Гай Гэвриел Кей - Звездная река

Они умели выращивать просо, пшеницу или рис, дающий урожай два раза в год, работать в огородах, фруктовых садах, на шелковых фермах, собирать урожай на чайных плантациях. Многие работали на соляных равнинах или в соляных шахтах, и для них служить в армии было лучше, чем почти рабство и ранняя смерть в прежней жизни и в ожидаемом будущем.

Почти никто из них понятия не имел, почему они сражаются с варварами-кыслыками, зачем маршируют сквозь желтый ветер и летящий песок, который жалил и ранил, когда ветер усиливался. Такой ветер срывал и уносил палатки вместе с колышками. У кыслыков были лошади, и варвары знали эти земли, знали местность и погоду, могли напасть и отступить, убить тебя и исчезнуть.

По мнению двухсот тысяч солдат императорской Армии усмирения северо-запада, варвары могли оставить это неуютное место себе.

Но их мудрый и славный император, правящий в Ханьцзине по мандату богов, считал, что кыслыки – самонадеянное и наглое племя, и им необходимо дать суровый урок. Его советники видели в этом благоприятные для себя возможности: славу и власть, продвижение по лестнице придворной иерархии. Для некоторых из них эта война также была проверкой, подготовкой к войне с истинным врагом, которым считали еще более самонадеянную империю сяолюй к северу от Катая.

Договор с сяолюй существовал уже двести лет (иногда его расторгали, но всегда заключали снова). По его условиям степняки все еще удерживали Четырнадцать префектур за Длинной стеной Катая, которые они когда-то захватили.

Отец славного императора и его дед не сумели их вернуть посредством дипломатии или под угрозой оружия, несмотря на то, что оба пытались это сделать. Даже предложенной степнякам принцессы оказалось недостаточно. Сяолюй знали, чем владеют: обладание этими гористыми территориями с их узкими перевалами открывало все северные города Катая для набегов всадников, скачущих по широкой равнине. Они удерживали остатки Длинной стены. Она сейчас не имела никакого значения, ее развалины лишь напоминали о том, чем когда-то был Катай.

И отдать это в обмен на принцессу?

Все это содержало семена, если пристально всмотреться и задуматься над этим, надвигавшихся событий. И дело было не только в большем размахе и быстром течении времени, особенно эти события касались солдат на северо-западе, которые должны были упрямо маршировать сквозь летящий, подвижный песок на севере к Эригайе, столице кыслыков, на дальнем краю пустыни, лежащей к западу от излучины Золотой реки.

Этим войскам было приказано осадить и разрушить Эригайю и привести вождей кыслыков в кандалах в Ханьцзинь. Они должны были забрать жен и дочерей степняков для обслуживания и утех армии, и превратить их в рабынь, и таким образом заставить варваров северо-запада смириться перед победоносной мощью Катая и его императора.

Только они кое-что забыли, отправляясь на север. Они действительно забыли кое-что.

Весенним днем, накануне этого марша на север, одна девушка шагала рядом с отцом среди хаоса и сутолоки перенаселенного города.

Можно было бы назвать безумием или коллективной лихорадкой то, как Еньлин, второй город империи, преображался во время Фестиваля пионов.

Каждую весну, в течение двух недель, когда цветет этот король цветов, почти невозможно было ходить по улицам и переулкам Еньлина или найти номер в гостинице.

Большие и маленькие дома были заполнены приезжими родственниками и гостями из окрестностей. Люди сдавали приезжим одно место на троих или четверых на кровати, на циновке на полу за большие деньги. Место для сна на время неистовой весенней интерлюдии, прежде чем возобновится нормальная жизнь.

Во время фестиваля ничто не напоминало нормальную жизнь.

Дорога к Храму долгой жизни, на всем ее протяжении до главных западных ворот, и обе стороны дороги к Лунной дамбе были заставлены поспешно разбитыми палатками и павильонами, где торговали пионами.

Цена «Желтых Яо», любовно называемых «Леди из дворца», и «Красных Вэй» доходила до тысячи монет за один безупречный цветок. Это были самые великолепные из выведенных сортов, прославленные, и только самые богатые могли их купить.

Но были и менее экзотические виды. «Пурпурные Цзо» и «Пунцовые тайного ручья», «Красно-коричневый кушак», «Девятилепестковая жемчужина», изысканные, крохотные лепестки «Шоунь». Девяносто различных сортов пионов можно было найти в Еньлине. Когда солнце снова возвращалось весной, их цветение становилось источником радости, что бы ни происходило в империи, на ее границах, во всем мире.

Когда появлялись первые цветы, начинали работать первые курьеры срочной почты. Они каждое утро мчались на восток по выделенной средней полосе имперской дороги. Между Еньлинем и Ханьцзинем было шесть станций. Быстрая смена всадников и коней обеспечивала доставку цветов за один день и одну ночь, чтобы Сын Неба мог насладиться их блистательным великолепием.

Еньлин славился своими пионами уже более четырехсот лет, а пион считался цветком императоров еще дольше.

Философы-аскеты высмеивали его, провозглашали искусственными – пионы были выведены, сконструированы человеком, они не были естественными. Их презирали, называли безвкусными и чувственными, слишком соблазнительно женственными, чтобы оправдать экзальтацию, особенно по сравнению с суровым, мужественным бамбуком или с цветущей сливой.

Эти взгляды были всем известны, но они не играли никакой роли, даже при дворе. Увлечение пионами стало высшим выражением народной мудрости (или безумия), побеждающим размышления мудрецов.

Все, кто имел возможность, приезжали в Еньлин в дни фестиваля.

Люди ходили по улицам с приколотыми к шляпам цветами. Аристократов носили в портшезах, как и высокопоставленных гражданских чиновников в длинных одеждах. Простые ремесленники толпились на улицах, а фермеры с трудом пробирались в город, чтобы увидеть цветы и развлечься.

Более значительные сады зарабатывали много денег для своих владельцев, продавая пионы у своих ворот или на улицах.

Семья Вэй, эти художники цветов, брали десять монет только за вход в свой обнесенный стенами сад и за поездку на маленькой лодке к острову посреди пруда, где росли их лучшие пионы. Семья нанимала охранников; если вы дотрагивались до цветка, вас избивали.

Требовалось огромное мастерство, чтобы выращивать безупречные, благоухающие цветы. Люди платили деньги, чтобы пройтись по извилистым дорожкам, увидеть и понюхать это расточительное богатство. Они стояли в очереди часами, потом возвращались еще раз, чтобы увидеть перемены, происходящие изо дня в день.

Среди них были даже женщины с цветами в волосах. Это было время года и место – Еньлин во время Фестиваля пионов, – когда растущие ограничения на передвижения женщин отменялись просто потому, что невозможно заставить их соблюдать.