Роберт Говард - Короли ночи

— И ты, король теней, родственная мне душа. Кажется, тебя создало не только мое сонное воображение. Может быть, мы когда-нибудь встретимся наяву, в настоящей жизни.

Бран кивнул головой, вскочил в седло и отъехал, взбираясь на западный склон. Потом он скрылся за хребтом. Кормак после некоторого колебания спросил:

— Странный человек, ты действительно человек из плоти и крови или ты дух?

— Во сне все мы материальны, пока не проснемся, — ответил Кулл. — Но это самый странный кошмар из всех, которые я когда-либо видел во сне. Даже ты мне кажешься таким же живым человеком, как Брюл, или Канану, или Тул, или Керкор, хотя ты бесследно исчезнешь, как только я проснусь.

Кормак кивнул головой так же, как раньше это сделал Бран, и, отсалютовав — Кулл ответил с ему одному присущим достоинством, — повернул коня и отъехал рысью. На вершине западного холма он остановился. Далеко на юге висела в воздухе туча пыли. Сквозь ее дымку уже можно было различить авангард приближающейся колонны. Ему показалось, что земля дрожит под размеренным шагом тысячи обутых в железо ног, ступающих в едином четком ритме. Он спешился, а один из подчиненных ему вождей, Домнаил, забрал коня и отвел в замаскированное густыми деревьями укрытие под откосом. Только едва заметное подрагивание зелени указывало на присутствие пяти сотен воинов, каждый из которых держал руку на ноздрях своего скакуна, чтобы избежать малейшего звука.

"Сами боги сотворили эту долину". — подумал Кормак. Дно ее было оголенным, а внутренние склоны поросли высоким вереском. У подножия гор за долгие годы собралась земля, смытая дождями, на которой росло достаточно деревьев, чтобы укрыть и его конницу, и пятьдесят боевых колесниц.

У северного края долины, на виду, стояли викинги под предводительством Кулла. По обе стороны от них скрывалось по пятьдесят лучших пиктских лучников. С западной стороны ущелья были скрыты галлы, а вдоль нее и под вершиной залегли около ста пиктов, и каждый со стрелой на тетиве натянутого лука. Пока они прятались в вереске. Остальные пикты скрывались на восточных склонах, над бриттами и их колесницами. Ни они, ни галлы с другой стороны не могли видеть, что происходит в долине, но для них были установлены специальные сигналы.

Длинная колонна легионеров уже входила в южный широкий край долины. Наездники в легком вооружении, разведчики широким веером рассыпались по долине. Они приблизились на расстояние полета стрелы к молчащей армии, загородившей им путь, и там остановились. Некоторые повернули коней и галопом поскакали к главным силам. Остальные развернулись цепью и стали взбираться на откосы, чтобы осмотреть вершины. Это был критический момент. Если бы они что-нибудь заметили, план битвы был бы разрушен. Кормак, вжимаясь в вереск, восхищался изумительной способностью пиктов маскироваться. Он видел, как один из римских всадников проехал в трех футах от лучника и ничего не заметил.

Разведчики взобрались на хребет над долиной и огляделись вокруг. Большинство развернулись и поскакали вниз. Кормак удивился их беспорядочной манере ведения разведки. До сих пор ему не приходилось воевать с римлянами, и он не знал, что они, особенно офицеры, чрезвычайно самоуверенны. Много воды утекло с тех пор, когда каледонцы вставали на борьбу с легионами. К тому же, большинство римских солдат прибыли в Британию из Египта совсем недавно и, ничего не подозревая, с пренебрежением относились к здешним противникам.

Но вот трое всадников на противоположном хребте повернули коней на восток и исчезли по другую сторону горы. И еще один, в ста ярдах от Кормака, стал присматриваться к гуще деревьев внизу. Тень подозрения появилась на его смуглом орлином лице. Он повернулся в седле, будто хотел позвать товарищей, но вместо этого съехал вниз по внутреннему откосу, наклоняясь вперед. Сердце у Кормака бешено забилось: в любой момент враг мог повернуть и поскакать обратно, поднимая тревогу. Он с трудом удержался от желания выскочить из укрытия и напасть на римлянина. Тот, безусловно, почувствовал напряжение, висевшее в воздухе, и взгляды сотни глаз, следившие за ним. В этот миг послышался звон спущенной тетивы невидимого лука — римлянин со сдавленным криком выбросил вверх обе руки и, пронзенный длинной черной стрелой, упал с коня, который протяжно заржал. Вслед за стрелой из зарослей вереска появился коренастый карлик и, схватив коня под узцы, успокоил его и отвел вниз, в укрытие. К римлянину подбежал другой, и Кормак увидел, как блеснул нож. Через миг все вокруг снова успокоилось. Убийца и убитый снова исчезли из поля зрения, и только вздрагивающий вереск указывал на то, что минутой раньше здесь что-то произошло.

Галл снова посмотрел в долину: трое, переехавшие западный хребет ущелья, не возвращались. Он знал, что они никогда не вернутся. Оставшиеся разведчики явно сообщили, что один-единственный отряд готов оборонять проход; голова колонны двигалась вперед без остановки. Они были уже под скалой, где лежал Кормак. Вид этих надменных всадников, которые вскоре погибнут, но пока маршируют мерным шагом, их безупречная дисциплина, замечательное вооружение и орлиные лица, несмотря ни на что, вызывали в нем подсознательный страх.

По долине шли двенадцать сотен солдат в тяжелом вооружении, и земля вздрагивала в такт шагам. Большинство из них были среднего роста, крепкого телосложения, закаленные в десятках битв. Под их ударами дрожал весь мир, рушились империи. Их шлемы были украшены гребнями, панцири блестели; Оружие — обычное для римлян: короткие острые мечи, дротики и тяжелые щиты. Не все были италийцами, среди них шагали и наемники-бритты, а одна центурия, целая сотня, состояла из рослых светловолосых галлов и норманнов, которые сражались за Рим с таким же рвением, как и его коренные уроженцы. При этом они еще сильнее, чем римляне, ненавидели своих диких соплеменников. По бокам колонны тяжеловооруженных пехотинцев ехали многочисленные отряды конницы, а фланги армии защищали лучники и стрелки с пращами. Обоз войска состоял из многих тяжелых возов. Можно было увидеть и главнокомандующего римлян, который занимал свое постоянное место в строю. Это был высокий мужчина с аристократическим лицом, издалека бросающийся в глаза. Галл много слышал о нем. Это был Марк Силий.

Гортанный глубокий рык разнесся в воздухе, когда легионеры приблизились к преграждавшим им путь воинам. Скорее всего, они хотели разрушить это препятствие с ходу, поскольку колонна не изменила темпа. Если боги хотят погубить кого-нибудь, сначала они лишают его разума. Кормак, правда, не был знаком с этим высказыванием, но и без того сообразил, что великий Силий — просто глупец. Римская спесь и нахальство во всей красе! Марк привык нападать на запуганные народы разгромленного и пришедшего в упадок Востока и слабо представлял себе воинское искусство племен Запада.