Григорий Григорьянц - Гром над Араратом

– Царь Дарий, посмотри, как этим танцем можно выразить внутренний мир человека, но что интересно: греческая и восточная культуры в танце проникают друг в друга. Греки считают, что танец из всех искусств наиболее влияет на душу. Армянские танцы – страстные, утонченные, красноречивые.

– Персидское влияние на культуру наших стран тоже большое, – проронил Дарий.

– Персы стали цивилизованным государством благодаря Киру Великому, который завоевал Вавилон с его богатым наследием, – сказал Тигран.

– Но мировой центр культуры и искусства в Афинах. – Дарий отпил из кубка вино.

– Возможно, так было раньше, – сказал невозмутимо Тигран, – но сегодня центр культуры уже перемещается из Греции сюда, в Великую Армению.

– О царь царей, перемены проявились не только в культуре, но и в религии: ты теперь как бог! – польстил Дарий Тиграну.

– Быть божеством для миллионов людей – это значит иметь возможность влиять на обычаи и традиции народов, на их язык. Из многих племен с разноязычной речью я хочу слепить один народ с сочным и красивым языком, и, как видишь, успехи есть: здесь, в столице, армянская знать подражает мне, а простой народ подражает знати, жаль, что крестьяне не спешат меняться.

– Да, ты все смешал… Сегодня все хотят быть ближе к правителю.

– Я рад, что ты мой верный союзник и с удовольствием отдаю тебе в жены свою дочь.

Тем временем танец девушек окончился, и в центр зала вышел распорядитель вечера. Он сказал:

– Великий царь, тебе свое искусство покажет чародей Иопад из Египта.

На середину зала вынесли сундук, богато украшенный плоским цветным орнаментом и иероглифическим письмом, музыканты заиграли, и появился человек в длинной и широкой одежде из тонкой ткани и в полосатом платке немесе. Он двигался с благоговейной торжественностью, медленно и важно. Накрыв сундук синим покрывалом, он поднял руки вверх и произнес нараспев заклинания. И, о чудо! Сундук медленно оторвался от пола, немного поднялся и завис в воздухе. Иопад стал вращать руками, и сундук тоже стал вращаться в одну сторону, потом вслед за пассами – в другую, а потом по повелению артиста опустился на место. Царь и все придворные с неподдельным восторгом смотрели на него. Искусные фокусники всегда могли заворожить публику.

Сдернув покрывало, чародей открыл сундук и продемонстрировал всем, что тот пуст. В зале появилась помощница, красивая девушка в золотистом тонком плаще-нарамнике, затянутом узлом на груди и оставлявшем открытым правое плечо, с лобной повязкой и браслетами на руках. Она держала крышку сундука, Иопад залез в него и улегся на дно. Вот крышка захлопнулась, девушка взяла со столика деревянный кинжал и вставила его в запорное устройство для навесного замка, потом взошла на сундук и накрыла себя покрывалом. Ее уже не видно, но через мгновение покрывало срывается, и вместо нее перед публикой стоит на сундуке Иопад, переполняемый гордостью и счастьем. Он раскланивается, спрыгивает на пол, демонстративно вынимает кинжал и отпирает замок, а там, в сундуке, красивая помощница, но уже в белом нарамнике. Произошла метаморфоза. Чародей явно удивил повелителя своим необычным искусством.

Представление продолжалось, и у артиста появились четыре платка – синий, желтый, красный и зеленый. Он сложил их вместе и скомкал, и, о чудо, возник большой синий платок – три других исчезли. Сделав пассы, он сдернул платок и представил публике шкатулку изящной работы. С поклоном стал приближаться к Тиграну, но тут же на его пути оказался Меружан.

– Да будет благословен царь Великой Армении, это подарок ему! – воскликнул чародей и передал шкатулку Меружану.

Тот стал рассматривать шкатулку со всех сторон, пытался ее открыть, но тщетно.

– Меружан, принеси, я взгляну, – приказал Тигран и, получив шкатулку, внимательно посмотрел на нее.

Это была увесистая, необыкновенно красивая персидская шкатулка хатам – инкрустация по дереву. Шкатулка имела восьмигранную форму и была украшена узорами из маленьких треугольников апельсинового и эбенового дерева, слоновой кости и раковины устриц, с золотыми и серебряными вставками. На ее крышке была изображена золотая птица-Солнце с распростертыми крыльями, диском над головой и двумя символами возрождения, зажатыми в когтях. В диск и символы ювелир вставил хорошо отшлифованные камни из оранжево-красного сердолика. Тиграну понравилось, что ему пророчат не только возрождение, но и любовь, ведь сердолик, как известно, способствует возникновению любви. Он тремя пальцами одновременно нажал на все три камня, в шкатулке что-то щелкнулось, и крышка открылась.

