Аарон Дембски-Боуден - Кровь Кадии

— «Альянс» вызывает «Охотника».

Никакого ответа. Нет даже треска помех. Великолепно. Просто замечательно.

Удача покинула Даррика, и его терпение лопнуло. Быстро поцеловав висевшую на груди фигурку аквилы, лейтенант пригнулся и выскочил из своего убежища. Лазерные лучи метались так близко, что едва не опаляли кожу, но то ли Император решил его благословить именно в этот момент, то ли тронутый Хаосом стрелок был занят другим объектом. Неизвестно, что ему помогло, но Даррик прыгнул под ненадежную защиту ряда скамей, снова поцеловал подвеску и открыл огонь очередями.

Величественный зал для песнопений с его сводчатым потолком и рядами скамей теперь заполнили звуки, далекие от литаний и гимнов Империуму. Непрерывный треск лазганов изредка прерывал тяжелый яростный грохот крупнокалиберных болтеров. Разрывные снаряды выбивали в мраморных стенах огромные воронки и разбрасывали тучи каменных осколков, ливнем осыпающих кадийцев в их импровизированном укрытии.

— Почему же они осмеливаются разносить в клочья это место? — простонал гвардеец, разделивший с лейтенантом жалкое убежище.

— А потому… — Даррик изобразил глубокую задумчивость, — что так интереснее.

Едва договорив, он поднялся во весь рост и продолжил стрельбу.

Последний в обойме заряд он послал прямо в рот вопящему сержанту в форме СПО, а затем снова спрятался за скамьями. С безмолвной молитвой Императору он прижал к уху бусину вокс-гарнитуры и произнес слова, повторение которых уже вызывало тошноту:

— «Альянс» вызывает «Охотника».

— «Охотник» на связи, — откликнулся Тейд. — Сигнал принят.

Отвечая на вызов, Тейд выстрелил из болт-пистолета в голову совсем юной жертвы эпидемии, наверняка паломника или послушника монастыря. Лишившийся лица ребенок упал, и капитан, желая удостовериться, что мертвец не встанет, наступил ему на шею, Треск ломающегося позвоночника заставил его поморщиться.

— «Альянс», говорите.

Он окинул взглядом украшенный колоннами зал, кишевший угрозами третьей степени, которые метались из стороны в сторону, издавая вопли и жалобные стоны. Из дверей в противоположном конце помещения непрерывно подбегали все новые и новые противники.

— Даррик, говори быстрее.

— …сопротивление усиливается. Крупные отряды… Угрозы второй степени не меньше семидесяти… прибывают. Боковые переходы в башнях… Тяжелые болтеры… мои гранаты. Вы меня слышите? Капитан? Остатки…

Тейд отошел назад и поднес руку к наушнику вокса, стараясь загородить его, чтобы услышать Даррика сквозь грохот болт-пистолетов. Тяжелые форменные ботинки уже скользили по залитому кровью мрамору.

Согласно картам, они находились в предпоследнем подготовительном помещении перед главными алтарными залами. На протяжении тысяч лет паломники приходили сюда, чтобы получить благословение священников и босыми подойти к алтарям, воздвигнутым в честь святого Катура. Теперь зал напоминал бойню, пахло здесь словно в яме, заполненной чумными трупами, а грохот не уступал канонаде, сопровождающей вторжение Архиврага на Кадию: бесконечные выстрелы и вопли.

— Сообщение принято.

Тейд убрал пистолет в кобуру и обнажил цепной меч. Он снес голову с плеч ближайшей жертве заразы и пнул труп.

— Подтверждаю. На колокольне «Альянс» столкнулся с остатками СПО. Даррик, тебе нужен «Круор»?

— …было бы неплохо, капитан.

— Ответ принят.

Тейд отключил связь и взялся за рукоять цепного меча обеими руками. Сверкавшие вокруг него лазерные лучи рассекали ряды ходячих трупов, но врагов было слишком много. Они безостановочно накатывались на кадийцев, словно вопящие и визжащие волны.

— Штыки и клинки! — крикнул Тейд. — За Кадию и Императора!

При упоминании имени Бога-Императора мертвецы все как один отчаянно взвыли. Кадийцы сомкнули ряды и в молчании ждали, пока враг подойдет на расстояние вытянутой руки.

Стоявший рядом с капитаном Сет едва не захлебнулся кашлем, но крепко сжал рукоять своего посоха. Он первым нарушил молчание:

— Все поголовно заражены варпом. Они отвернулись от света Императора.

Тейд включил меч на полную мощность.

— Тогда мы займемся их просвещением.

Волнующийся поток захлестнул намного уступающий в численности отряд гвардейцев оглушающей волной, и солдаты принялись рвать ходячих мертвецов на части. Штыки прокалывали глазницы, а лазганы били в упор. Тейд, сражавшийся в самом центре подготовительного зала, сыпал ударами направо и налево, почти бездумно поднимая и опуская меч, разбрызгивающий кровь и рвущий зубьями плоть. Холодные капли пятнали лицо, смешиваясь с разъедающим глаза потом. Он всегда считал себя искусным фехтовальщиком, но в этой схватке мастерство ничего не значило. Никакое искусство в мире не могло помочь, когда не было ни клочка пространства для маневра, а враг даже не пытался защищаться. В подобных схватках требовалось только одно: отчаянная непоколебимая выносливость.

Еще год назад это помещение предназначалось для ритуалов очищения. Тейд, переходя от одного трупа к другому, истребляя их однообразными движениями меча, едва мог поверить, что в этом зале вершилось что-то другое, кроме бойни.

Ударом слева он снес голову пострадавшему от эпидемии толстяку и всадил три болта в шатающихся позади него мертвецов.

— Я ненавижу эту планету! — в пятнадцатый раз за эту неделю воскликнул он. — Джанден, гляди в оба! Сзади!

Тяжелый ранец с вокс-передатчиком не позволял Джандену двигаться быстро. Вокс-офицер, поворачиваясь к подскочившим к нему жертвам Проклятия Неверия, споткнулся о распростертое на полу тело и упал. Вслед за звучным ударом головы о мраморный пол последовала ослепительно-белая вспышка боли. В него вцепилось сразу несколько рук, но Джанден этого даже не заметил.

Оглушенный и почти без сознания, он не почувствовал тупой боли, когда один из мертвецов сорвал пластину брони и впился зубами в его правую лодыжку. Остальные неистово молотили его гниющими кулаками, но Джанден был настолько ошеломлен, что не сознавал даже этого. На его застывшее лицо упала тень. Тошнотворная физиономия мертвеца с ввалившимися глазами и черными деснами приблизилась к нему вплотную.

Через мгновение грудь трупа рассекло гудящее лезвие меча Тейда. Точным рывком и несколькими бесцеремонными пинками капитан освободил клинок и отбросил труп в сторону.

На его место характерной шаркающей походкой подтянулись еще пятеро. Каждый был одет в лохмотья некогда роскошных одеяний священников Катура.