Наталия Фейгина - Цветок Фантоса. Романс для княгини

Да и я сама, отложив очередной медальон, к которому привязывала иллюзию, поспешила встречать Матвея. На мгновение задержалась перед зеркалом. Миг, и лёгкая иллюзия скрыла беспорядок в волосах, и «пролила» серебро на синеву рабочего платья, превращая его в нарядное. Секундное дело для Грандмастера Иллюзий, а показываться растрёпой перед любимым мужем незачем. И неважно, что он сам скоро с удовольствием растреплет мне волосы… Я позволила себе улыбнуться, предвкушая, как это будет…

В дверях я почти столкнулась с первенцем. Десятилетний Лёвушка шёл вместе со своим наставником, отставным капитаном Менцевым. Шёл быстро и уверенно, как полагалось идти благовоспитанному юноше.

– Доброго дня, Наталья Сергеевна, – поклонился мне отставной капитан.

– Я сегодня ещё не имел счастья видеть вас.

– Доброго дня, Вадим Сергеевич, – улыбнулась я. – Кажется, я немного засиделась в мастерской.

Менцев практически перестал заикаться, да и от шрама его почти не осталось следа. И это была вовсе не иллюзия, а результат работы целителя: Мария Алексеевна, узнав от меня о бедствующем герое Динской битвы, воспользовалась своими связями в Военном Министерстве и добилась, чтобы из Фондов Министерства были выделены необходимые средства. К счастью, Вадим Сергеевич не знает и никогда не узнает, о той роли, которую княгини Улитины сыграли в его жизни. Иначе его щепетильность не позволила бы мне заполучить такого воспитателя для сыновей.

Я толкнула дверь и вышла во двор, туда, где звенели детские голоса и звучал радостный смех моего мужа. Туда, где уже ждали меня мои ненаглядные.

Быстрый, почти неуловимый взглядом замах и… нож остановился в дюйме от моей груди.

– А где же страх, Таливайдена? – недовольно спросил Аэрт.

– Не успела испугаться, – ответила я. – Попробуй ещё раз.

Охотник расхохотался, заставив порадоваться, что поставленная мною иллюзия тишины ещё действует.

– А ты обещаешь, что испугаешься? – со смехом спросил он.

– Нет, – сокрушённо вздохнула я. – Я слишком верю в тебя… В вас обоих…

– Безобразие, – возмутился Аэрт, но по его лицу расплылась довольная улыбка. – А о новом муже не беспокойся, есть у меня одна идея…

Назавтра я покинула Версаново. И несколько дней, не обращая внимания на сменяющиеся за окном кареты пейзажи, потратила на составление доклада в Тайную Магическую Канцелярию. Я подробно описала происходившее в Версаново, опустив при этом подробности своих ночных похождений с Аэртом. А ещё я включила в доклад воспоминания отставного капитана Менцева и фон Раубена. История о некоем обознике Савельеве, сопровождавшем разведчиков накануне, и чудом уцелевшем в стычке с вражеским разъездом, а после посоветовавшем неопытному коллеге, где лучше расположить лазарет с пострадавшими в стычке, должна была крайне заинтересовать моего начальника. А сведения о некоем томалэ, одержимом Охотником, должны были удивить и заинтриговать его.

Отправив доклад, я не ожидала, что вокруг меня немедленно запорхают вестники с вопросами и требованием подробностей, но их отсутствие на следующий день меня удивило, а ещё через день уже насторожило.

Однако вечером на ближайшей станции меня ждал сюрприз. Лебезящий станционный смотритель препроводил меня к ничем не примечательной двери и испарился. Я толкнула дверь и вошла. Внутри меня уже ждали двое незнакомцев. Точнее, двое хорошо знакомых мне мужчин под незнакомыми иллюзиями.

– Господин Задольский? – сухо спросил один из них, высокий и сухопарый, в вицмундире Тайной Магической Канцелярии.

– Да. С кем имею честь? – так же сухо ответила я.

Тем временем второй достал из кармана изящную табакерку, открыл, повертел в руках и положил её на стол.

– Вот теперь можно и поговорить, – сказал он, присаживаясь напротив меня. – Добрый вечер, Наталья Сергеевна.

