Гэв Торп - Потерянное освобождение

— Лорд Коракс!

— На связи, — осторожно ответил он, не отрывая взгляда от Пожирателей Миров, которые пришли в себя после неожиданного удара и готовились возобновить атаку.

— Это префектор Имперской Армии Валерий, исполняющий приказ командора Бранна, мой лорд. — Голос человека был напряжен, слова звучали резко и отрывисто, словно отчаянные вдохи утопающего. — Эвакуируйтесь как можно быстрее, у нас узкое временное окно для отступления.

Коракс попытался понять, о чем говорит этот человек. Он сосредоточился на детали — командор Бранн. Но капитан Гвардии Ворона командовал обороной Освобождения, родного мира легиона, и Коракс не мог взять в толк, что Бранн делает на Исстваане. Стремительно оценив ситуацию, Коракс осознал, что оставленная в гарнизоне часть Гвардии Ворона прибыла сюда, чтобы эвакуировать выживших после бойни.

Примарх без промедления связался с Агапито, одним из своих командоров:

— Агапито, полная эвакуация. Поднимай всех на борт и уходи на орбиту.

Агапито Нев стал быстро отдавать приказы по вокс-сети, организовывая отступление Гвардии Ворона. Легионеры слаженно начали эвакуацию, и по мере заполнения отсеков десантные челноки поднимались в клубах дыма, направляясь к кораблям на орбите. Пока Коракс наблюдал, как они исчезают в облаках, на позиции Гвардии Ворона вновь посыпались снаряды и ракеты. Взрыв слева заставил примарха слегка пошатнуться.

Не обращая внимания на дрожь земли, Коракс перевел взгляд на склон, по которому к ним мчались Пожиратели Миров во главе со своим лидером. Коракс в какой-то момент смирился с тем, что ему придется умереть от рук обезумевшего брата. Гибель от клинков Ангрона казалась даже достойной, и всегда оставалась крошечная — ничтожно малая — вероятность, что Кораксу удастся сразить Пожирателя Миров и избавить Галактику еще от одного предателя.

Миг спустя рядом с примархом появился командор Алони. Как и у остальных Гвардейцев Ворона, его иссеченные и покореженные доспехи состояли из пластин и деталей, снятых с павших, как своих, так и врагов. В ходе боев он потерял шлем и так и не нашел ему замену. На обветренном, морщинистом лице командора читалась смесь удивления и тревоги.

— Последний транспорт, лорд!

Оторвав взгляд от Ангрона, Коракс заметил в паре метров «Грозовую птицу» с опущенной штурмовой аппарелью. Примарх Гвардии Ворона сделал глубокий вдох и напомнил себе о доктринах, которым он обучал своих воинов, доктринах, на которых строил свою жизнь.

Атаковать, отступить, снова атаковать.

Сейчас они не просто отступали. Они разгромлены. Кораксу претило покидать Исстваан с таким позором. Он вновь посмотрел на десантный корабль, а после перевел взгляд на Пожирателей Миров. Их разделяла всего пара сотен метров. От рук предателей погибло больше семидесяти пяти тысяч воинов его легиона, многих убили эти берсерки. Бегство казалось примарху бесчестным по отношению к павшим боевым братьям, но полагать, что он может исправить свершившееся зло, было бы непростительной гордыней.

Атаковать, отступить, снова атаковать.

Усмирив гнев, Коракс проследовал за Алони по аппарели, его подошвы зазвенели о металл. Когда аппарель начала подниматься, он бросил последний взгляд на Пожирателей Миров. Берсерки разочарованно выли, словно упустившие добычу гончие.

— Мы выжили, лорд! — Алони, казалось, все еще не мог поверить в случившееся. — Девяносто восемь дней!

Кораксу совершенно не хотелось радоваться. Он взглянул на Алони и остальных легионеров, сидевших на длинных скамьях транспортного отсека.

— Я прибыл на Исстваан с восьмьюдесятью тысячами воинов, — напомнил примарх. — А покидаю менее чем с тремя.

От его слов радостное настроение остальных тут же улетучилось, и в десантном отсеке воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь ревом двигателей. Коракс стоял у иллюминатора, под его ногами безостановочно дрожала палуба. Примарх смотрел на исчезающие вдали Ургалльские холмы, но видел перед собой тысячи павших воинов, которых они оставили непогребенными.

— Что нам делать дальше? — спросил Агапито.

— Как обычно. — Голос Коракса обрел силу, его слова добавляли уверенности и воинам, и ему самому. — Мы отступим, восстановим силы и продолжим сражаться. Гвардия Ворона не в последний раз встретилась с предателями. Это поражение, но не конец. Мы еще вернемся.

Пелена облаков скрыла Исстваан-V от взора примарха, и он больше не думал о погибших.

Кораксу было невыносимо смотреть на мрачные лица своих воинов, поэтому он покинул их, чтобы хоть на краткий миг обрести спокойствие в проходе, ведущем к кабине пилотов. Оставшись наедине с собой, он обдумал случившееся.

За последние сто дней он дважды ощутил дыхание смерти на своем лице, и оба раза ему удалось выжить. Коракса не страшила гибель в бою — подобная угроза была обыденностью для любого Астартес, даже примарха. Смерть была их постоянным спутником.

Коракс сполз по стене и уперся ногами в противоположную сторону прохода. Затем снял шлем и бессмысленно уставился на помятую решетку лицевого щитка, прежде чем уставшие пальцы выронили его. Он заметил на своих доспехах множество царапин и трещин, тонкие гравировки покрылись вмятинами от болтерных снарядов, вычурные рисунки сожжены лазерными выстрелами и взрывами. Под слоями пластали и керамита ныли раны. Коракс чувствовал запах собственной крови, запекшейся под доспехом.

Благодаря острому слуху примарх улавливал слабый треск приемника в брошенном шлеме, его подсознание впитывало поток информации, пока разум витал где-то далеко. Опасность еще не миновала. Он знал, что следовало связаться с Бранном и выяснить обстановку, но пока не мог заставить себя сделать это. Судя по вокс-сообщениям, где-то неподалеку находилась боевая баржа Пожирателей Миров. Послушав еще пару секунд о позиции и курсе предателей, Коракс понял, что ранее корабль Пожирателей Миров шел на сближение, но теперь медленно удаляется от флотилии Гвардии Ворона. Примарх счел угрозу минимальной и погрузился в воспоминания о недавних событиях.

Опасность следовала за ним по пятам, сколько он себя помнил, а война была его призванием. Коракс никогда не боялся смерти и даже против сильнейших врагов Императора сражался с твердой верой в победу. Девяносто восемь дней разрушили эту уверенность. Девяносто восемь дней он находился лишь на шаг впереди своих преследователей. Сто дней на него шла охота, и загонщиками были его братья-примархи. Девяносто восемь дней постоянных марш-бросков, атак и отступлений, контрударов и маневров.