Тут же из шкатулки показалась змея – светло-желтая смертельно опасная египетская кобра. Она угрожающе зашипела. Ее холодные немигающие глаза неотрывно следили за человеком, и, чтобы лучше учуять запах добычи, змея высунула язык. Меружан застыл в оцепенении, в зале царедворцами овладел страх. Змея приготовилась к броску. Тигран, не потеряв самообладания, аккуратно протянул правую руку и молниеносным движением схватил змею за голову.

Шкатулка с шумом упала на пол, по залу прокатился испуганный крик. Царь какое-то время смотрел на змею, затем бросил ее под ноги Меружану, а тот одним точным движением своего меча разрубил гада пополам, но обе половинки продолжали извиваться, и еще два удара меча прикончили змею окончательно.

Меружан с извиняющей улыбкой посмотрел на Тиграна, который, изменившись в лице, указывал в центр зала:

– Смотри!

Меружан резко развернулся и увидел: из сундука поднимался человек во всем черном с мечом в одной руке и кинжалом – в другой. Он вылез и со злобным лицом, не оставляющим никаких сомнений в его намерениях, пошел прямо на царя. От неожиданности глаза Меружана широко открылись, зрачки увеличились, но реакция была быстрой – он с обнаженным мечом бросился наперерез наемнику, вступив с ним в схватку, решительно и без промедления. Человек в черном немного отступил назад, готовясь к атаке, но Меружан в этот момент сделал выпад, чтобы вонзить меч в грудь, но тот закрылся. Убийца неожиданно отбросил его меч кинжалом влево и попытался нанести удар. Меружан отскочил назад, продолжая угрожать ему, но оставаясь в безопасности.

Царь быстро сориентировался, выхватил у одного из телохранителей короткий меч и приготовился отражать нападение. Подходы к царю уже загородили четверо стражей, еще десяток воинов, обнажив мечи, окружили Меружана и наемного убийцу, которые бились в центре зала; приближенные и царедворцы вскочили со своих мест и в страхе разбежались по углам.

Иопад поспешил было к дверям, но на его пути выросла фигура министра Васака, который схватив египтянина за одежду, притянул его к себе и пронзил своим кинжалом снизу вверх. Тело чародея начало медленно сползать на пол, а Васак, бросив его, побежал к Тиграну, окруженному стражами, и встал на его защиту. Царь, хмуря брови и глядя на происходящее исподлобья, охваченный возбуждением схватки, уже был готов сам вступить в бой.

Вдруг из сундука полезли змеи, в основном кобры-убийцы, одна за другой, и, растревоженные шумом, начали быстро расползаться по залу. Людей охватила паника, и они с криками бросились к дверям, сбивая друг друга на ходу. Большая кобра поднялась на хвосте и укусила воина из стражи дворца в палец руки. Тот бросился на пол и мечом отрубил себе укушенный палец.

Охрана оттеснила Тиграна в глубь зала, а потом увела его в другие покои. Стражники закрывали двери, одну за другой, чтобы не дать змеям расползтись по дворцу и уничтожали их мечами. Наемный убийца, сметая все на своем пути, в очередной раз атаковал Меружана, но в какой-то момент он опустил свой меч вниз, чтобы защититься, и открылся для нападения. Армянский воин нанес ему смертельный удар прямо в голову, и противник рухнул на пол.

Ночь во дворце Тиграна была неспокойной. Стража с факелами обходила все помещения, проверяя, нет ли змей и всего, что могло показаться подозрительным. Никто не спал, все обсуждали неудавшееся покушение на царя.

В тронном зале столкнулись двое приближенных – министр Васак из рода Анруни, возглавлявший службы по наследованию, дипломатии и шифрованию, и азарапет Гнуни, начальник дворца, ведавший финансами и налогами царства. Два царедворца ненавидели друг друга, но, соблюдая баланс сил, установленный Тиграном, справедливо полагали, что для прочности царства лучше вести себя учтиво, правда, в личной беседе не стеснялись в выражениях.

– Я приветствую высокомерного министра Васака, – сказал Гнуни. – Не могу сказать, что в такой час рад встрече с министром Гнуни, – ответил Васак.

– Уж не твоих ли рук это покушение? – Гнуни с подозрением смотрел на оппонента.

– Почему ты так решил? – Васак был возмущен.

– Уж очень быстро ты пронзил кинжалом чародея.

– Люди часто обвиняют других, чтобы не обвинить себя. Кстати, ведь это ты из казны оплатил артистов? – парировал Васак.