– Здравствуйте, Павел Григорьевич, – приветствовала я своего начальника, князя Долгопрядного, тайного советника Тайной Магической Канцелярии. – Здравствуйте, Андрей Николаевич, – коротко поклонилась я коллеге, Мастеру – брежатому.

– Рад видеть вас в добром здравии, сударыня, – продолжал князь. – Похоже, что доклады о вашем магическом истощении были сильно преувеличены.

– Мне повезло, – ответила я.

– Вот о том, как вам повезло, я и хотел бы послушать, – улыбнулся Павел Григорьевич.

И на меня обрушился шквал вопросов. А когда он стих, лицо моего начальника было мрачнее тучи.

– И вы предлагаете, сударыня, арестовать цобермейстера Савельева на основании таких шатких доказательств?

– Нет, – ответила я. – Я предлагаю начать охоту на более крупного зверя.

По мере того, как я излагала план охоты на магов крови, предложенный Аэртом, в глазах обоих разгорался азарт.

– Табор томалэ? Почему бы и нет, – переспросил Андрей Николаевич. – Кто примет их всерьёз?

– Никто не примет, – задумчиво согласился Павел Григорьевич. – В обычном таборе оДарённых нет, а если есть, то гадалки да конокрады.

– И в этом таборе, – с воодушевлением продолжал брежатый, – оДарённых не будет, если не считать одержимого.

– Одержимого не считать, – сказал Павел Григорьевич. – Считать будем только змеев. Думаю, что ради такой охоты князь Теплов расщедрится.

– Ради такой охоты, – усмехнулся Андрей Николаевич, – я и сам тряхну стариной.

Воодушевление моих собеседников можно было понять. Даже самый захудалый маг крови мог устроить локальный Прорыв, ликвидировать который мог только Мастер-брежатый. Но имея в союзниках Охотника, можно было о тварях не беспокоиться.

– А что вы скажете об условии одержащего? – осторожно спросила я.

– Приравнять его присутствие к Дару и пожаловать томалэ личное дворянство? – усмехнулся князь. – Некоторым проще дать желаемое, чем заставить от него отказаться.

– А уж отказать Охотнику… Это даже не самоубийство, – добавил брежатый, – а много хуже.

Князь внимательно посмотрел на меня, заставив покраснеть под иллюзией Тали.

– Но отчего вас, сударыня, это интересует? – спросил он. – Дела ради или по другой причине?

– Оттого, сударь, что отказать Охотнику… Это даже не самоубийство, – повторила я за Андреем Николаевичем.

Свадьба была скромной. И потому, что невеста была вдовой, и потому, что господин Охотников, которому фамилия была пожалована вместе с личным дворянством, не был лицом значительным и не успел обрасти знакомствами в свете. Многие же из моих прежних знакомых сочли неуместным своё присутствие. Зато Марья Алексеевна в своём неизменном вдовьем платье была нашей почётной гостьей.

– Алёшенька хотел бы, – сказала она, и лёгкая тень печали скользнула по её лицу, – чтобы Вы, Натали, были счастливы.

– Я постараюсь, – пообещала я.

Вторая свадьба, сыгранная по обычаям томалэ, была куда более многолюдной и шумной. Здесь пили и пели от души. И звенели монисты, и крыльями взметались пёстрые юбки, и страстью дышал каждый шаг, каждый жест. А потом и я вышла в круг. И горели восторгом глаза Радха, устремлённые на меня. И плыла между нами песня:

Половой – трактирный слуга.

Здесь и далее стихи автора.

Тарский язык – «мертвый» язык, используемый для ритуалов и общения с обитателями Предгранья.

Поставец (устаревшее) – род невысокого шкафа для посуды.

Пшют – фат, хлыщ (устаревшее разговорно-пренебрежительное).

Меделянин – одна из самых крупных пород собак, существовавшая в дореволюционной России: большеголовая, тупорылая, гладкошерстая; статями напоминает бульдога.

Блазн – морок, видение. Здесь – навеянное сновидение.

Гран (от лат. granum – зерно, крупинка) – устаревшая единица массы на основе веса среднего ячменного зерна.

Кавалерственная дама – титул, получаемый вместе с орденом Святой Екатерины.

Батман – отведение и приведение ноги в исходное положение в танцевальном движении.