Гэв Торп - Отряд ликвидации

— В этой тюрьме содержатся некоторые наиболее специализированные бойцы в этом секторе Империума. Именно с этой целью я заключил их здесь, собрал в одном месте, где с легкостью могу получить к ним доступ, вместо того, чтобы носиться по звездам. Это делает сбор команды намного более прямолинейным, дополнительным плюсом является то, что только несколько человек знают, что они здесь, и я могу поддерживать абсолютную секретность, — говорит он мне, взмахом руки указывая на дела на столе.

— Тебе придется прочитать эти досье и выбрать тех, кого посчитаешь самыми подходящими для задания. Затем ты обучишь их умениям, которыми они не обладают, пока я подготовлю финальные детали для самой миссии. Затем я поведу штрафников "Последнего Шанса" на эту миссию. Все ясно?

— Полностью, сэр, — осторожно отвечаю я, раздумывая над его словами, — если мне нужно выбирать, тогда мне нужно знать чуть больше о том, что вы планируете.

— В данный момент нет. Я скорее позволю тебе выбрать мужчин и женщин, чьи навыки ты посчитаешь ценными, вне зависимости от ситуации, с которой можем столкнуться, — говорит он, качая головой, — наш выбранный персонал будет в какой-то степени проинформирован о плане атаки, который я разработаю. Гибкость будет ключом к успеху.

— Думаю, понял, — отвечаю я ему, наклонившись вперед и положив руки на столешницу, — собрать команду, которая сможет сделать то, что нам нужно, чем бы оно ни было.

— И снова твоя способность схватывать на лету сложные задачи изумляет меня. — саркастически отвечает Полковник. — Разве это не то, что я только что сказал?

— Почти, — отвечаю я с усмешкой.

Затем до меня кое-что доходит:

— Полковник, а почему группа из штрафников? Я имею в виду, что уверен — вы можете набрать людей из полков Гвардии по всему сегментуму.

— Ты же сам однажды ответил мне на это, если помнишь, — через секунду размышлений отвечает Шеффер, — я могу пролаять приказы, заставить людей делать то, что хочу, но для миссии этого недостаточно.

— Теперь вспомнил, — отвечаю я Полковнику, когда он делает паузу, — вы хотите группу, которой незачем жить, кроме как ради успеха миссии. Так было на Избавлении, да? Да, я помню: когда больше не осталось ничего ценного за что можно было бы сражаться, кроме как за свои жизни, то вы будете лучшими бойцами.

— Ты это хорошо выучил, — многозначительно произносит Шеффер.

— Но я все еще здесь, — с горькой улыбкой отвечаю я.

ЗДЕСЬ в тюрьме двести семьдесят шесть человек военных заключенных. У меня больше недели ушло, чтобы пробраться через их дела, я засел с одним из писчих Винкуларума, чтобы он читал мне детали их дел. Я никогда не учился читать, в этом действительно никогда не было необходимости. Когда я в следующий раз увидел Полковника, он сказал мне, что у меня есть еще три дня, чтобы делать выбор. Для начала, я даже не знаю с чего начать. Брифинг Полковника был настолько туманным, что я с трудом себе представляю, что нам придется сделать. Первый день я провел просто сидя и обдумывая кое-что, на что у меня была уйма времени в последние месяцы. Я посчитал, что примерно десяти хороших бойцов будет вполне достаточно. Мой опыт в Коританоруме говорил мне, что если с заданием Полковника не смогут справиться несколько хорошо тренированных человек, то и никакая армия не поможет.

Исходя из этого, я продрался через записи с адептом, стараясь разделить их по навыкам, предыдущему воинскому опыту и, что самое важное, по причинам, по которым они оказались в тюрьме. Собрались отбросы на любой вкус, но все как один бывшие военные. Это не удивительно, учитывая жизненную цель Полковника. Но именно в этих заключенных было кое-что особенное. Все как один были специалистами в том или ином роде. Тут были пилоты, снайперы, эксперты по проникновению, диверсанты, инженеры, бойцы джунглей и городов, экипажи танков, артиллеристы, штурмовики, саперы и десантники. Как Полковник и сказал, он собрал здесь вместе всех лучших солдат со всего сегментума, и они все здесь ради того, чтобы я сделал выбор. Так кого же мне искать? Как выбрать команду экспертов, когда у меня есть возможность выбирать из целой роты? На что мне смотреть, чтобы отделить одних от других?

Когда остается только два дня для решения, я начинаю расстраиваться. Мне нужно рассмотреть их под определенным углом, каким-то образом отобрать лучших из лучших.

И я начал больше понимать, почему Полковник сделал именно то, что он сделал для последней миссии. Я начал понимать, что возможно, протащить четыре тысячи мужчин и женщин через ад и вернуть обратно, и посмотреть, кто выживет — единственный способ на самом деле разобраться, у кого есть инстинкт воина, кто боец и последний герой, а кто просто пушечное мясо, предназначенное для спасения лучших воинов. Возможно, мне просто нужно поставить их в пары и заставить драться, чтобы посмотреть, кто выйдет победителем.

Но затем меня посещает вдохновение Императора. Возможно, я и не могу пройти с ними несколько сражений, дабы выявить лучших, но мне тогда не придется физически устранять слабые звенья. Середина ночи и я отсылаю охрану разбудить адепта. Я натягиваю свою новую униформу, любезно предоставленную Полковником. Легко проскальзываю в простую оливковую рубашку и темно-зеленые брюки, аккуратно вдеваю ремень и туго затягиваю, затем напяливаю ботинки. Даже не могу передать вам, насколько хорошо ощущать туго затянутую униформу и крепкие боевые ботинки на ногах после месяцев с босыми ступнями. Все это заставляет меня снова ощутить себя солдатом, а не заключенным.

Я иду туда, где Полковник посвящал меня в детали моего задание и жду адепта. Проходит пара минут, прежде чем заспанный и смущенный адепт врывается в зал для аудиенций.

— Нам нужно поговорить со всеми заключенными, — говорю я, хватаю пару десятков дел со стола и вручаю стопку ему.

— Со всеми? — устало спрашивает он, его глаза мутные от сна, он едва сдерживает зевок.

— Да, со всеми, — отрезаю я, и подталкиваю его шатающуюся фигуру к двери, — кто там первый?

Неудобно нагруженный горой беспорядочной бумаги, он читает имя на верхнем деле:

— Заключенный 1242, Афрен, — отвечает он мне, пока мы ждем лифт, — камера тринадцать-двенадцать…

КОГДА мы выходим из лифта на тринадцатом этаже, я вижу, что охранник, прислонившись к стене, спит стоя на посту. Я отвешиваю ему оплеуху, и он падает на пол, когда его голова ударяется о землю, с его губ срывается изумленный визг.

— Проснись, надзиратель! — ору я на него и поднимаю на ноги.

— Что происходит? — ошеломленно спрашивает он, потирая глаза.