Бет Льюис - Волчья тропа

Однажды Охотник взял меня на рыбалку. Мне тогда лет двенадцать было. Сказал, что хочет поймать лосося – вроде они тут в одном месте всегда собираются икру метать. Охотник взял сетку, а мне велел учиться их голыми руками ловить. Я простояла по пояс в ледяной воде почти целую ночь. Ни одной чертовой рыбы не поймала, а Охотник вытягивал их одну за другой, словно им не терпелось на сковородку попасть. Я с ним потом целый день не разговаривала, пока он не дал мне белесый вареный глаз и сказал, что это деликатес – лучшая часть рыбы для лучшего охотника. У меня тогда прям в груди потеплело.

Какая гадость! В жизни ничего хуже не пробовала! И ни разу не слышала, чтобы Охотник так громко и долго смеялся. Он редко смеялся, и я сразу перестала злиться. Но рыбьи глаза больше не ела.

В ту ночь медведя я так и не увидела. Слышала, как он бродит где-то неподалеку, храпит и вынюхивает корешки и личинок. Медведи сейчас к зиме готовятся, жир копят, потому едят все, что попадется. В такую пору они особенно раздражительны и если уж надумают кого съесть – меня, например, – то их ничто не остановит.

Вскоре наступило утро, и птицы встретили его своими песнями. Я затоптала огонь и присыпала его землей. Мне только пожара не хватало. И потом – всегда оставляй лес таким, как он был. Обычные правила приличия.

Я зашнуровала ботинок, проверила, на месте ли нож, допила остатки воды и отправилась в путь, надеясь увидеть Муссу за тем хребтом. Через несколько часов я поднялась на вершину. От волнения сердце выпрыгивало из груди.

А потом оно камнем упало в желудок.

Впереди были лишь скалы.

Ни реки, ни воды. Становилось жарко, лес превратился в парную. Жуки оживились, а с меня ручьями потек пот.

Медвежьи следы шли совсем рядом, огибая каменную стену. Меня окружали фальшивые деревья и серые скалы, а рядом проходила медвежья тропа. В моем распоряжении только мозги, но без воды и они скоро начнет выкидывать трюки.

Выбора не было. Если поверну назад – просто потеряю время. Мусса где-то рядом, и ее наверняка сыщет большой старый медведь. Меня затошнило от страха, когда я ступила на медвежью тропу. Больше всего я боялась двух вещей: обнаружить в конце тропы дохлого косолапого, который искал воду, да так и не нашел, и нарваться на живого гризли. Второе пострашнее.

Наступил полдень, во рту пересохло от жажды. За целый день журчания реки я так и не услышала – только мыши и птицы нарушали тишину. Вокруг кружили мухи – так и нарывались, чтобы я их прихлопнула. Потом Фальшивый лес начал потихоньку меняться – ровные ряды деревьев сменились перекрученными стволами, увитыми ползучими растениями, а между ними росли кусты, похожие на огромные пуховые подушки. Я со всех ног ринулась навстречу этому правильному лесу.

Я все еще придерживалась медвежьей тропы и старалась идти быстро, насколько позволяли усталые ноги. Однако тропа понемногу начала исчезать, или просто мои глаза больше не могли ее рассмотреть. Казалось, рот набит песком, а голова объята пламенем. Я изо всех сил боролась с обезвоживанием.

Лес стал густым и недружелюбным. Шипы впивались в кожу, а корни и лианы старались меня задержать. Медвежью тропу я все-таки потеряла. Птицы, качающиеся на ветках, заходились в хохоте каждый раз, как я спотыкалась и падала. В высоченных папоротниковых зарослях таились ямы и поваленные стволы. По этому лесу я за все утро и пары миль не прошла.

А потом раздался голос.

Охотник. Крегар.

– Девочка Элка, ты меня предала, – сказал он. – Привела их прямо к моему дому.

Деревья разорвали его голос на куски, и я не могла определить, где сейчас охотник – впереди, сзади или у меня под ногами.

– Я не предавала тебя, – ответила я, вцепившись в нож. Зазубрины впились в ладонь.

– В лесу нет имен, девочка, и никто не будет о тебе скучать.

Ярость, звучащая в его голосе, вдруг исчезла. Теперь он говорил со мной, как охотник с добычей.

– Я ей ничего не сказала! – крикнула я, и бросилась прочь, спотыкаясь и размахивая руками, словно пытаясь отогнать призраков.

– Элка, ты нарушила главное правило. Никому обо мне не рассказывать!

Обезвоживание. Оно все-таки настигло меня и вцепилось мертвой хваткой. Охотник всегда говорил, что я мало пью. Но я ему еще покажу – вот доберусь до Муссы и выпью ее до дна. Пусть знает, как хорошо он меня научил.

Хрустнула ветка. По-настоящему. Призраки не шумят. Я мгновенно пришла в себя.

