Норман Хьюз - Месть волчицы

Но времени додумать эту мысль у нее не остается. Разара слегка приподнимает бледную костистую руку с непомерно длинными ногтями, и все почтительно замолкают, склонив голову. Сама Волчица намерена говорить с ними сегодня.

Как всегда, голос Разары звучит негромко, чуть хрипловато, но слышно его повсюду на площади. Она начинает с обычного приветствия во имя великой Белой богини, затем произносит еще какие-то ритуальные слова о положении дел в ордене, о вестях с севера из большого Логова… Соня делает вид, будто слушает внимательно, как и все остальные, но на самом деле, мысли ее далеко. Смутная тревога владеет ею, словно что-то готовится, что-то должно случится, и неминуемо поджидает какая-то неприятная неожиданность, если только она не успеет вовремя сосредоточиться, уловить, откуда дует опасный ветер. Однако все тщетно. Ничего пугающего нет ни в тоне Разары, ни в тех людях, что стоят сейчас рядом.

Кстати, не все из них такие незнакомцы, как показалось ей сперва. Помимо нескольких новичков, таких, как Сигер с Гунном, здесь есть и те, с кем она пришла в Логово почти одновременно. Вот, к примеру, чуть левее стоит Сармор, низкорослый жилистый зингарец с длинными, загнутыми вниз усами, что придают ему одновременно чуть печальный и комический вид. Впрочем, несмотря на это, он остается одним из самых стремительных и беспощадный убийц, каких только знала Соня. Они не друзья, но относятся друг к другу с изрядным уважением, и сейчас, перехватив на себе взгляд девушки, — а такие вещи он чует за лигу, — он едва заметно улыбается ей одними глазами. Чуть дальше еще одна знакомая фигура. Кажется, этого парня зовут Тарквин, и родом он откуда-то из западной Немедии. Холеный аристократ, знаток военной стратегии. Он был старожилом Логова, еще когда она прибыла туда совсем зеленой, неопытной девчонкой, потом куда-то надолго исчез, и вот теперь, два года спустя, довелось свидеться… И еще пара знакомых лиц. Впрочем, пока она не может вспомнить их имен, но это придет.

Словно от толчка, она вдруг пробуждается из плена грез, и в задумчивость ее врывается сиплый голос Разары:

— …Поэтому положение представляется нам сейчас критическим. При том количестве культов зверобогов, что появляются в Хайбории с каждым годом и даже месяцем, нарисовать четкую картину становится все сложнее, и должна признаться, здесь есть и наша вина. Мы слишком отгородились от мира, перестали обращать внимание на кого бы то ни было, кроме себя самих, занятые лишь собственными нуждами, планами и заботами, и абсолютно не задумывались о том, как могут нашим планам помешать те, кто способен воздействовать на них извне,

— Но почему нас это должно тревожить? — подает голос кто-то из собравшихся. Вместе со всеми прочими Соня невольно оборачивается к наглецу, осмелившемуся столь дерзко прервать Волчицу. Она узнает еще одно знакомое лицо, но теперь вспоминается и имя — Гвейд. Тоже один из «бывших». Родом из Аквилонии, кажется, сын какого-то мелкопоместного дворянина. Неудивительно, что он презирает любую субординацию. Голубая кровь, как-никак…

— Разве не все зверобоги наши потенциальные союзники? Разве не все мы трудимся ради одной и той же цели? Почему мы должны их опасаться? Что тут такого страшного для нас, если каждый из них занят своим делом. Ведь в конце концов…

— В конце концов, возможно, к концу жизни, — звучит едкий голос Разары, — ты научишься не перебивать старших, щенок. Помолчи и дослушай.

У многих на губах мелькают улыбки. Похоже, им понравилось, как Волчица осадила аквилонца, хотя, на самом деле, тот же вопрос готовы были задать и все они.

— Разумеется, наш основной противник — это старый порядок, — невозмутимо продолжает Разара, — Мы все понимаем, насколько сильно прогнили устои нашего мира. Боги, сотворенные людьми по собственному образу и подобию, окончательно выдохлись, обессилели и не способны поддерживать порядок в несотворенном ими мире.

Все это мы слышали уже сотни раз, вздыхает Соня. И не то, чтобы она была не согласна с Разарой, иначе ее не было бы в Логове Белой Волчицы. Так называемые «цивилизованные страны» она ненавидит всей душой, ибо все, что она видела в них все эти годы, это ложь и подлость, пронизывающие все их существование от самого низа до верхов, это жажда наживы, готовая разрушить все, ради поддержания самой себя. Это власть, готовая подняться на крови невинных, единственной целью которой является обретение власти еще большей… Все эти боги, которым с такой лицемерной страстью поклоняются на Западе, все эти Митры, Асуры, Эрлики и прочие, для Сони — лишь тупые деревянные изваяния, не наделенные собственной жизнью. Это лишь пустые оправдания на устах тех, кто именем этих богов творит зло и беззаконие.

Звериные боги чище. Если они берут кровь, они берут ее по справедливости, пусть даже это право сильного. Если они грозят огнем, то лишь нечестивцам, дабы выжечь скверну и оставить жизненное пространство истинным детям своим, готовым в простоте и суровости возводить на ней нечто новое и, возможно, лучшее.

Однако, теперь, судя по всему, Разара утверждает, что и среди зверобогов нет единства. Похоже, человеческая природа одинакова везде, и проклятая скверна проникла даже в ряды Избранных.

Теперь она прислушивается внимательней, но в душе, зародившись, как отравленный плод, вызревает отчаяние.

— Нет, никого из Древних мы не числим среди своих противников, — продолжает Разара. — И ты прав, Гвейд, вместе с ними мы намерены исполнить Великую Цель — разрушить то, что должно быть разрушено, и привести на землю тех богов, которые будут править здесь с истинной справедливостью своими детьми, очищенными в горниле огня и крови. Однако не все поклонники Великих достаточно разумны. Среди них множество тех, кто заражен скверной прежнего мира, они видят в культе зверобогов лишь орудие, которое можно использовать для достижения власти. Они пытаются использовать истинную веру и пламя сердец искренне верующих для своих низких, подлых целей, и таких мы должны выявить заранее, дабы помешать им опорочить Великую Цель.

— Но о ком ты говоришь, Старшая? — подает голос все тот же неутомимый Гвейд, на которого отповедь Волчицы не оказала, похоже, желаемого действия. — Кого из зверобогов ты подозреваешь в отступничестве?

— Не самих богов, нет, ибо помыслы великих Древних непостижимы для нас, и мы даже не осмелимся утверждать, что всегда понимаем в точности, чего желает от нас наша покровительница — Белая Волчица… Но здесь, на земле, боги действуют руками людей. И об этих людях мы должны знать как можно больше. Ибо близится час, когда двинутся орды с запада и с востока, когда нахлынет неумолимая волна с юга и с севера, и тогда мы должны знать в лицо тех, с кем нам надлежит сражаться бок о бок, тех, кого лучше обходить стороной, и тех, с кем доведется скрестить мечи в беспощадной битве,