Стив Паркер - Легенды темного тысячелетия

Орфия сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, и тасовала колоду карт. Капеллан-дознаватель явно ее не интересовал.

«Так вот как ему стало известно о наших целях. Должно быть, она покопалась в голове у комиссара или полковника».

Псайкер Ле-Гранж излучала силу. Артемий почувствовал тошноту, когда к нему в поисках бреши в психических защитах прикоснулся чужой разум. Она желала знать, зачем он здесь.

Мысли Артемия обратились к братьям-космодесантникам, которые были беззащитны перед такими вторжениями. Хотя ему претило скрывать правду от подчиненных, присутствие у Хейрона псайкера в очередной раз подтвердило, что он поступает правильно, соблюдая секретность.

«Скрытность порождает ложь. Но если бы братьям из Шестой роты было ведомо, кого мы разыскиваем, леди-псайкер в свою очередь узнала бы это от них. И всему Империуму стало бы известно о позоре нашего ордена.

Нет. Мне доводилось видеть, как братья сражаются и умирают за то, о чем даже не догадываются. Надо спасти честь Темных Ангелов и навсегда смыть порочащее орден пятно».

Артемий навел на псайкера болт-пистолет:

— Только попробуй влезть в мою голову, и все увидят, что внутри у тебя. Ясно?

— Ну что вы, капеллан-дознаватель, — покачал головой инквизитор и медленно поднялся со своего места. — В этом нет никакой необходимости. К тому же, — с усмешкой продолжил он, — неужели вы станете стрелять в единственного человека, способного помочь нам пробраться внутрь? Ни за что не поверю.

Долго ждать не пришлось.

У Артемия не было выбора. Из-под прикрытия окутанных полночными тенями деревьев он изучал громаду стены, ограждавшей Маракросс, и думал о том, что Хейрон говорил правду: единственную слабину в обороне города можно было найти в мозгах самих защитников.

То есть в сфере, подвластной Орфии Ле-Гранж.

С неба струился серебристый свет луны. Из больших ворот шлюза в центре стены извергалась река Иммен. Тонны воды пенились и с ревом устремлялись в долгий путь — к столице и дальше. Казалось невероятным, что при таком количестве воды жители Скалы умирают от жажды. В обманчиво живительной влаге глаза не могли разглядеть инфекции — но на самом деле поток нес смерть.

И на всей стене тоже царила смерть. С высоких зубчатых бойниц на длинных ржавых цепях свисали сотни тел простых горожан. У многих высохших на солнце трупов не хватало голов, рук или ног. Гладкий белый камень стен окрасился буро-красными потеками.

Этой же самой кровью был намалеван отвратительный символ в нижней части стены — круг, пронзенный заостренными спицами, расходящимися из центра.

Звезда Хаоса.

Там были и другие знаки, большей частью Артемию незнакомые, но омерзительные — их принадлежность к темным богам варпа сразу бросалась в глаза. Один из символов привлек внимание капеллана, ибо неоднократно повторялся на стене: три вписанных в треугольник круга, соединенные двумя наклонными штрихами, и объявший все это круг побольше.

«Здесь видна рука служителей Нургла — бога болезней и разложения. Значит, с ним предатель заключил союз».

— Ну, так что? — прошептал стоявший за спиной Артемия инквизитор Хейрон. — Согласны? Только сотрудничая, мы сможем ворваться в город.

Артемий перевел взгляд на высокие зубчатые стены, гребни которых были увенчаны орудийными башнями с тяжелыми болтерами. В широкой зоне обстрела между лесом и главными воротами рыскали лучи прожекторов.

«Без больших потерь добраться до ворот не удастся. И потом, двери очень прочные. Если их не открыть со стороны города, пробраться внутрь не получится. Сколько мелта-бомб понадобится, чтобы прожечь дыру в пластали такой толщины? А у нас ни одной нет».

Уже в который раз Артемий пожалел, что с орбиты отбыл «Непреклонный», боевой крейсер Темных Ангелов. Арсенал лэнс-излучателей легко бы пробил в стене брешь.

Что ж. Другого выхода нет.

Придется воспользоваться замыслом инквизитора, Император его задери.

В неверном свете лампы, едва разгонявшем полумрак орудийной башни, сидел Масси ут-Хауда и вертел в руках пиктографию покойной жены. Вдруг затрещал и зашипел комлинк.

— Открыть ворота, быстро! — приказал пробивавшийся через статику голос. — Всем стрелкам спуститься вниз.

— От кого исходит приказ? — спросил кто-то по тому же каналу связи.

— От Властелина, идиот. Разве не видишь, что он направляется к воротам?

— Властелин? Правда? — взволнованно воскликнул ут-Хауда.

Ему очень хотелось лично повстречать Милосердного Бога. Иммунная система ут-Хауда, который родился и вырос в Маракроссе, всегда была слабой. И он заразился чумой раньше других. Болезнь пожрала плоть у него на лице, и молодая жена его бросила. Друг семьи пришел к нему и рассказал об одном человеке, который знал, как избавиться от напасти.

Чтобы спастись от неминуемой гибели, нужно всего лишь стать последователем Милосердного Бога. Ут-Хауда страшился смерти, а потому прислушался к наставлениям друга и обещал душу богу разложения, умоляя об избавлении. В конце концов, чего стоит душа? Жизнь можно прожить и почувствовать, а душа — субстанция неосязаемая.

Лицо его сделалось раздутым, странным и настолько отвратительным, что он вдребезги разбил все зеркала в доме. Но в то время как бесчисленные жертвы чумы со стонами и воплями умирали в лужах собственных испражнений, ут-Хауда продолжал существование. У него все зудело, чесалось, мокло и воняло, но он был жив.

Только одно печалило его: когда культ возвысился и захватил весь Маракросс, ут-Хауда, обуреваемый яростью и позором, убил жену и всю ее семью.

Он содрал с них кожу, сварил и съел с другими культистами.

Масси ут-Хауда поднялся со стула и заковылял к наблюдательному посту. Встал возле тяжелого болтера и пристально посмотрел вниз. В свете прожекторов, пронзавших ночную тьму, он увидел две медленно бредущие через зону обстрела фигуры. Одной из них был темный великан в броне со знаком проклятого орла лживого Императора, согнувшийся в три погибели и тащившийся, словно раненый.

— Смерть врагам великого Нургла! — воскликнул ут-Хауда, сердце его наполнилось презрением.

Позади этого великана шел второй. Он одной рукой приставил к спине пленника стрекочущее цепное лезвие, а другой толкал того вперед. И второй был именно таким, как представлял его себе ут-Хауда. Милосердный Бог во всем своем величии. Как он возвышался над имперским рабом! Каким казался могущественным, как сверкали в лучах прожектора его черные доспехи! Ут-Хауда почувствовал, как его омыло преображающее присутствие властелина.