Олаф Локнит - Чёрная река

Конана сильно беспокоило установившееся в последние седмицы подозрительное затишье — пикты возле Тусцелана не показывались, да и судя по донесениям из соседних фортов, Мосамана и Саглариума, дикари предпочитали не переправляться на левый берег.

Казалось бы, живи да радуйся — зима кончилась, снег начал таять, леса постепенно превращаются в непроходимые топи которые подсохнут только когда станет тепло. Впрочем, тогда же деревья покроются листьями, зазеленеет густейший подлесок в котором так хорошо прятаться метателям дротиков, самого страшного оружия пиктов. Сам деревянный дротик особой опасности не представляет, но острие пикты смазывают ядом, от которого нет спасения…

Сейчас, особенно в ясные дни, когда ветер рассеивал туман, заросли на противоположном берегу отлично просматривались наблюдателями — в основном мальчишками, постоянно дежурившими на стенах Тусцелана. Как только замечалось любое движение, об этом сообщалось десятнику лучников и начиналась охота: стрелки не расходовали стрелы на вышедших к реке оленей или проснувшихся после спячки медведей, однако пиктам было несдобровать. Эмерт из Боссонии, с которым Конан совершил долгое путешествие из Пограничья на Черную реку, за минувшие десять дней подстрелил четверых дикарей осмелившихся взглянуть на аквилонскую крепость. Мощные боссонские луки били точно, стрела могла улететь более, чем на триста шагов, а ее зазубренный наконечник наносил врагу ужасные раны.

Гонцы из Велитриума появлялись редко, что тоже свидетельствовало о длительной паузе в «странной войне» — Троцеро копил силы и, по мнению варвара, пассивно ожидал нового удара с Заката. Одновременно строились новые форты в цепочке оборонительных крепостей вдоль Черной реки и прокладывались дороги. Это было вполне разумно: если аквилонцы не могут нападать, следовательно необходимо усиливать оборону.

«Нападение» непосредственно на Пущу Пиктов выглядело бы откровеннейшим безумием. Никто из ученых мужей Аквилонии, да и прочих цивилизованных стран, не бывал за Черной рекой для того, чтобы составить точный план этих земель. А если и бывал, то обратно не вернулся — к незваным гостям пикты всегда относились крайне враждебно. Таким образом получалось, что территории от Боссонии до Закатного океана являлись для аквилонцев одной огромной ловушкой. Дорог, понятно, там не было, даже опытные следопыты понятия не имели о расположении болот и речек, о местонахождении пиктских деревень и так далее, и. так далее.

Относительно неплохо была описана береговая линия Пущи вдоль океана — благодарить надо зингарских мореходов и вездесущих корсаров с Барахас, которые умудрялись даже торговать с прибрежными племенами, выменивая на безделушки и ткани кость зверя и редкие травы использовавшиеся при создании магических декоктов. Конан лично знал одного из капитанов, Санчеса из Мессантии, высадившегося неподалеку от бухты Траникоса и углубившегося в Пущу на десяток лиг — Санчес был горазд приврать, но крупицы истины из его невероятных баек киммериец вычленить сумел.

Во-первых, пикты хоть и были людьми, но поклонялись неведомым божествам не-людей — в этих лесах сохранились древние верования исчезнувших народов, о'ши и кро-мара, о которых даже кхарийцы говорили, как о легенде отдаленного прошлого.

Во-вторых, тысячелетняя изоляция Пущи от созданной хайборийцами цивилизации сделала пиктов едва ли не самым таинственным племенем материка — их обычаи, традиции и образ жизни оставались загадкой. Самые распространенные предрассудки приписывали пиктам жестокость, кровожадность, каннибализм и прочие малопривлекательные черты, что, в целом, было верно. Конан, будучи человеком здравомыслящим, подозревал, что аквилонцы несколько преувеличивают — окажись дикари такими монстрами, какими их описывает расхожая молва, они давным-давно перерезали бы друг дружку. Тот факт, что пикты плохо относятся к чужеземцам еще ни о чем не говорит, киммерийцы тоже не жалуют гостей из-за гор за исключением родственных темрийцев.

В-третьих, у пиктов своя собственная, непостижимая магия никак не относящаяся к трем Великим Краскам — Алому, Белому и Черному, традиционному волшебству хайборийцев. Некоторые многоученые преподаватели тарантийской Обители Мудрости предполагали, что пикты «не совсем люди» и ведут свой род от безвестных племен обитавших на материке после исчезновения валузийцев-змееногих, но еще до прихода кхарийцев. Основанием тому служили необычный серовато-голубой цвет кожи дикарей, вытянутая форма черепа и странный разрез глаз.

В эти россказни Конан не верил — да, пикты крайне необычный народ, но все-таки они самые настоящие люди. А то, что они пользуются магией древних, означает только одно: это племя ухитрилось сохранить традиции до-кхарийского мира, о котором практически ничего не известно. Летописей по понятным причинам не сохранилось, а предания смутны и недостоверны, божества пиктов не вызывали у варвара ничего, кроме неприязни и отвращения — не столь давно возле Тусцелана появился Дух Лесов, Вендикко, по преданию просыпающийся раз в сто зим на сто дней. Конан видел это существо собственными глазами, и мог смело утверждать, что чудовища отвратительнее прежде не встречал, хотя на пути варвара попадались непредставимые монстры…

Вендикко удалось изгнать не без помощи Сигвальда-годи призвавшего в помощь Доннара, великого бога Полуночи, однако не было никаких сомнений в том, что серые глубины лесов Пущи и туманы болот скрывают тварей не менее жутких и смертоносных.

Недаром Риго постоянно твердит о некоей колдовской силе, затаившейся в чащобах правого берега Черной реки…

Выводы из всего вышесказанного можно сделать однозначные и печальные: война с пиктами бесперспективна. Междуречье Черной и Громовой можно защитить только созданием прочной оборонительной линии на протяжении нескольких сотен лиг, когда будет охраняться весь восходный берег.

Десятки, если не сотни фортов, тысячи людей… А ведь далеко на каждого заманишь в Боссонию обещанием бесплатных земель — еще при короле Вилере был издан указ о том, что любому желающему переселиться в провинцию Конаджохара будет выделен надел и помощь из казны. Нумедидес последнее обещание выполнять, кстати, не собирался — о его скаредности и воровстве ближайших клевретов уже начали складывать легенды.

…Самым главным в Тусцелане был сотник Рагнар из Шамара. Командовать ему приходилось четырьмя сотнями мужчин, из которых составлялся постоянный гарнизон, ста десятью асирами-наемниками присланными в Тусцелан его светлостью Троцеро и «мирным населением» в виде двухсот с лишним женщин, подростков и детей — Рагнар вооружил каждого, даже детишки таскали с собой ножи или самострелы.