Из переплетения ветвей на меня смотрели желтые глаза. Между нами было шагов десять, не больше. Серая шерсть среди зеленой листвы. Зверь мигнул и двинулся вперед, не отрывая от меня горящих глаз. Я так стиснула нож, что пальцы побелели.

Все знают: если ты увидишь перед собой волка, значит, его стая уже готова тобой закусить.

Охотник не учил меня охотиться на волков. Каждый раз, когда он уходил на ночную охоту, я просилась пойти вместе с ним. Вдруг мне однажды понадобится убить волка, а я не буду знать как. Позорище. Однако охотник меня ни разу с собой не взял. Я-то все думала, что он за меня боится и пытается защитить. Вот дура!

Да пошел он! Я знала, как убивать медведей – они не слишком сообразительные. А вот волки будут поумнее, чем многие люди в Долстоне.

Теперь стали видны и острые уши. Волк поднимался по стволу поваленного дерева, чтобы лучше меня рассмотреть. И вдруг он прыгнул.

Сердце замерло. А потом я рассмеялась.

Всего лишь волчонок, нескольких месяцев от роду, пушистый, на толстых лапах. На голове у него была черная полоска, словно кто-то мазнул сажей.

– Ты меня до смерти напугал!.. Что ты здесь делаешь? – Конечно, я знала, что зверь не ответит, но меня все еще трясло.

Какой чудесный малыш! Услышав мой голос, он прижался к стволу и заскулил, и жалобный плач растопил мое сердце. Я посмотрела по сторонам – стаи рядом не было. Ни рычания, ни шороха кустов, ни топота лап. Малыш был в лесу один-одинешенек, прям как я.

Я подошла ближе и вытянула руку, успокаивая его.

Волчонок бросился прочь и в мгновение ока исчез в чаще. Со ствола на землю посыпались мох и древесная труха. А потом я заметила еще кое-что, отчего у меня камень с души свалился. Следы волчонка. Отпечатки толстых, влажных лап на древесине.

Я вскочила на тот ствол и бросилась вслед за волчонком. Он дышал ровно и выглядел вполне упитанным, значит, не страдал от жажды.

Преодолев подъем, я уловила самый чудесный звук в мире. Ничего прекраснее в жизни не слышала! Где-то неподалеку журчала вода.

Я торжествующе завопила и ринулась на звук. Пусть все слышат – мне было все равно. Я бы сейчас медведя затоптала и не заметила.

Она была там – дурацкая, играющая в прятки Мусса. Я упала на колени и пила, пила кристально-чистую воду, и никак не могла напиться. Потом я лежала на спине и смеялась, не переставая.

Я благодарила волчонка, медвежью тропу и лес. Голова прошла, и мозги вновь заработали как надо. С другого берега реки из зарослей тростника за мной пристально следили желтые глаза. Волчонок с черной полоской на голове подошел к воде и начал жадно лакать. А где его мама? В лесу он один не выживет. У леса для волков свои правила, и они строже, чем для людей. Волку нужна стая. Без своей семьи волк, считай, что мертв. Этот волчонок нарушил правила, а лес к таким жесток. Будь оно все проклято!

Волчонок напился и неуклюже вскарабкался на берег. Не было в нем еще ловкости и грации взрослого волка. Он посмотрел на вершину и вдруг, испугавшись чего-то, ринулся обратно в лес. Я подошла к воде, чтобы наполнить фляжку и остановилась. Взглянула в ту сторону, где исчез волчонок, и подумала, что нужно было пойти за ним.

Однако все мысли о волчонке разом вылетели из головы, когда я увидела, что его так испугало.

Я ВСЕГДА СЧИТАЛА, что у меня самые быстрые ноги в долине Муссы – кого угодно обгоню, даже Охотника. Вот только никакие ноги не помогут, если приходится удирать от огромного бурого медведя. Я мчалась во весь дух, перепрыгивая через поваленные стволы и проскальзывая между деревьями. Кажись, медведю не очень понравилось, что я его чесальное дерево трогала и из его реки пила.

Никогда не убегайте от медведя! Побежишь – медведь бросится за тобой. Но, черт возьми, он был такой здоровенный и так внезапно появился… Из пасти зверя летели клочья белой пены, и я спиной чувствовала его тяжелое горячее дыхание.

Густые деревья и кусты замедлили бег неуклюжего зверя, и мне удалось оторваться. Легкие горели, как в доменной печи, и, казалось, что вся вода в теле превращается в пар. Перед глазами мелькали зелено-бурые пятна. Следом за мной мчался медведь. От топота лап тряслась земля, звери, заслышав его, бросались наутек. Сердце заходилось от медвежьего рева, однако я продолжала бежать.

А потом увидела впереди то, отчего душа ушла в пятки.

Поляна.

На открытой местности я медведя не обгоню. Мне захотелось завопить, зарыться в землю и надеяться лишь на то, чтобы он поскорей со мной покончил. Один удар лапы, и тебя конец, девочка Элка. Смерть положила руки мне на плечи и расхохоталась.