как-то не задумывался, впрочем, через десяток секунд ответ был найден, как всегда прямой и честный. Шик посмотрел на своих единомышленников и сказал:

– Друзья мои! Мы все доверяем друг другу и преданы нашему Делу, поэтому для нас, строго говоря, нет необходимости пить этот напиток. Я считаю, что каждый из нас должен решить для себя этот вопрос сам, причем я заранее одобряю любое ваше решение. Еще вопросы есть?

Вопросов больше не было. Вахтенные офицеры на шлюпках возвращались на свои корабли, чтобы реализовать великое Дело и начать таким образом новый отсчет времени в судьбе Империи.

Крузер-коммандер вызвал к себе боцмана флагманского линейного корабля «Рутенбург». Он знал этого моряка давно, настолько давно, что соблюдение субординации в отношениях старшего офицера и старшины приобрели формальный и даже, можно сказать, несколько театральный характер. Вошедший в каюту боцман отдал честь (Герр командир, я хорошо помню корабельный устав и никогда им не пренебрегаю!), и Шик лениво и небрежно ему ответил (А ты все кривляешься, главный старшина, и никак не уймешься!). Крузер-коммандер протянул ему бутылочку с красной жидкостью:

– Пора, главный старшина, проследите лично за приготовлением грога для всего личного состава.

– По какому поводу сегодня выпивка, герр командир? – весело спросил боцман.

– Ну, скажем, по случаю пятидесятилетия нашей доблестной эскадры, – ответил ему Шик.

– Отлично, герр командир, – весело ответил ему главный старшина.

– Через час зайди ко мне, надо будет сделать еще несколько дел, – добавил Шик.

И боцман отправился на камбуз, где как раз сейчас готовили ужин. По дороге, лично заглянув в баталерку, он распорядился принести коку хорошего черного чая и ящик рома – к приготовлению грога старый моряк всегда относился весьма серьезно.

Через час после ужина корабль жил своей обычной жизнью, но крузер-коммандер, вышедший из своей каюты для того, чтобы лично проверить несение вахт, скорее почувствовал, чем понял, что жизнь эта изменилась самым коренным образом и, по-видимому, безвозвратно. Все вахтенные были на местах, в чистых и идеально отглаженных робах, вахты неслись исключительно прилежно, как это и должно быть на флагмане эскадры, но в глазах матросов появился какой-то едва уловимый блеск – блеск, который был озорным и пугающим одновременно. Так бывает, когда большая группа людей знает какую-то приятную новость, но, по предварительному сговору, не хочет произносить ее вслух. Вернувшись, Шик хотел было послать вестового за боцманом, но тот явился сам, что, впрочем, неудивительно, – с момента раздачи команде грога прошел ровно час.

– Главный старшина! Доставьте ко мне вахтенного офицера с корвета «Мардер», постройте личный состав на юте, поднимите флаг. – Последнее распоряжение чуть удивило боцмана – флаг еще не был спущен, и он позволил себе переспросить:

– Какой флаг, герр командир?

– Вот этот, – ответил ему крузер-коммандер Шик и развернул сверток, лежавший у него на койке. На кроваво-красном полотнище, в самом его центре, черной краской была изображена руна, обозначавшая у древних народов восходящее солнце. Шик вышел из командирской каюты и повернулся лицом к рядам матросов, строившихся вдоль борта. В начале строя стояли усатые старшины, с каждым из которых он был лично давно знаком и с каждым из которых было связано что-то из его, Шика, жизни. Он внимательно посмотрел в их глаза и громко скомандовал: