Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи

Наливая пиво, Йора бросила взгляд поверх голов и вдруг увидела вожака всей этой разбойничьей шайки. Она сразу догадалась, что это и есть Торвард конунг – кто еще мог так нагло расположиться на сиденье хозяина между священных родовых столбов? Было дико, непривычно видеть на этом священном для всех домочадцев месте чужого человека, но и сам облик Торварда Рваной Щеки показался ей диким и непривычным. Об этом человеке она много слышала, особенно в последний год, когда о нем ходило такое множество противоречивых слухов. Она даже думала порой, что хорошо бы посмотреть на него – вполне понимая, что это невозможно, потому что ему нечего здесь делать, а сама она никогда не выезжала из дома дальше чем на тинг или на какой-нибудь праздник к соседям.

И вот – дождалась! Даже не верилось, что эта ходячая сага явилась прямо к ним в дом! Но если раньше Йора отдала бы несколько лучших бусин за то, чтобы мельком увидеть конунга фьяллей где-нибудь на тинге и потом долго рассказывать об этом подругам, то теперь, когда он был так пугающе близко, она отдала бы все ожерелье, лишь бы он снова оказался у себя во Фьялленланде или где-нибудь столь же далеко. Выглядел Торвард конунг лет на тридцать, хотя Йора знала, что он появился на свет только в третий год Квиттингской войны, а значит, должен быть на три-четыре года моложе. В их округе не встречалось таких высоких, мощных людей, и перепуганной Йоре он казался кем-то вроде великана. Она слышала рассказы о том, что его мать-ведьма когда-то была женой великана, и многие подозревали, что этот-то великан и был его настоящим отцом. Глядя на него, в это легко было поверить. Смуглая кожа, черные волосы длиной ниже плеч, заплетенные в две косы, и такая же черная многодневная щетина, еще не ставшая бородой, резко выделяли Торварда среди светловолосых фьяллей.

Йора дрожала, так что пиво плескалось мимо кубков и проливалось кому-то на колени, но фьялли только смеялись, довольные, что этой суровой зимней ночью у них есть крыша над головой, огонь в очаге и мясо на вертеле. Во время недавней бури они порядком натерпелись и теперь были рады возможности согреться и отдохнуть. Над костром во дворе жарился бычок, предназначенный для йоля, а здесь, в гриднице, над очагами крутился на вертелах разрубленный на несколько частей баран. Оголодавшие фьялли едва могли дождаться, пока мясо поджарится, в нетерпении обрезали верхние зарумянившиеся куски и жадно глотали, обжигаясь и запивая хозяйским пивом.

– Отдай, Одо, уже один выжрал! – Русобородый Халльмунд выхватил у кого-то из рук золоченый хозяйский кубок и протянул его Йоре. – Налей еще и отнеси конунгу.

Йора налила, надеясь, что отнесет он все-таки сам, но Халльмунд выхватил у нее из рук ковшик и всунул взамен полный кубок.

– А ну дай девушке пройти! – заорал он на своих людей, тесно сидящих на полу. – Расселись, как вши на… хм, извини, йомфру.

Сжимая кубок дрожащими руками, Йора пошла по образовавшемуся проходу, невольно задевая сидящих. Чьи-то руки тянулись поймать ее за подол, но она старалась их не замечать; голова кружилась от испуга и потрясения, ей не верилось, что это и есть ее родной дом, и все происходящее казалось дурным сном. И она уже очень устала от этого сна.

Впереди слышался низкий звучный голос, уверенно перекрывающий все прочие голоса; конунг фьяллей весело обсуждал с товарищами какой-то случай в море во время бури. Неведомый доморощенный скальд уже пытался складывать стих про то, как «все сто шестнадцать воду черпали», товарищи полупьяным смехом встречали эти неуклюжие попытки – а битву за Камберг они словно и не считали чем-то особенным. На другом конце стола трое уже пели, обняв друг друга за плечи и раскачиваясь:

И сам их конунг смеялся громче всех. Речь его была обильно пересыпана такими словами, каких Сигмунд хёвдинг никогда не произносил за столом и другим не позволял; Йора краснела от унижения и обиды за себя и свой родной дом. Рамвальд конунг, посещавший Камберг прошлой зимой, вел себя и держался совсем иначе! А это не конунг, это горный тролль какой-то!

Она не смела поднять глаз на Торварда конунга, надеясь, что он ее и не заметит. Но вот она подошла и застыла на том самом месте, где стояла по вечерам каждый день, подавая пиво отцу.

Торвард увидел ее только в тот миг, когда она остановилась перед ним. И вдруг его лицо переменилось. Весь он вдруг как-то сосредоточился на фигуре Йоры и замолчал на полуслове. Его глаза потеплели, в чертах лица появилось что-то мягкое и расслабленное, и он улыбнулся ей. Он смотрел на нее с таким наслаждением, будто впитывал глазами ее облик, словно эта незнакомая девушка была долгожданным глотком свежего воздуха в душном дыму его жизни.

На лице побледневшей Йоры отражалось тревожное беспокойство, а каждое движение получалось резким, но вообще-то на нее и сейчас было приятно посмотреть. С треугольным личиком и немного заостренным подбородком, с большими глазами, тонкими, круто изогнутыми бровями, с изящным прямым носом, невысокая, легкая, стройная, с тонкой талией, с шелковистыми волосами очень мягкого светло-рыжего оттенка, она обладала красотой такого рода, которая не поражает с первого взгляда, но тем полнее раскрывается, чем дольше к ней приглядываешься. А Торвард конунг такие вещи замечал сразу. Перед его глазами появилась хорошенькая девушка, и он разом забыл обо всех морских и сухопутных сражениях.

– Ну, это ты мне принесла? – мягко и даже почти ласково спросил он и протянул руку к кубку.

Йора отдала кубок, стараясь не коснуться его рук, но все-таки коснулась, и ее пробрала дрожь от мимолетного прикосновения этих жестких и теплых пальцев.

– Не отравлено? – поинтересовался он, приподняв бровь.

– Дай я первый попробую! – встрял кудрявый парень, Эйнар.

– Отвали! – рявкнул на него другой фьялль, уже немолодой, со свирепой красной рожей и страшным шрамом через пол-лица. – Если не отравлено, то ты сам отравишь! У тебя же ядовитый язык, как у гадюки!

– А тебя, медведище, никакой яд не возьмет, у тебя брюхо внутри железное! – не остался в долгу Эйнар. – Давай стукну! Сейчас все услышат, какой гул пойдет! Ой, промахнулся! По голове попал! А здорово загудело, да!

– Промахнулся! – заревел в ответ Ормкель. – Еще бы, у тебя руки-то кривые! Сейчас поправлю: выдергаю и вставлю назад другим концом! И то лучше будет!

В затеянной возне они толкнули Йору, Торвард конунг притянул ее к себе, якобы оберегая от тех двоих, и от неожиданности она выронила кубок. Тот запрыгал вниз по ступенькам почетного сиденья, пиво пролилось на колени Торварду, плеснуло на ее подол, задело еще двоих или троих; Йора зажмурилась, но вокруг раздался только хохот, заглушивший звон кубка.