Ник Перумов - Гибель богов (Книга Хагена)

— Кто ты и что тебе надо?! — рявкнул Хаген прямо в лицо предводителю, шедшему на сей раз во главе своих четырех десятков. Вопрос был задан не для того, чтобы получить ответ, а чтобы показать противнику: несмотря ни на что, защитники, пусть даже и последние, не пали духом.

Предводитель отмолчался. Третья стрела скользнула по шлему Гудмунда; и тан наконец смог скрестить свой меч с мечом того, кто столь успешно справился с армией, перед которой казалась бессильна даже мощь Верховного Мага Мерлина.

И первое же столкновение искусно выкованных клинков показало Хагену, что он столкнулся с противником, не уступающим по силе Крылатому Гиганту; хединсейский тан едва удержал рукоять. Справа и слева Фроди и Гудмунд с трудом отражали удары, что посыпались на них со всех сторон. У врага теперь было немало настоящих копий — из числа тех, которыми сражались погибшие воины Хагена; и орудовали враги этими копьями весьма ловко. То преимущество, что имели Хаген и его товарищи, стоявшие на высоких ступенях, оказалось сведено на нет.

Фроди и Гудмунду пришлось податься назад, на самую верхнюю ступеньку — поневоле отступил и Хаген. Он продолжал обмениваться ударами с предводителем, однако не мог отыскать ни малейшей возможности для атаки. Впервые за долгие годы тан встретил равного противника из числа людей — или, по крайней мере, считавших себя людьми.

Потом Хаген уступил еще одну ступень. За ней — следующую и по-прежнему не чувствовал в противнике никакой магии. Он попытался сам пустить в ход чародейство — но привычного ему источника магических сил, к полному его изумлению, уже не существовало — никакой волшбы в пределах Хьёрварда! Словно все до единого колдуны решили уйти на покой…

Спины Фроди и Гудмунда уперлись в дверь башни. Нельзя сказать, чтобы они впустую месили воздух своим оружием, но враги потеряли лишь пятерых — вдобавок пристрелявшийся лучник сумел ранить обоих товарищей Хагена. Ранил неопасно и нетяжело, но все же подкольчужные рубахи воинов медленно, но верно пропитывались кровью.

Хаген защищался с мужеством отчаяния. Он начинал уставать, ему требовалось все его мастерство, чтобы отражать гибельные для любого менее искусного мечника удары. Он вновь попытался выиграть хоть немного времени, начав переговоры:

— Эй, ты знаешь, что наш Мир сжирает Неназываемый? Что, если ты убьешь меня, через несколько дней сгинешь и сам — вместе со всем Хьёрвардом?

Молчание. Тан лишь даром потратил силы, выкраивая их и дыхание для того, чтобы выкрикнуть в лицо противнику эти слова.

За спиной сдавленно вскрикнул Фроди — копье задело ногу пониже колена, пропав в самый край поножей.

«Нам не выстоять здесь, — мелькнула мысль в сознании Хагена. — Надо открыть дверь и отступать дальше».

Дверь была открыта; с трудом избежав вражеских мечей и копий, трое последних защитников острова отступили внутрь башни. На всем огромном крепостном дворе сражались лишь они и три с небольшим десятка их противников. Все остальные воины и с той, и с другой стороны уже успокоились вечным сном.

Схватка продолжалась. В узком коридоре нападавшие мешали друг другу, Фроди и Гудмунду стало легче, и они сразили одного за другим пятерых своих противников. Врагов осталось около тридцати.

Коридор вывел их в просторный холл перед поднимающейся в верхние покои широкой винтовой лестницей. Здесь им задержаться не удалось — их тотчас стали брать в кольцо; пришлось поспешно отступить к лестнице.

Против них осталось восемнадцать врагов.

Хаген и его противник, так и не произнесший ни слова в ответ на все обращения к нему, продолжали состязаться в крепости клинков и силе рук. Ни один не уступал другому — и Хаген со злой радостью заметил признаки усталости и у вражеского предводителя. Теперь тан мог выкраивать секунды для того, чтобы помочь выбивающимся из сил Фроди и Гудмунду, — и все чаще и чаще тела, пронзенные насквозь Голубым Мечом, скатывались вниз по ступенькам, нелепо колотя по камню мотающимися руками.

Хаген, Гудмунд и Фроди бились уже с десятью врагами, когда лестница кончилась. Остался лишь короткий коридор к заклинательному покою Учителя. И тут Хаген встал намертво. Глаза его заливал едкий пот, воздух с шипением прорывался сквозь стиснутые зубы, руки казались налитыми расплавленным свинцом, однако он продолжал драться. Устал и его главный противник, но все попытки Хагена контратаковать окончились ничем — удары тана легко парировались. Оставив в покое предводителя и лишь отбивая его выпады, Хаген стал нападать на остальных воинов, что противостояли им. Через несколько минут число их уменьшилось до пяти.

В сердце тана вновь ожила надежда на то, что они все-таки сумеют отстоять Талисман Учителя. Хотя и Фроди, и Гудмунд уже изнемогали, раненные по несколько раз, они едва-едва отмахивались от нападавших — тан все же надеялся. Ему удалось сразить еще одного воина из числа их врагов — и тут меч другого проскользнул сквозь защиту Гудмунда и с размаху опустился на шлем дружинника, уже и без того надрубленный в нескольких местах. Один из лучших бойцов Хагена без единого стона повалился на пол. Фроди с яростным криком вскинул дубину и одним ударом вдребезги разнес голову убийцы его друга, череп лопнул, врага не спас даже шлем, однако великан в гневе открылся, и в тот же миг меч еще одного из оставшихся в живых хьёрвардцев погрузился ему в бок, пробив добротную кольчугу. Фроди пошатнулся, левой рукой пытаясь зажать рану. Ранивший его воин шагнул вперед, чтобы добить, — и тут его встретил Голубой Меч. Голова в нелепом шлеме отлетела в сторону, тело мешком рухнуло под ноги предводителю.

Хаген остался один против троих. «Ну, держись, Ученик Мага, похоже, это твой последний бой. Ильвинг! Что же с тобой будет?!»

И тут Фроди, сидевший у стены, ухватившись за пронзенный бок, внезапно со стоном поднялся. Руки великана вновь стиснули дубину и прежде, чем два меча одновременно ударили его в грудь, размозжили головы обоим противникам. Три тела рухнули друг на друга.

И тогда предводитель медленно снял шлем. — Бран! — вырвалось у Хагена. — Бран Сухая Рука!

— А ты даже и не заметил, что твой противник дерется одной правой? — последовал ответ.

Они стояли друг против друга. Ноги скользили на мокрых от крови камнях, руки сжимали мечи. Клинок Брана был опущен, он висел на ременной петле, вокруг запястья Сухой Руки, а пальцами он держал шлем.

— Ну, продолжим, — спокойно произнес Бран.

Он поднял шлем, собираясь надеть его на голову, — и в тот же миг Хаген внезапно атаковал. Это была бесчестная атака. Хаген отлично знал, что после такого удара он прослыл бы отверженным среди прочих танов и ярлов, весьма кичившихся соблюдением всех многочисленных правил «честного» поединка один на один. Но теперь Ученик Хедина думал только о том, чтобы отстоять остров, судьба которого теперь осталась всецело в его руках.