Донован Фрост - Храм ночи

За спиной киммерийца толпились северяне и Ройл, зачарованно следившие, как Король-Призрак, медленно ступая, идет прямо по воздуху к квадратной башенке.

Вместе с ним к замку полз густой туман, покрывавший все вокруг белесым колыхающимся морем, куда боялись нырнуть люди, кони и собаки.

— Мой король, не делайте этого! — взмолился Армледер, взбегая снизу по ступеням и устремляясь к Конану.

Но было поздно — словно зачарованный, киммериец шел к башенке. Ройл и Иллиах попытались следовать за ним, но невидимая рука остановила их, мягко уперевшись в грудь, равно как и Армледера, Хольгера и Эгиля. Им оставалось только смотреть.

Король-Призрак возвышался над киммерийцем, словно башня — Кулл и при жизни был богатырем громадного роста, широким в плечах и мощным, словно дикий тур. Однако в лицах обоих героев, бывших на престолах мощнейших государств своих эпох, двух варваров, без устали сражавшихся с врагами человеческого рода, было что-то сходное. Слов, конечно, разобрать не удалось — они тонули в наползающем тумане, в котором даже свет зажженных факелов расплывался и тускнел.

— Если он поднимет руку… — пробормотал бледными губами Иллиах, поднимая метательный нож дрожащей рукой, — на лице его долг боролся с суеверым страхом.

— А я бы не стал… — пробормотал Ройл, — да и что ему сделает твоя железяка.

— Прах тебя побери, Ройл! — вмешался Хольгер, отбросивший всякие сомнения и высвобождающий из ременной петли на поясе топор. — Он, в конце концов, не сам Кром!

— А ты бросился бы на самого Крома?

Пока они обменивались фразами, призрак вдруг надвинулся и оказался прямо возле них. За ним шел Конан, а Иллиах, позабывший свой страх, уставился на него во все глаза, столь разительны были перемены, произошедшие с королем. Пропала сутулость, поникшие плечи распрямились, глаза сверкали из-под поднятого забрала, словно две голубые звезды, походка стала величавой и грозной, как десятилетия назад.

— У меня хорошие слуги, Кулл, — произнес киммериец, и Армледер вновь стал растерянно тереть красные глаза. Голос короля стал густым и звучным, как боевой рог.

— О, да! — сказала призрачная тень. — Они похожи… похожи на моих атлантов и валузийцев. Только они не могут пройти там, Конан…

— Да, я помню: взять с собой одного… Армледер, ты готов ринуться в погоню за своим братом? Вместе со своим королем?

— Куда? — вырвалось у капитана.

— Примерно туда, куда ты только сегодня утром обещал Митре ринуться за ним, если потребуется! — произнес Король-Призрак, — и хоть голос его, доносящийся отовсюду, словно рожденный колдовским туманом, не имел человеческих эмоций, но все разобрали усмешку, прятавшуюся в этих словах.

— Да, мой король! — решительно сказал капитан.

— Тогда вперед! — Призрак поднял руки, вокруг громыхнуло так, что у всех зарябило в глазах. — Помни, киммериец, Кром смотрит на тебя!

Когда стихли раскаты призрачного голоса, Ройл растерянно огляделся. Конана и Армледера не было. Исчез и Кулл, король Валузии, восставший из мертвых, чтобы настигнуть своих вечных врагов. Не стало и тумана. Только на повлажневших гранитных плитах крепостной стены четко отпечатались ступни, обутые в грубые сапоги.

Вначале киммериец и капитан почувствовали, весь мир стал таять вокруг: фигуры странно замерших северян и Ройла показались бесплотными тенями, величавый же владыка сгинувшей Валузии, напротив, стал весьма реальным. Затем исчезло все: слух, зрение, осязание, все чувства отказали им. Оба словно превратились в частички колдовского тумана, что повлек их куда-то вглубь земной тверди. Пронеслись, мелькая, пещеры и гроты, захватывающие подземные озера и реки, застывшие водопады и ручейки, ледники и сгустки непроглядной тьмы. Когда Армледер уже решил, что они умерли, и оказались на Серых Равнинах, головокружительный полет оборвался.

Они лежали на блестящих черных камнях. А кругом расстилалась Мировая Бездна или что-то до такой степени на нее похожее, что капитан решил пощупать себя.

— Ты не тень, Армледер. Мы все еще живы, насколько смертный может быть жив так далеко отсвета и свежего воздуха.

Это произнес Конан, задумчиво озиравший бескрайнюю равнину, где средь унылых черных камней текли реки лавы и вздымались клубы разноцветного дыма. Дым этот лишал возможности осмотреться, видно было только, что впереди — какое-то громадное строение странных для человеческого глаза угловатых очертаний.

— На, возьми! — Король протянул Армледеру точно такой клинок, какой сам держал в руке.

Это были тонкие, длинные мечи, почти без перекрестий, обоюдоострые лезвия странно сужались в середине клинка. Рукоятки странной и не очень удобной формы, а присмотревшись, капитан разглядел какие-то незнакомые письмена.

— Бронзовый меч, ха! Кулл утверждает, что только это древнее оружие способно поразить те существа, в которых превратился твой брат и этот Эолабар. Видишь письмена? В них вбита рукой нечеловеческих кузнецов тончайшая проволока из серебра, которое в моей родной Киммерии именуют Громовым. На землю иногда падают с Небесной Тверди камни с прожилками подобного металла.

— Я слышал об этом, мой король. Подобное серебро хорошо для борьбы с оборотнями и демонами, если верить сказкам.

— Ты не веришь сказкам, капитан? — насмешливо спросил Конан.

— Нет, мой король… хотя в нашем положении…

— Вот и я не верю. В них, как я понял после разговора с владыкой Валузии, и не надо верить. Нужно просто осознать, что мы сами — часть сказки. Это так же, как, если, ха-ха, седло не будет верить в лошадь.

Армледер вздрогнул от раскатистого, молодого и сильного смеха Конана. Он никогда не видел короля таким. Сейчас перед ним был Амра, Черный Лев, победитель колдунов и демонов, варвар, задушивший дряхлого короля Аквилонии на ступенях его собственного трона. Всю жизнь во дворце капитан привык видеть короля, а не неистового великана, готового хохотать посреди Мировой Бездны и отпускать сомнительные шутки. И в эту сказку — о былом легендарном величии Конана Армледер мгновенно поверил.

— Итак, вперед. Где-то тут скрываются наши приятели. Если их вовремя не остановить — вот тогда-то и начнется самое страшное.

И король бросился вперед, перепрыгивая с камня на камень. Армледер еле за ним поспевал, сжимая неудобный меч.

Конан упивался вновь обретенной силой. Могучие ноги упруго несли его вперед, звериное чутье подсказывало, какой камень не выдержит веса его тела и черного доспеха, глаза великолепно видели даже в черном дыму, а руки гудели от скрытой мощи. Таким он был на палубе пиратской «Тигрицы», в подземельях Стигии, джунглях пиктов, в родных киммерийских скалах и пустошах. Он мчался, словно огромный и смертельно опасный зверь, а вместе с ним вперед мчалась вся его жизнь. Он одновременно был удачливым атаманом мунган, и аренджунским вором, черным корсаром и наемником.